мужчина и быстро засеменил прочь, прихрамывая на одну ногу.
- Фальстарт! - воскликнул хохоча Фимка, когда тот удалился. - Незачет! Не считается.
- Как не считается? – в отчаянии воскликнула Королева. Потом беспомощно оглядела зрителей, но те были непреклонны.
- Не считается, Изольда Карловна, - подвел черту Казанова. – Давайте-ка повторим. Спокойно соберемся с мыслями, возьмем себя в руки и попробуем еще раз.
- Разик! Еще разик!!! – добавил Фимка. Он был в восторге.
- А ты молчи! – прикрикнула на него Королева. Она вскочила со скамейки и нервно зашагала по тротуару, заложив руки за спину. На нее было страшно смотреть. Какая-то женщина, проходя мимо, изумленно на нее взглянула. Королева развернулась и прошипела:
- Чего пялишься, уродина.
- Ничего-ничего, красавица! – ответила женщина, улыбнулась и пошла дальше. Королева густо покраснела, но промолчала.
- Нет, не могу. Не буду! – призналась она.
- Так нельзя, это не по правилам, - произнес Казанова.
Она снова начала выписывать круги по мостовой.
- Извиниться, - воскликнул Фимка, - это же так просто. Легче не бывает. Давайте, уважаемая. Отвесите кому-нибудь подзатыльник, а потом извинитесь, пожалейте его. Ему же больно. Будьте человеком!
- Заткнись!
- Молчу-молчу.
Она захотела подойти к какому-то прохожему, но остановилась, замерла, и тот прошел мимо, не удостоив ее вниманием.
- Давайте же. Смелее! – подбадривал Филлипок.
- Я не могу! – взвизгнула она. - Казанова – ты мерзкий тип! Это наглость! Ты о чем думал, когда такое условие мне ставил? Мне – кристально чистому человеку, который в своей жизни и мухи не обидел. И мне просить прощения?
Она растерянно села на скамейку и, тяжело дыша, затихла. Лицо ее было перекошено невероятными страданиями. Так она какое-то время сидела, пока к ней не подошел случайный прохожий:
- Бабушка, вам плохо, вам помочь?
- Мне?... Да! Да, мне очень плохо! Мне нужна помощь! – вцепилась она в него.
- Что я могу для вас сделать?
- Можно… я дам вам по морде? – мягко спросила она.
- Простите?
- Ну, пожалуйста. Всего один разок. Вы же сказали, что можете помочь – значит… получайте по морде. Один раз. Нет - два! Два – лучше!
- Я не понимаю.
- Идиот, тебе и не надо ничего понимать. Сначала получишь, а потом я перед тобой извинюсь… Куда пошел, придурок? Я что сказала – извинюсь... Ах, скотина. Значит, не извинюсь, значит, просто так получай, - и кинулась на него с кулаками. Молодой мужчина, поняв, что имеет дело с сумасшедшей, бросился прочь. Фимка и Филлипок уже хохотали, не в силах остановиться, а Казанова спокойно, невозмутимо за ней наблюдал.
- Не принимается! – кричал Фимка. – Повторить! Не верю!!! Еще разок! Еще!
Королева уже завелась и теперь на полном серьезе начала бросаться на людей:
- Можно я тебе дам по морде? Не хочешь? А тебе? Или тебе? Немножко! Чуть-чуть! Я извинюсь. Правда извинюсь. А тебе, малохольный, надеть авоську на твою лысую башку. Нет? Почему? С ней ты будешь замечательно смотреться. А тебе, пацан? Эй, лахудра, иди-ка сюда, поправлю твою прическу. Зачем? Так будет намного лучше! Не поняла? Ты не поняла? Потому что дура. Иди, объясню!
Она уже рычала, а люди в ужасе шарахались в стороны. Бросилась на скамейку, хлопнув по ней обеими руками. От такого удара ей стало больно. Тогда она, заскочив на нее с ногами, острыми носками, каблуками начала нещадно ее колотить и топтать. И орать:
- Ну, извини!... Извини… Дрянь такая… Я тебе покажу! Извини!!!
- Репетиция! – вскричал Фимка, - Генеральный прогон!... Не верю!!! Я не верю!!! – и снова захохотал.
От скамейки начали отскакивать щепки, люди, проходящие мимо, смотрели на нее с изумлением, но обезумевшая Королева их не замечала, продолжая крушить скамейку.
- Хватит уже! Сумасшедшие! Что вы творите! – и с этими словами Лея кинулась к Изольде Карловне. Та по инерции хотела ее оттолкнуть, растоптать, уничтожить, начала кричать еще громче, но Лея нашла в себе силы, стащила ее со скамейки и крепко прижала к себе, схватив за руки и не отпуская.
- Все хорошо. Слышите. Все в порядке. Они идиоты. Просто идиоты. Нужно успокоиться. Все будет хорошо.
Королева как-то обмякла и безвольно повисла на ее руках. Лея аккуратно усадила ее на скамейку и обняла.
- Что она вам сделала? – оглянулась она на мужчин, которые уже подошли и внимательно смотрели то на нее, то на Королеву. И вдруг Изольда Карловна расплакалась. Фимка стал серьезен и произнес:
- Не получается? А в жизни вашей, уважаемая, все получалось?...
- Это жестоко, Фимка, неужели ты не понимаешь? – воскликнула Лея.
- А с остальными не жестоко? А когда она тебе свое условие выставляла, у нее все получалось? Жестоко не было?
- Условие!? – очнулась Королева, удивленно посмотрев на Лею, утирая слезы, словно увидела ее впервые. – Да-да условие, - пробормотала она, - ну, извини, детка. Это я так, не со зла…
Все замолчали и уставились на нее.
- Что вы сказали, Изольда Карловна? – после короткой паузы шепотом спросил Казанова. Мужчины стояли, с изумлением за ней наблюдая. Та уже пришла в себя и теперь зло на них глядела.
- Я не ослышался? – переспросил Фимка, - извини??? Детка???
- Засчитано! – торжественно объявил Филлипок! – Возражений нет?
- Нет! – подвел черту Казанова. – Возражений нет!
Королева со словами: - Хватит нежностей! - отстранила от себя Лею и посмотрела на остальных. - Ну, я покажу вам, засранцы. – и тихо спокойно добавила. – Ненавижу!... Поиграем. Еще как поиграем! Уж будьте уверены!
- Конечно, поиграем! И не раз! – повторил Филлипок. – А обижаться не стоит, уважаемая. Чего вы так завелись, это всего лишь игра!
- Очередь Филлипка! – торжественно произнес Казанова. – Готов?
- Как тебе сказать? – почесал затылок Филлипок. – В принципе, готов.
- Начинаем! – скомандовал Фимка. Он был в восторге и с радостью ждал продолжения. Все уставились на Филлипка, и тот направился к своим дипломатам, открыл один из них, где показались пачки денег, аккуратно перевязанные резиночками. Теперь Филлипок смотрел на них, не отрываясь. Он был словно под гипнозом. Он не мог отвести от них взгляд. Остальные тоже пристально уставились туда и завороженно смотрели. Вдруг услышали:
- Почем деньги?
Перед ними стоял паренек лет пятнадцати. Он с интересом взял одну пачку, покрутил ее в руках, словно это была жвачка или еще какая-нибудь мелочь, а не куча денег, и повторил вопрос:
- Почем ваши фантики?
- Фантики? – не понял Филлипок, потом выхватил у него пачку и положил на место. Захлопнул перед его носом крышку и произнес:
- Не продается!
- Да? – удивился парень. – Ну, как знаете, - и пошел дальше.
Теперь Филлипок сидел, вжавшись в скамейку, и размышлял. По лицу его потекла капля пота, глаза были сосредоточенными, злыми.
- Ну, что будем делать? – спросил Казанова.
- Как будем жертвовать? – поинтересовался Фимка. – Давай, начинай, люди ждут.
- Ага! Сейчас! Вот так возьму и два миллиона начну раздавать. Подарю! Я что сумасшедший?
- Можно перевести по безналу, - произнес Фимка, - можно оставить на скамейке и отойти. В чем проблема?
- Деньги нужно зарабатывать - это тяжелый труд, а я их просто так раздам? Что они такого сделали, чем заслужили? Кто они такие? Убогие! А я их тяжелым трудом зарабатывал, а теперь, значит, буду раздавать. Эти люди не заслуживают таких денег, - уже кричал он. - Пусть работают, пусть носом землю роют. Подарить! Два миллиона! Ха!
- Как же быть? – спокойно поинтересовался Казанова.
- За такие деньги нужно бороться, грызть булыжник на мостовой, пальцы стирать в кровь, а я их подарю. Развею по ветру! Сейчас!
Неожиданно вскочил, схватил чемоданы и кинулся к спасительному особняку.
- Куда? Стой! Так не по правилам! Стой, кому говорят! – летело вдогонку. Но он, подбежав к подъезду, остановился, повернулся и произнес:
- Оставайтесь здесь.
Все в недоумении проводили его взглядом, посмотрели на закрывающуюся дверь и стали ждать. Через пару минут на крыше двухэтажного особняка появилась его фигура. Он открыл один из дипломатов, достал толстую пачку денег, любовно вынул одну купюру, подержал и бросил вниз. Он провожал ее взглядом так, словно готов был отправиться вслед за ней. Погода была безветренной, и та, как бабочка, плавно спланировала, упав прямо в лужу. Все с интересом на нее посмотрели. Потом снова и снова Филлипок доставал по одной зеленой бумажке и бросал вниз, но толку никакого. Люди равнодушно проходили мимо, не замечая.
- Не жадничай! – крикнул Фимка. - Давай целую пачку!
- Ага! Щас! Целую пачку! Размечтался! – отозвался Филлипок, но достал уже несколько купюр и пустил их в свободный полет. Их постигла та же участь. Люди продолжали идти, не замечая, а зеленые бумажки сиротливо валялись на мостовой, и никому они были не нужны. Вдруг какой-то мальчик лет пяти, сидя коляске, протянул руку, поймал одну и с восторгом отдал ее маме.
- Что это? А ну-ка брось сейчас же! - воскликнула она, и рассмотрев, добавила: - Всякую дрянь подбирать!
Выкинув ее, пошла дальше. Филлипок не выдержав такого, с силой размахнулся и бросил целую пачку денег вниз. Те разлетелись в разные стороны и зеленой стайкой, переворачиваясь и кувыркаясь, устремились к земле. Они падали к ногам прохожих, попадали им в лица, те отмахивались, не глядя и не понимая, но кое-кто уже начинал приостанавливаться, замирая на месте. Где-то они уже видели это. Где? Точно не под ногами. И было это очень знакомым. Волшебные зеленые бумажки - что же они им напоминают? Вдруг один наклонился и схватил купюру, другой с интересом остановился рядом, огляделся, взглянул на крышу, и заметил Филлипка.
- Думал, настоящая? Смотри! – сказал он первому и показал наверх. Человек с купюрой в руках тоже увидел Филлипка, отбросил зеленый фантик и покрутил у виска:
- Сумасшедший? - крикнул он тому, - Псих?
- А я все-таки возьму, - ответил кто-то рядом, - как настоящие, внуку подарю.
- И я, пожалуй, возьму, почему бы и нет? - произнесла пожилая дама.
- Еще? – крикнул Филлипок.
- Спасибо! Не надо! Оставь свои фантики себе, - кричали люди, - В детстве не наигрался?
Филлипок со злости раскрыл сразу же несколько пачек и швырнул их вниз.
- Не наигрался, - рявкнул он.
И вдруг какой-то человек начал бегать по улице, лихорадочно их собирая. Делал он это молча, сосредоточенно, ни на кого не глядя. Сейчас он вытягивал лотерейный билет. Главное – успеть, главное оказаться первым, пока эти тупицы стоят и не понимают.
- Эй! Парень! Ты чего? А ну-ка стой! Куда тебе столько?
И тут началось. Теперь все бегали, наклонялись, подбирая заветные бумажки, больше не разглядывая, клали их в карман. Народу собиралось все больше. Некоторые с недоумением подходили, не понимая, смотрели на ползающих, бегающих, прыгающих людей, потом стремительно бросались в эту кучу-малу и делали то же самое. А Филлипок все бросал и бросал. Филлипок входил во вкус. Поражало одно - люди делали это совершенно молча. Не сговариваясь, делали одно и то же, и были поразительно друг на друга похожи. Иногда кто-то вскрикивал, если его случайно толкали, но умолкал, продолжая сосредоточенно шарить руками по мостовой. Людей становилось все больше. Уже сотня, уже другая. Начиналась давка.
Филлипок теперь работал, не покладая рук, он лихорадочно срывал резинки и виртуозно, как фокусник, подбрасывал пачки денег, которые рассыпались, зеленой стайкой устремляясь вниз. Лес рук поднимался над головами,
