У меня случился панариций. За какой-то один день, взрывным образом. Мелочь, а неприятно. Две смены заколачивать мешает, анонимку при случае не накалякаешь. Пошёл, естественным образом, в поликлинику. Номерков за полдень не бывает по определению. Сонная, слегка сердобольная регистраторша посоветовала отсидеть своё в очереди к хирургу. Прошло три с лишком часа, на скончании рабочего дня попал таки к доктору на приём. Сидит непреклонных лет тётка в белом халате напротив компьютера, погружая натруженные холёные руки в клавиатуру. Вежливо прошу проявить ко мне минимум участия, предъявляя свой панариций. И что же слышу?
— Вас нет в компьютере. Вы не пациент.
Пробую переубедить, объясняю, что причитающиеся три часа в очереди добросовествно отсидел. Намекаю тактично на клятву Гиппократа, дескать, верхние конечности докторицы выращены в детском саду, школе и мединституте отнюдь не для пользования клавиатурой. Ноль эмоций:
— Вы не пациент. Вас нет в компьютере.
Так вот несолоно хлебавши и ушёл от этой зомби-хирурга...
По пути вспоминался некогда бывший наш участковый терапевт. Тот был намного более склонным к душевными разговорам. Минут пятнадцать каждый раз разговаривал за жизнь, усадив на кушетку в своём кабинете. А сам всё писал, писал в карточке. Выходя из кабинета, с удивлением доводилось узнать, какое у тебя давление, какая температура и что наблюдается при пальпации живота. Такая вот иридодиагностика метров с пяти...
Всех, однако переплюнул ЛОР-врач, муж главрвача нашей поликлиники. Хитро вбрасывали с утра в регистратуру всего-навсего два номерка к ухогорлоносу, так что озябшие старушки, дежурившие на морозе с трёх часов ночи, оказывались не у дел. Надобилось платить сто восемьдесят рублей, дабы посетить заветный кабинет. Медсестра, выглянув с утра из логова ЛОРа, первым делом осведомлялась:
— Кто платник? Заходите наперёд!
Вставал кто-нибудь один из неофитов, осчастлививших карман доктора ста восмьюдесятью рублями, трогался в направлении к кабинету. Тут же медсестра упреждала неверный дебют, переводя дело в сеанс одновременного осмотра:
— Заходите десять человек!
Спустя пять минут страдальцы, осчастливленные закорючкой ухогоролоноса в бумажке, скопом выкатывались назад. Их замещала новая волна подписантов. Редкий здравомыслящий пациент возмущался:
— Нахрена мне его роспись? У меня в ухе шумит и колет!
Но возврата назад уже не было. Ставосьмидесятирублёвый барьер вновь вырастал перед каждым, заступившим за порог снаружи кабинета.
Печально для многих. Но есть сухой осадок для философских размышлений. Так думаю, что медицина вскорости будет состоять в виртуальном ощупывании виртуальных пациентов в виртуальном пространстве. И в виртуальной клятве Гиппократа. Или Билла Гейтса. А мы, смертные, исчезнем за ненадобностью со всеми своими панарициями.
