деньги получаешь, можешь сама себе жильё снять, там ты будешь хозяйке много что должна. И деньги платить во время, и чистоту соблюдать, и разговаривать уважительно придётся, да и жить будешь в постоянном напряжении, не забывая, что в любой момент выкинуть могут.
-На мои деньги частную не снимешь.
- Устраивайся ещё куда-нибудь, иди по вечерам полы мыть, а не с подружками бегай. У них родители за них думают, у тебя другая история и она только твоя, тебе её и решать. Ты свою жизнь на меня не вешай, я свою тащу без чьей-либо помощи, мне самой рассчитывать не на кого. Или может быть ты мне потом помогать будешь?
Катька тряслась и кипела злобой. В этот вечер впервые за всё время их совместного проживания она ушла из дома, неприязненно зло посмотрев на сестру и громко хлопнув дверью.
- Нет,- не успокаивалась Лариса,- надо это заканчивать, пока не поздно. До скандалов дожили, пусть по-хорошему съезжает, пока ещё отношения можно назвать родственными.
В этот вечер она ходила рассеянная и задумчивая, Геннадий заметил это сразу.
- Неприятности?- уточнил он.
- Сестра на шее повисла и похоже надолго. Приютила в тяжёлое время, и она в моей жизни поселилась, а теперь на меня не особо и оглядывается.
Геннадий понимающе молчал.
- Сложно другим помогать, - выдохнул он немного погодя,- особенно когда ответного чувства нет, всё принимается как должное. Мне Нина кое-что говорила о вас с сестрой ещё раньше. Я уже тогда понял, что это время когда никогда наступит, это вы ещё долго в нём уживались, надо отдать тебе должное.
Мысль как жить дальше в состоянии начинающейся войны, не давала Ларисе покоя.
- Найди ей частную сама,- настойчиво советовали на работе.
- А платить за неё тоже я буду? Найди, договорись с хозяйкой и оплачивай. Так что ли? А жить там тоже я за неё буду?
- Пусть хоть съедет от тебя, чтобы взашей однажды выгонять не пришлось,- не отставали особо сердобольные коллеги.
- Как съедет, так и вернётся. Ей что?- сокрушалась Лариса. - Явится вся в слезах и обиде, меня же виноватой сделает.
Она боялась этого, и не знала что делать.
К счастью, очень скоро Катька съехала сама.
- Нашла приют,- сказала она с обидой в голосе, - чужие пускают.
- Лариса не стала даже язвить на эту тему, побоялась обострить и так накалившиеся отношения.
- Скажи куда, мало ли что.
- Зачем тебе,- съязвила Катька, - кто ты мне, чтобы моей судьбой интересоваться? Ещё скажи, что волноваться будешь, деньги на жизнь пересылать или помогать в трудную минуту.
- Зачем ты так, ты что ко мне на минуту пришла? Разве я мало тебе помогала? Почему ты считаешь, что я должна положить на тебя всю свою жизнь? Ты о моей думаешь?
Катька слушала насупившись, она раздражённо моталась по квартире и нервно кидала вещи в сумку. Ларисе было обидно слушать её слова, но продолжать скандальные отношения она не хотела. «Пусть живёт, как знает, может, что и получится. Всё-таки не маленькая девочка, да и знакомых у неё теперь много, может, кто действительно поможет. А почему нет? Всякие неожиданности случаются. С работой я ей помогла устроиться, какое- то время поддерживала, остальное пусть начинает решать сама,- успокаивала она себя».
- Правильно,- одобрила её поведение баба Клава,- пусть начинает свою жизнь, передохнуть ты ей дала, дверь перед носом не захлопнула. А иначе она на всю жизнь тебя запряжёт.
От Катьки не было вестей больше полугода, к явному огорчению Ларисы с работы она уволилась почти сразу, и как собирается продолжать дальнейшую жизнь никому не сказала, хотя, eё настойчиво об этом спрашивали. Катька уходила гордо, независимо и многие сочли, что она видимо неплохо где-то устроилась. Лариса так не думала, она знала, что такой вероятности в Катькином случае ожидать не приходится. Сестра была легкомысленной, нехозяйственной и недальновидной. А это значило, что долго с кем- то уживаться ей будет трудно. С уходом Катьки дни потекли ровно, Лариса работала, навещала Геннадия, нельзя сказать, что она сдружилась с Дусей, та всё ещё ревностно воспринимала её посещения, но женщины не ссорились и даже нередко мило болтали по вечерам на кухне. Лариса привыкла к этому дому, но думать о совместной жизни с Геннадием ей не хотелось, не тянуло, он видимо это чувствовал и не начинал разговор на эту тему. Хотя было видно, что Лариса ему нравится, и он ждёт её прихода с нескрываемым нетерпением. Она тоже скучала, когда долго не виделась с ним, но это была тоска по общению и от длительного одиночества. Ей казалось, что Дуся понимает её и поэтому всё ещё открыто ревнует к Геннадию. Боится, что около него осядет пусть и неплохой, но проходной человек, не любящий, а просто одинокий, отогреется и сбежит не оглядываясь на боль другого.
Однажды директриса позвала её к себе и спросила про Катьку, а потом и про Геннадия.
- Что, не хочешь заморачиваться с инвалидом? - вздохнула она, - понимаю. Около него многие хотят греться, а потом при случае расползаются по более тёплым углам, не ты первая. Я ему уже двух своих знакомых так рекомендовала, ходили, одна даже чуть ли не два года, а потом потихоньку всё сводилось на нет, он переживал и сильно. Мне кажется, он уже даже привык к таким уходам, кстати, обе потом замуж вышли и неплохо. Пересидели около него и не торопясь нашли других, вот видно и ты такой же вариант. Нет, я не осуждаю. Знаешь, хоть эти годы он по вечерам улыбается, хоть так я ему могу помочь. Кстати, ни за одну он не упрекнул, Дуся, правда, потом долго на меня шипела, она меня не сильно жалует из-за этого, сводницей называет. Но что Дуся? О ней ли надо думать?
Они ещё немного поговорили и разошлись.
Однажды под вечер, возвращаясь домой, Лариса заглянула к бабе Клаве, та была не одна. На кухне, по-хозяйски расположившись за столом, сидел незнакомый мужчина лет пятидесяти.
- Это мой внучатый племянник,- познакомила их баба Клава.- Вот приехал проведать.
Она пристально посмотрела на Ларису и добавила:
-Я рада, помнят обо мне родные и хорошо, значит, не одна живу, не бросят, позаботятся.
«Не знаю,- неприязненно подумала Лариса,- о тебе ли они позаботятся или о твоей квартире. О квартире быстрее всего, решила она, глядя на вальяжно расплывшегося в улыбке мужчину. А этот особенно за тебя волнуется, как раз вовремя приехал знакомиться, ты уже который год еле по квартире ползаешь».
- И откуда вы к нам прибыли?- спросила Лариса не без ехидства в голосе.
- Прибыл, но не к вам, милая девушка, не к вам,- ответил он ей в том же язвительном ключе. – Издалека, между прочим, издалека.
- А раньше- то ты его хоть когда видела?- спросила Лариса у бабы Клавы.
Та, сразу смекнув о чём её спрашивают, спешно подтвердила, что ещё раньше слышала от своей дальней родственницы о Стасике. Даже фотку показала Ларисе, на ней сидел пухлый малыш на руках молодой женщины явно похожей на бабу Клаву. Это моя двоюродная сестра по отцовской линии, а Стасик её единственный сын, поздний ребёнок. У нас в роду у всех с детьми было проблемно, потому теперь Стасик опекает сразу трёх одиноких родственниц.
«Да уж опекает,- подумала Лариса.- Устал ездить в разные стороны да решать старушечьи проблемы».
Видя, что Лариса настроена неприязненно, баба Клава засобиралась укладываться спать, и Лариса пошла к себе.
«Интересно, как она теперь будет жить?- думала она.- Уедет племяш пятиюродный, и я опять буду сумки из магазина таскать, да в больницы её определять».
Она тяжело вздохнула и огорченно приготовилась засыпать, но уснуть не получалось, мысли лезли в голову одна за другой. «А какой он наглый,- думала Лариса, - и глаза такие неприятные, колючие, этот обогреет. Ладно, что теперь?- вздохнула она, - пусть живут, как хотят, посмотрим, что дальше у них получится. Мне она совсем никто, а ему родня, хоть и пятиюродная».
Но к её удивлению и даже немалому огорчению через несколько дней баба Клава сообщила о своём намерении уехать со Стасиком. Квартиру она временно закрывала и просила Ларису за ней присмотреть. На оставленном ей листке бумаги было написано, что жить старушка теперь будет в одной из кубанских станиц.
- Там тепло и красиво,- уверял Станислав, - выйдешь из дома прямо в сад, и климат замечательный. Не волнуйся, плохо ей не будет, у нас полстаницы таких бубусь, вот с ними она и будет общаться. Что в городе одной в четырёх стенах сидеть? Вся жизнь за окном, а у тебя своя жизнь и свои заботы. Огромное спасибо за уход и помощь, захочешь навестить нас, милости просим, встретим по-родственному. В наше раздолье приезжать лучше летом, вот тогда и будем ждать, не сомневайся.
Он пристально посмотрел на неё и больше не сказал ничего.
Баба Клава была на подъёме, тепло попрощавшись с Ларисой, они уехали, прихватив с собой три внушительных чемодана. Узнав об этой новости, Геннадий посоветовал Ларисе не огорчаться, сказал, пусть родственники сами со своим разбираются. В любом случае это их семейное дело, а Лариса хоть и заботливая, но всё равно чужая. Так что, какие тут могут быть обиды? Дуся, продолжив его мысль, посоветовала ей найти сестру и предложить той пожить в освободившейся квартире. Что девчонке зазря по углам мотаться? Лариса тоже об этом думала, но боялась завязываться, да и приглашать в чужую квартиру неизвестно насколько оставленную было опасно. А вдруг этот Станислав через пару месяцев её продавать надумает, или вообще сам жить заявится. Что тогда? Оттуда, где Катька сейчас живёт сорву, а что дам взамен? Потом такие ли претензии будут, опять к себе брать придётся, да ещё и не одну.
- А ты пойди и посмотри, где и как она проживает, навести сестру, сама всё увидишь. Если хорошо живёт и ладно, а если может горькую лямку тянет, так ей и полгода за радость покажутся,- не отставала Дуся.
Найти Катьку не получилось, она не оставила о себе никаких сведений. Съехала, а куда не сказала и ни разу не объявлялась.
- Ну что же,- утешала её Дуся, - значит, не особо нуждается и хорошо, а то бы прибегала плакать и не раз.
Но однажды директриса сказала Ларисе, что случайно встретилась с Катькой на улице. Та сильно торопилась, но Нина Ивановна успела ей сказать, что у Ларисы для неё есть некая интересная новость и если у той есть желание узнать об этом подробнее пусть забежит к сестре хотя бы на работу. При этом она пристально посмотрела на Ларису и добавила:
- Ты знаешь, я не могу сказать, что Катька выглядела несчастной или замотанной, но то, что она сильно поправилась и, как ей показалось не случайно, она для себя отметила.
При этом она многозначительно и с явным сочувствием посмотрела на Ларису. Та застыла в изумлении.
-Да, да,- подтвердила свои слова директриса.- Я думаю, она бегает уже не одна и приличным сроком.
Это новость ошарашила Ларису.
- А что ты хотела? Живёт, сама себе хозяйка. Иначе и быть не могло. Но может она уже и замуж выскочила. Кто знает? Погоди расстраиваться к тебе же она не приходит, ничего не просит. А вдруг у неё все сложилось.
Но у Ларисы неприятно заныло в груди, и в счастливое Катькино будущее ей не верилось. «Сама навяжусь, к себе притащу,- размышляла она.- А что потом? Тут уж точно виновата буду, если не получится помочь». Неприятные мысли о Катьке засели в ней и не давали покоя. «Что делать?-
