Солнце жаркое и почти нет ветра, но море неспокойно. Волны катятся с южной стороны, ударяясь в бетонные пирсы, поднимают брызги и пену.
Я выхожу на пирс чтобы сделать прыжок. Она хмурится. Верхушка волны набегает на бетонную плиту и омывает мои ноги. Пирс скользкий. Я осторожно нащупываю путь кончиками пальцев. Она наблюдает за мной какое-то время, затем берет журнал и продолжает чтение. Внизу от движущихся волн образуются глубокие впадины. Прежде чем прыгнуть, я выбираю такой момент, когда волна на подъеме, чтобы, чего доброго, не удариться головой о дно. Я группируюсь и прыгаю в водяной вал, набирающий последнюю силу перед столкновением с берегом. Выныривая, я качаюсь на волнах как поплавок. Она машет мне рукой, подзывая к берегу. Она не понимает, что может быть приятного в таком купании. Я подплываю к нижнему краю пирса, где волны, обрушиваясь на бетон, превращаются в водопады. Под эти водопады приятно подставлять голову и спину, а также руки, которыми приходится цепляться за край бетонной стены, чтобы не унесло волной. Если правильно рассчитать движение воды, опасности нет никакой. Я удерживаюсь на волнах в пене и брызгах, в водоворотах, под падающими сверху потоками, вовремя отталкиваюсь от волнореза, когда волна норовит занести меня на его острые края. Мои легкие наполняются водяной пылью, каждый мой мускул напряжен. Одряхлевшая за зиму кожа от палящего солнца и соленой воды сделалась твердой, ровного смуглого оттенка. Я бросаюсь на волну грудью, выталкиваю тело из воды и вскидываю руки, пока новая волна не ударяет мне в грудь и в лицо.
Среди визгливых криков и писка детворы, барахтающейся у берега, я различаю ее капризный голос, зовущий меня. Она раздражена. В этот раз море не понравилось ей. Она говорит, что такое море плохо действует на нее.
Я выхожу из воды и по горячей гальке, обжигая пятки, бегу высыхать в тень. Через час мы уезжаем. Пока она собирает вещи, я решил напоследок посидеть на берегу и полюбоваться штормом.
Глядя на море, я, вдруг, подумал вот о чем: Хорошо, что все это так и будет продолжаться, пока я жив - эти волны, и запахи соснового бора, и скалы, в которых прячутся чайки, и мокрый утес, торчащий из пены, и она, от которой мне еще предстоит услышать упреки, потому что для поездки в аэропорт я заказал не Мерседес, как она того хотела, а Фольксваген, а в Фольксвагенах ее укачивает.
