Канал во льдах протянулся до горизонта. По берегам, как россыпь рафинада, блестели на солнце ледяные торосы. От безоблачного неба вода переняла оттенок синевы. Налетел напористый арктический ветер, и по водной ряби рассыпались блики.
Вдали, у края обозримого мира, показалась крохотная точка. Она стремительно росла и приближалась. Мелькнула белой стрелой между льдов, взрезала воду, подняла в воздух брызги и... Остановилась у широкого причала.
Прозрачный купол глиссера поднялся, и арктический день зазвенел от детских голосов и смеха.
- Ждём трапа. А потом осторожно, выходим по одному, - предупредила экскурсовод Наташа в оранжевом комбинезоне. Полярники, смотрители музея, одетые в такую же униформу, пришвартовали глиссер и быстро пододвинули лестницу.
- Не разбегаться! - кричали взрослые. Но разве удержишь сорванцов? Мальчишки и девчонки в пёстрых туристических ветровках повыпрыгивали на причал. Блестел на солнце лёд и корпус глиссера, блестели трубы металлических перил и радостно блестели детские глаза, восторженные чистотой полярного простора. Потребовалось время, чтобы всех собрать, как полагается и вновь привлечь внимание.
Дети столпились кружком вокруг Наташи, взрослые встали чуть поодаль.
- Ребята, добро пожаловать в музей полярной биоконструкции! - объявила экскурсовод.
- А где же музей? - спросил белокурый мальчонка-первоклассник.
- Ступайте за мной и всё увидите,- поманила Наташа.
Дети послушались.
Широкая тропа изгибалась от причала в сторону скал, и за ледяным поворотом, как в сказке про волшебную страну, открылась уютная долина со зданием музея. Ажурные стены из блоков, похожих на снежинки, образовали многогранную постройку, увенчанную сводом в форме пятиконечной звезды.
Научный комплекс "Радамант" создавали для экстремальных погружений. Адаптивный корпус из композита, известного как ТВК, выдерживал давление в полторы тысячи атмосфер. В расчёте на месяцы и даже годы автономной работы, "Радамант" оборудовали замкнутой СОЖ, способной поддерживать пятерых участников плавания.
Первые недели погружения проходили штатно. "Радамант", внешне похожий на атомную подводную лодку, которой, в сущности, и являлся, неспешно курсировал в бездне подлёдного океана. Там, где он проплывал, густая солёная тьма, неявленная свету на протяжении тысячелетий, вспыхивала конусами поисковых прожекторов. Стихию прощупывали и просеивали сонарные антенны и зонды для взятия проб. Каждый час, проведённый подо льдом, обогащал экипаж бесценными данными. Несколько раз были замечены зеленоватые изогнутые всполохи на дне, на глубине, недосягаемой даже для "Радаманта". Холодный и на первый взгляд безжизненный мир неохотно делился тайнами с пытливым пришельцем.
- Определённо, это жизнь, - Андрей Скворцов, старший биолог в экипаже, поднял пробирку к лампе и посмотрел на просвет. В прозрачной жидкости белели образования, похожие на тонкие кристаллы.
- Кристаллическая форма жизни, аха? - предположил Поль Штроссмайер, специалист-геолог.
- Скажешь тоже, - Андрей усмехнулся в густую рыжую бороду. Порой понять, что он смеётся, можно было только по звуку, - Ты вот мог бы отличить живой кристалл от неживого?
- Существуют параметры, характерные для живых организмов. Потребление энергии, эволюция и адаптация, размножение и передача генов, - заметил Ши Янг, научный руководитель проекта.
Скворцов назидательно поднял указательный палец.
- Это суждение основано на знании Земной жизни.
- Ты ж говорил, э... что оно и тут может работать, - в раздумье спросил Роберт Смит, астрофизик и навигатор.
- И продолжаю это утверждать! В пробирке, друзья мои, сводный брат земных радиолярий. Одноклеточная жизнь, способная построить себе домик из соли. Легко обходится без света, дышит растворённым в воде кислородом. Питается простейшей органикой.
- Аха, дай посмотреть, - попросил Поль и протянул к пробирке тонкие пальцы.
- А то ты э... там что увидишь без микроскопа, - скривился Роберт.
- Между прочим, тренированный глаз замечает разницу в две десятых микрона. Без всякого микроскопа, - Ши склонил голову на бок и прищурился. А может, и нет. С китайцем легко ошибиться.
- Друзья, это конечно замечательно, но пока мы просто записываем данные, выводы делать рано. К тому же и без там нас разберутся, - Халид ибн Хальди кивнул на потолок.
- Чтобы ИМ ТАМ разобраться, надо вернуться на поверхность и послать пакет данных, - Роберт сложил на груди руки и откинулся в кресле, - Собственно, я готов хоть сейчас.
- Ты что, смеёшься? - Андрей выпучил глаза, хотя за бородой казалось, по-прежнему улыбается, - Мне из шестнадцати квадратов надо сетки собрать и фильтровать.
- Всему своё время, - урезонил Ши Янг.
- Аха, охо, - Поль переложил пробирку из одной руки в другую, - Она ледяная!
- Эндотеримическая реакция, - Андрей пожал плечами, - Вокруг холодный, тёмный океан. На сотни километров один или два термальных оазиса. Выживают, как могут.
В помещении Наташа показала ребятам, где гардероб. Сама расстегнула ворот оранжевой униформы и сняла шерстяную шапку. Встряхнула короткими русыми волосами.
- Проходим на первый уровень экспозиции, - скомандовала экскурсовод и повела туристов полутёмным залом с предметами на полках и в застеклённых витринах.
Дети с удивлением смотрели на странные приборы с экранами и кнопками, читали надписи на маленьких табличках и, разумеется, понимали не всё. Задерживались взглядами на стендах с манекенами в тяжёлых экспедиционных комплитах. Заворожено вглядывались в лоскутки с эмблемами, изъеденными солью и радиацией и временем.
Научную программу завершили в срок, и "Радамант" направился к точке выхода на поверхность. За несколько недель до этого сейсмические датчики фиксировали встряску, и неоднократно. Активность ледяных пластов, предсказанная ранее, не исключала сдвига или деформации тоннеля. На этот случай стенки ледяного ущелья укрепили системой жёстких ферм.
Но данных о влиянии Юпитера на сдвиги льда шестого спутника, Европы, оказалось недостаточно.
И вместо зеркала в десяток метров толщиной над местом выхода к поверхности сомкнулось тридцать километров льда. Холодные монолиты играючи смяли все фермы, и запечатали "Радамант" в подлёдном океане.
- На самом деле это не проблема, - заявил Халид, - Мы знаем циклы тектоники льда. И примерные зоны расколов нам тоже известны. Надо только подождать.
- Подождать? - съязвил Роберт, - Посмотри в свои таблицы, там сказано, что коридор устойчивый. Где коридор?
- Успокойся, - попросил Ши и натянуто улыбнулся.
- Да я-то спокоен. Просто прикиньте, чего стоят все его расчёты, если про коридор они оказались неверны.
- Охо, - отозвался Поль, - Это печально, но надо сесть и заново всё рассчитать. Продолжим вести наблюдение, собирать данные. Чем дольше мы тут пробудем, тем точнее поймём...
Роберт шумно вздохнул и громко промолчал.
- Не будем терять времени, - согласился Андрей и подмигнул Роберту. Вспыльчивый астрофизик нахмурился, но взялся за дело вместе со всеми.
- И сколько же они оставались подо льдом? - спросила девочка, одна из тех, кто постарше.
- На Земле прошло семь лет и три месяца, - ответила Наташа.
- Обалдеть, - воскликнул белокурый первоклассник, - Да ведь это целая жизнь!
- Да, ребята, долгий срок, - согласилась экскурсовод, - На Земле полагали, что "Радамант" потерпел крушение, и все погибли. Им очень повезло, что было принято решение оставить автоматический орбитер на месте. Как база для будущих экспедиций, он мог оказаться неплохим подспорьем, но вряд тогда кто-то всерьёз думал о повторном полёте на Европу.
- А каково было тем, кто продолжал их ждать? - спросила мама одного из маленьких туристов, - Ведь кто-то же надеялся и верил.
Наташа виновато улыбнулась и остановилась возле вывески с тремя портретами, под одной фотографией с косой чёрной лентой блеснула звезда героя.
- Вот он, один из тех, кто не смирился. А остальные двое тоже известные личности, Людмила Казакова программировала комплекс биоконструкции, а Фёдор Акимов разработал основные узлы фрактальных решёток.
Мальчишка с настороженным взглядом исподлобья поднял руку.
- Спрашивай, - разрешила Наташа.
- Интересно, а ему не говорили, что он псих? Это ж свихнуться можно, ждать семь лет.
Экскурсовод ответила на сразу.
- Как видишь, его наградили. А психов разве награждают? Но я вам расскажу ещё вот о чём, у нас в музее не принято про это говорить, но вам ведь любопытно, не правда ли?
Звонкое "да" прозвучало единодушно.
- После того, как прервалась связь с "Радамантом" возник культ Чёрного Монолита.
- А, мы знаем, знаем! - дружно отозвались дети.
- Откуда? - изумилась Наташа.
- Да нам в школе рассказывают. Вы разве не знали? Теперь "Космическая одиссея" в школьной программе.
- А ещё с восьмого класса у нас будет астрономия! - гордо заявила девочка-подросток.
Наташа робко улыбнулась и поискала взглядом поддержки у взрослых экскурсантов, но ей ответили растерянными взглядами.
Андрей теперь часто видел один и тот же сон. Из года в год к сюжету прирастали мелкие детали и подробности. Почти на середине восьмого года подо льдами Европы он уже не мог сказать наверняка - где правда, а где вымысел.
Катя, одетая в полупрозрачный, лёгкий сарафан, сидела у окна. В морозной темноте поблёскивало отсветом на зимнем стекле острое жало свечи. Длинные волосы, мягкий контур лба и щеки, Катя сидела в пол оборота и лицом к окну. Она проводила пальцем по веточкам и листьям, причудливой, нерукотворной росписи из инея.
- Смотри, они растут, - говорила Катя, вставала из-за стола и шла в сени.
- Босиком по доскам? Стой, там же холодно, - Андрей пытался урезонить жену, но всякий раз она отвечала задорным смехом.
- Разве? - Катя распахивала дверь, и ветер игриво взвивал ткань полупрозрачного сарафана.
Андрей в два прыжка оказывался рядом, вновь пугался, что за дверью мороз, но там светило тёплое солнце, и на лугу белели пушком шарики спелых семян одуванчика.
- Пусть летят мои мечты, высоко-высоко. Ты только возвращайся, хорошо?
Последние слова Катя шептала горячо и на ухо.
Солнце ласкало её волосы и гладкую кожу, а рукам становилось прохладно от листьев и стеблей весеннего луга.
Поль растолкал Андрея.
- А? Что?
- Кажется, есть проход, - прошептал Поль.
Уже никто не помнит, когда привыкли разговаривать шёпотом. Наверное, с тех самых пор, как посчитали мощности реактора и начали экономить энергию.
- Неужели? А ты уверен? Он стабилен, нас не раздавит?
- Должно быть пролезем. Сонар уже три дня передаёт стабильную картину.
- А далеко? - насторожился Андрей.
- На другом полушарии. Придётся обойти материк дельта. Там из-за криовулканизма мощное течение.
- Да, я помню. Сколько туда идти?
- Дней двадцать. Вот координаты, - геолог ткнул карандашом в сторону стенки, где нарисовали и постоянно корректировали карту подводного мира Европы.
Андрей нахмурился в бороду, и Поль угадал его мысли.
- До зоны высадки оттуда двести километров. По суше не преодолеть. А там директ, без его топливной системы мы не взлетим.
- Да, - сказал Андрей и добавил русское слово, которое давно стало понятно всем обитателям "Радаманта".
- Охо, он самый, - вздохнул Поль, - Но хоть не полный,
