прокатило, конечно, - Он обратился к другу:
- Толик, ведь если бы ты не знал, про отметку в паспорте, и услышал эту историю от Сашки, стал бы ты её проверять?
- Вряд ли.
- Да заткнись ты, сыщик хренов! – Вера подняла тон, до уровня лёгкого крика, - Иди лучше водку жри, а то потом не до неё будет!
- Ты чего орёшь на меня, - теперь уже и Павел перешёл на повы¬шенные тона. - Сама избрехалась вся, а я виноват!
Ситуация грозила разразиться скандалом, ещё даже не дойдя до основного момента.
- Виноват, милый, виноват. – Она должна была взять её под контроль. - Скорострел ты чёртов, вот ты кто.
У Пашки защемило сердце. Его "может быть" провалилось. Подсознательно, он понимал, что ни в чём не виноват, но... он был отцом ребёнка. Биологическим отцом. Ему даже показалось, что он вспомнил сам процесс полового акта. И снова вопрос: "А что делала в этот момент его благоверная?" - встал перед ним, делая зародившуюся боль в груди ещё сильнее и неприятнее.
По его изменившемуся выражению лица, Вера поняла, что Паша обо всём догадался. Она, хоть и не любила считать себя не правой, и терпеть поражения, но когда это случалось, делала всё, что бы загладить свою вину.
Она, опустив голову, подошла к мужу, и, словно прочувствовав его боль, положила руку ему на грудь.
- Прости меня, - начала она - Это была только шутка. Глупая, может быть, в чём-то грязноватая, но не более. Она не должна была иметь, ни каких последствий, ни в наших, ни в их отношениях.
Саша молча перевёл взгляд с её макушки на Толика. Тот, разумеется, был ещё не в курсе, но сильно заинтригован.
- А каково ему? - спросил Паша.
- Какого мне, - Повторил Толик, то ли спрашивая, то ли как утверждение. - Она мне изменяла? - а это был уже вопрос.
- Нет, - поспешила с ответом Вера.
- Тогда что?
- Поехали, Толь, - Вера отошла от мужа и подошла к другу. - Поехали, и тебе я всё расскажу, только по дороге.
- И если она этого не сделает, - добавил муж, - у меня в арсенале масса способов заставить её заговорить, и не таких кололи.
Толик ушёл одеваться, но, вернувшись через минуту, застал супругов уже целующимися.
- Извините, - робко произнёс он. Парочка разомкнулась.
- Я так не могу, а ..., - он указал на дверь спальни.
- У тебя с ней серьёзно? – деловито спросила Вероника.
- У меня со всеми женщинами серьёзно, - ответил Толик, но потом, подумав, добавил, - Наверное.
- Ничего, я разберусь, собирайся.
Вера вскинула бровки, обдумывая предстоящий диалог, и, повертев зрачками в разные стороны, с той же целью, зашла к девушке в комнату. Скоро Толик был готов. Не менее скоро и Вера вышла из спальни.
- Всё нормально, - сказала она ему, - Оставишь девчонке ключи, она ещё поспит пару часиков, и уйдёт. А ключи на работе заберёшь. Бедняжка, устала очень.
- Да, но, - Толик был в растерянности. - Что ты ей сказала? Что она тебе сказала?
- Сказала, что более романтичной истории она не слышала.
- Какой истории?
- Ой, да хорош тебе. Хорошая девушка, всё сразу поняла.
Толя спешно зашёл в спальню, и, сев на корточки у изголовья, тихо позвал:
- Лен, Лена.
- М-м-м, - ответила Лена, чуть повернув голову в его сторону и приоткрыв глаза. - Всё нормально, Анатолий Андреевич, без претензий. Я, только, подремлю ещё не много.
- Да это ради бога, а...
- Жалко, конечно, - продолжила Лена, - но таков удел всех смазливых подчинённых. Я не обижаюсь. У вас любовь, и надо заметить, очень красивая любовь. Я завидую вашей жене.
"Чем?" - чуть было не спросил Толик, но девушка закрыла глаза, и он, всё ещё в недоумении, оставил её одну.
Глава V
ВОЗВРАЩЕНИЕ ПОСЛЕДНЕГО БАСТИОНА.
"Правда - ложь, да в ней намёк,
добрым девицам урок”
(перефразировка А. С. Пушкина.)
На этот раз. Вера не стала испытывать терпения ни Толика, ни, тем более, мужа. Тому, хоть и было всё ясно, но не хватало некоторых мелких деталей, к которым, сотрудники правоохранительных органов, питают самые нежные чувства.
Как только такси пересекло "Памятник Славы", Вера начала своё повествование, но надо отдать ей должное, начала его слишком уж издалека.
- Внутри каждого взрослого человека, - говорила она, сидя на заднем сидении Волги, между двух мужчин, - скрывается маленький озорной ребёнок, который, время от времени выбирается наружу..., - и так далее и тому подобное.
Так или иначе, но её ни кто, ни разу не перебил. Только водитель, пару раз выбрасывал свою машину, то на встречную полосу, то, чуть ли ни в кювет. А когда она закончила, в салоне воцарилась тишина.
И на этот раз молчание, первым нарушил Павел:
- Значит ты, что бы помочь подруге, собиралась с ним переспать? А кто бы потом, помог тебе? - он протянул Толику руку. - Уважаю.
Тот молча пожал её.
- Я знала, что это рассказывать не стоило, - промямлила Вера, - сорвалось. И кстати, этот моментик ни как ни отражает моё истинное к тебе отношение. Я думаю, ты это понимаешь?
- Я-то понимаю, - ответил Паша, - Один раз должна будешь.
Вера замолчала, а про себя подумала: "Должна буду! Подожди, неделька пройдёт, я тебе дам: "Должна буду"".
- А ты чего думаешь, по поводу всего этого? - спросил он у друга.
- Я думаю, - ответил Толик, - что вы оба были пьяны. Как это может сказаться на здоровье маленького?
- Чёрт! - возмутилась Вера, - да всё нормально будет! Бог дефектив¬ных любит. Ты, главное, сам не лоханись. Не сболтни про Леночку. А то, знаю я вас, правдолюбцы, блин.
Александры дома не оказалось. Ночью, её по скорой увезли в роддом. Врачи Скорой помощи отказались брать с собой любых родственников, аргументируя свой отказ наличием карантина в больницах. Телефонная служба города находилась в праздничном состоянии, и соединяла абонентов через раз, и куда попало. Потому, об её настоящем состоянии, родственникам было известно только одно: на восемь утра, ни кто ещё не появился.
Анатолий был в шоке, от проявленной халатности, со стороны Сашиных родителей, но выяснять отношения не стал, тем более что они и так чувствовали себя виноватыми перед ним, и всячески заискивали. Что он выяснил, так это лишь самое главное для себя: беременность протекала нормально, ребёнок, как показало УЗИ, развивался хорошо и без каких-либо отклонений. Единственное, врачи немного опасались за саму роженицу. Этого было достаточно, что бы Волга, с Воронежскими номерами, взревев мотором, сорвалась с места и помчалась к зданию больницы. Ребята прихватили с собой лишь младшую Сашкину сестру, в качестве проводника.
Естественно, что Толик свой паспорт не взял, где он значился мужем Александры, однако, вахтенный персонал роддома, в виде двух одинаково благодушно настроенных старушек, прознав, что он является мужем "Новогоднего подарочка", настаивать на предъявлении документа не стал, поверили на слово.
"Новогодним подарочком" её окрестили сразу же, потому что скорая доставила её, аккурат в час ночи, прямо из-за праздничного стола. В результате чего, ещё несколько человек были вынуждены, в свою очередь, покинуть свои праздничные столы, что бы принять, предположительно, сложные роды. Однако обманулись. Роды прошли быстро, и на удивление, без любых осложнений. Только зря так долго готовились, почти десять часов. Потому и покидали врачи больницу злые и довольные одновременно.
- Пущу, но только одного! А то вон, ишь, толпа целая собралась! – крикнула бабуся в белом халате.
Толик пошёл внутрь, а толпа, в виде трёх человек, радостно закивала головами и замахала руками, ибо о том, что всё в порядке, им уже доложили.
Без цветов, небрежно одетый, со следами вчерашней попойки на лице, он поднимался по лестнице, не зная как себя вести, и что говорить. Но, увидев в глазах Саши целый взрыв эмоций, от удивления до слез радости, вопрос отпал сам собой.
Он подошёл к кровати и, наклонившись, поцеловал её в щёчку.
- Здравствуй.
- Здравствуй, - ответила она.
- Как ты?
- Всё хорошо.
- А малыш?
- Тоже, - потом добавила, - Верка приехала?
Толик кивнул.
- Всё рассказала?
Толик опять кивнул.
- Я, наверное, дура?
- Ты самая лучшая дура на свете. Самая любимая и самая красивая, - он наклонился и поцеловал её ещё раз, но уже в губы.
- Хочешь увидеть маленького? - спросила Саша.
- Конечно, хочу! Ты ещё спрашиваешь!
Дура, она и есть дура.
Ребята на улице дождались новоявленного отца. Он выглядел в хлам пьяным и счастливым.
- Вот теперь, и у меня самая настоящая семья! – крикнул он с порога. - Знаете, я уже успел влюбиться в этого пацана. Лучший пацан на свете.
- Верю, - согласился Павел.
Вера решила смягчить мужнину наглость:
- Я думаю, вопрос с крестными родителями решён? - поинтересовалась она.
- Само собой, - Толик ни чего не замечал. - Ребят, я здесь останусь. Вы без меня езжайте. Побуду у родителей, дождусь, пока выпишут, а потом и домой их заберу, в Воронеж.
- И насчёт Леночки не переживай, - вставила Вера, - Я заберу ключи, и наведу в квартире порядок, к вашему приезду.
- Да я вообще... словно и не было этих шести месяцев, словно сон плохой, не реальный. Будто и не жил я всё это время совсем. Вот она, жизнь, только начинается.
Он раскинул руки в стороны и плюхнулся в сугроб лицом. Потом внезапно обернулся:
- Ребят, а может, вы останетесь? Погудим здесь денёк другой?
- Мы что, зря детей к родителям отправляли? - возразил Паша, - Всё, мы поехали, и такси забираем, это наше Воронежское, себе другое найдёшь.
Они возвращались с теплом в душе и радостью в сердце. Паша обнимал жену за плечи, и время от времени теребил её волосы. Та же, в свою очередь, подставляла ему голову, и в первый раз, за последние пару дней, ни о чём не думала.
- А ты знаешь, где ваша ошибка? – чуть погодя спросил у неё Паша.
- В чём? - вяло поинтересовалась она.
- Вы слишком уж хитро всё придумывали. Вам надо было поехать в клинику, где лечился Толик, дать врачам взятку, что бы те подтвердили, что он может иметь детей, и всех делов-то.
У Веры была эта идея, но родилась она поздновато, и на другом конце Земного шара. Но что бы ублажить мужнино самолюбие, и поколебать в его глазах собственную изворотливость, она ответила:
- Да, не додумалась. Оно и к лучшему, что именно так всё получилось. Нет ни каких тебе недомолвок, не договорённостей. Всё ясно и понятно. Мы по прежнему друзья, и спокойно можем смотреть друг другу в глаза.
- А как бы ты смотрела в мои глаза, если б Толик оказался чуток попокладистей? А там глядишь, и в азарт бы вошла?
- Опять двадцать пять, - Вера недовольно посмотрела на мужа, потом слегка задрав юбку, села на него верхом. - Ерунду говоришь, Паша. То было первым, последним и единственным исключением из правил. И больше даже не думай об этом. К тому же, - добавила она, целуя его, - там всего-то шестнадцать сантиметров.
КОНЕЦ.
