Братья. Вступительная часть.

НОЧНАЯ ОХОТА.


Глава 1. Мартовская ночь.

      Луна не полностью открыла свой лик этой мартовской ночью, лишь на три четверти, но и этого света вполне хватало, тучи не закрывали лунный диск, ночь была ясной. Черной тенью вилась средь заснеженного поля укатанная за зиму дорога, по её сторонам при свете луны искрился под легким морозцем подтаявший за день снег. Весеннее солнце хорошо пригревало, снег становился рыхлым и ноздреватым, выделяя особенный запах ранней весны, запах первоталого снега, его можно почувствовать именно во второй половине марта. Позже этот неповторимый запах смешивается с запахом веселых ручейков, звенящих под снежно-льдистой коркой и на поверхности его, с запахом проснувшихся на деревьях почек и другими ароматами набравшей неудержимый ход весны. Но все это будет позже, а вот первое дуновение весны проявляется именно с ощущением - снег начал таять, уже безвозвратно и неудержимо, так, почему-то, особенно остро чувствуешь март, и тогда приходит восприятие весны, всякий раз неожиданно, однажды утром...
Сердце дрогнет в подсознательно-сладостном предчувствии, грудь расправится в сильном вдохе, стараясь подольше удержать негаданно пришедший запах весны. Он вселяет надежду независимо от вашего настроения и на душе становится радостно: пришла хорошая, дождались…
      Сумерки закончились, ночь полновластно завладела округой, лунный свет стал ярче, снег ещё больше заискрился под ним, мороз понемногу крепчал. Тени на дороге стали резче, лес, до этого едва проступавший плотной серой массой, почернел, приобрел зримые очертания и, казалось, стал чуточку ближе. На крупе лошади, разгоряченной ходкой рысью, появился налет инея. Бока жеребца раздувались и опадали в такт его иноходи. Мужчина в белом полушубке и бобровой шапке, из-под которой выбивались непокорные черные пряди вьющихся волос, сидел в передке щегольских санок. Изредка трогая вожжи, он направлял жеребца словами, вот и сейчас негромко и с лаской произнёс посыл иноходцу:
      - Н-но, Мальчик, наддай! … Скоро будем дома.
Умное животное чуть повернуло голову к седоку, словно отвечая: « Да я и сам знаю, хозяин! Но зачем торопится, ночь-то какая! … Простор и запахи! Что мне в конюшне?» Жеребец фыркнул почти презрительно, но ходу немного прибавил.
Возничий поправил шапку, плотнее запахнул на груди полушубок, постучал обухом кнута по пробегавшему мимо саней снежному насту, плотный, значит - завтра опять будет солнечный день, вон как ясно в ночи. Он посмотрел в звездное небо и вздохнул в ответ своим мыслям, как-то радостно вздохнул, похоже, мысли мужчины были приятные. Седок потянулся к высокой, изогнутой спинке саней. Там, у облучка спали, прижавшись друг к другу, двое его сыновей, уткнувшись носами в высокий воротник овчинного тулупа. Ребятишки дружно посапывали, умаявшись за день на празднике в школе соседнего села, откуда и возвращалась семья, слегка припозднившись. Их отец привез мальчишек к своему коллеге, директору соседней школы, пригласившего по обмену опытом друга в гости, в свою школу, где сегодня был и концерт и тематический вечер, посвященный прошедшему недавно Международному Дню женщин. Такие встречи бывали регулярными и ответными, хотя дух соперничества в них присутствовал, а как без этого, соцсоревнование, черт бы его побрал …
      Впрочем, нечего черта поминать к ночи, праздник удался, тут ничего не скажешь, да и небольшая вечеринка учителей, устроенная приятелем по окончанию, прошла на уровне. Умеет он подобрать себе в штат симпатичных сотрудников, умеет, чертяка. Одна завуч чего стоит, причем разведёнка ведь, да-а …Возница громко хмыкнул, вспоминая горячее плечо и еще более теплое, округлое бедро красивой коллеги, тесно прижимавшееся к нему всю вечеринку. Они сидели рядом с ней на скамье за столом. А уж грудь молодки выше всяких похвал, трижды танцевали, с трудом отстранялись их тела после того, как затихала музыка. В помещении школьной столовой было хорошо натоплено, да и выпили все за столом, пришлось снимать пиджаки и теплые жакеты, оставаясь в рубашках и тонких кофточках. Эх, если бы не дети, то ей-богу заночевал сегодня у соседей …
Ему стало жарко от этих воспоминаний, он расстегнул полушубок и достал из его кармана сигареты, пытаясь отвлечься. Алексей натянул вожжи, жеребец перешел на шаг, седок вышел из санок, подтянул подпругу, поправил гуж и чересседельник, хлопнул коня по спине и зашагал рядом с повозкой, пытаясь отогнать навязчивые мысли о возможном продолжении вечеринки, заодно и размять ноги. Давно известно: чтобы просветлело в голове - нужно загрузить ноги, или наоборот ...
Впереди замерцали редкие огни родного села, там многие спали. Оставалось чуть больше версты. Неожиданно лошадь всхрапнула и тревожно заржала, мужчина взял жеребца под уздцы. "Молодой ты жеребчик и с норовом, чего заблажил-то?"...
      Алексей оглянулся на детей, спят крепко. Подняв глаза, он посмотрел назад и похолодел, позади полукругом светились в ночи парные точки, мышление математика автоматически произвело подсчет – пять пар глаз ... Волки!
      Человек непроизвольно упал в сани, ватные ноги не держали. Подхватив вожжи, возница резко, разрывая железным мундштуком губы жеребца, дернул их и огрел коня кнутом. Но того и понукать не нужно, с места перейдя на крупную рысь, а затем в галоп, лошадь понесла легкие санки к спасительным огням. Мужчина тревожно оглянулся, холодные и злые огоньки сзади не отставали, но пока и не приближались. Одна пара волчьих глаз светилась прямо за ними, остальные поодаль с двух сторон. Облава на повозку шла по всем правилам волчьей охоты.
В волнении мужчина сдвинул на затылок свою шапку, её тут же снесло с головы встречным потоком воздуха, скорость набрали приличную, санки подбрасывало на ухабах. Седок бросил вожжи. В этой ситуации он целиком положился на лошадь: или вынесет, родимая, или нет …
Ребятишки проснулись и непонимающе заворочались под тулупом, со сна несколько страшновато ощутить себя в бешено несущихся по открытому полю санях. Они не знали причины тревоги, но почувствовали напряжение в отце, да и лошадь неслась в ночи заполошно, не так, как обычно. Мужчина навалился своим тяжелым телом на тулуп, прижимая детей к высокому задку санок, как бы не вылетели при такой скачке, тогда им верная смерть. Волки расправятся в мгновение ока и не остановятся, эти твари в азарте режут всех подряд, даже если и сыты уже кровью, жажда убийства затмевает кровавым дурманом им разум …


Глава 2. Волчья стая.

      Матерый волк необычного окраса лежал на краю небольшого оврага, держа в поле зрения и обоняния близкую к непролазной чащобе часть леса и, собственно сам овраг, где под огромными корневищами поваленных давней бурей деревьев виднелись отверстия нескольких волчьих логовищ. Там, внутри больших нор, и здесь на дне оврага находилась его стая, в которой он был вожаком по праву сильного. Этого права пока никто из волчьей стаи оспорить не мог уже не один год, вожак привык к лидерству, сил у него ещё вполне достаточно для самоутверждения, да и необычный внешний вид волка внушал трепет не только его собратьям.
Положив большую, лобастую голову на передние лапы, вожак поглядывал по сторонам и на возню молодняка внизу. Взрослые уже щенки, а гоняются друг за другом в попытке отнять большую кость, как маленькие. Ничего, к следующей зиме из них получатся настоящие охотники. Чуткие уши вздрогнули и поднялись торчком, тело волка напряглось, готовое к броску. Могучие лапы подобрались, но вожак не двигался, вслушивался в лес, снова стало тихо, только волки-подростки носились, повизгивая от несильных укусов в борьбе за вожделенную сладкую кость…
Ложная тревога, просто где-то громко треснула под тяжестью весеннего снега ветка и обломившись с шорохом упала вниз. Волк поводил головой из стороны в сторону, с силой и часто втягивая в себя воздух черным носом. Никаких необычных запахов не уловил и снова улегся головой на лапы. Пахло весной, зима для стаи выдалась неплохая, волкам хватало пищи, и место для зимнего убежища нашлось очень удачное, в самой середине огромного заказника, найти волков тут трудно, очень трудно. Не пробиться двуногим через чащи и буреломы, а у волков есть свои тайные тропы. Начало первого месяца весны выдалось необычным, морозным и вьюжным, охотиться не было возможности, только совсем недавно ослабила зима свой капкан, потеплело. Солнце стало пробиваться и сюда, на дно и склоны волчьего оврага. Пусть ненадолго еще, но и этого времени хватило, чтобы недалеко от оврага отбить от кабаньего стада самку с тремя детенышами, волки стаи наконец-то насытились. Но удача улыбнулась волкам два дня назад, от кабанов остались обглоданные кости. Останки зарыты в снегу, в углу оврага, на черный день, а этот день не за горами, если им сегодня не повезет в ночной охоте. Взрослые волки-охотники спали в своих норах, экономя силы до вечера, неугомонный молодняк мешал вожаку сделать то же самое. Волк приподнялся на передних лапах, глаза загорелись угрожающим светом, он издал негромкий, но внушительно-басовитый рык. Возня внизу затихла, годки (годовалые волки) угомонились, опасливо поглядывая наверх, все знали, что вожак стал вспыльчив и скор на расправу. Сам вид вожака внушал страх членам стаи, этот волк не знал равных среди подобных себе ни по уму, ни по силе. Зверь был крупнее обычного волка среднерусской равнины, шерсть его чуточку темнее привычного серого цвета, голова и уши – черные, от загривка до кончика хвоста шла широкая темная полоса, почти на всю ширину могучей спины. Взгляд вожака редко кто из его собратьев выдерживал долго …
Наконец кто-то из охотников выполз из норы и, потягиваясь со сна, неспешно поднялся по склону оврага на смену вожаку, тот словно нехотя поднялся во весь нешуточный рост, неторопливо сместился в сторону, уступая место, и улегся на солнышке. Лучи светила быстро нагрели темную густую шерсть, глаза закрылись сами собой от благодатного тепла и яркого света. Последнее, о чем подумал вожак перед тем, как уснуть - это то, что скоро станет трудно охотиться. Волк знал на собственном опыте - от такого быстрого наступления весны снег сильно тает за день, а ночью (самое время охоты) на нем образуется жесткая корка, больно ранящая мягкие подушки волчьих лап, придется терпеть эту боль, а днем зализывать порезы.
И еще, скоро у волков наступит брачный сезон, он присмотрел себе симпатичную молодую волчицу, но соперники будут, это закон … Ничего, в это время и кровь по волчьим жилам бежит быстрее, инстинкт продолжения рода над всем живым имеет огромную власть. Придется биться, нам не привыкать … А волчица хороша! То ли от этих мыслей, то ли от теплого солнышка, черные губы волка растянулись в оскале, обнажив клыки, страшные не только по размеру, но и в своем контрасте белизны с черной мордой зверя.

      Четверо волков ступали след в след за своим вожаком, осторожно пробираясь среди лесных завалов. Солнце почти закатилось за верхушки деревьев, в лесу потемнело, но вожак знал, что когда они подойдут к опушке, ночь еще не наступит. Придется передохнуть немного, до настоящей темноты, а потом скользящим