теперь это были уже не пятна и спирали. На кубике стремительно метались языки страшного багрового пламени. Иногда среди них возникали какие-то контуры, но тотчас же сменялись иными и исчезали, прежде чем глаз мог распознать их.
Внезапно предмет словно запульсировал, выбрасывая в пространство флюиды какого-то ужаса и паники, и произошло самое жуткое – он как будто превратился в медицинскую емкость, заполненную чем-то темно-красным, омерзительно знакомым...
КРОВЬ!
- А-а-а! – сдавленно выкрикнул Рудик.
От страха его лоб и лицо покрылись мелкими каплями пота.
Тут Ольшанский догадался отдернуть руку. Мгновенно отвратительный темно-красный цвет пропал, а предмет снова лежал перед Рудиком прозрачный и, как казалось, совершенно безобидный.
- Да пошел ты! – выдавил из себя Рудик и набросил на кубик покрывало.
Сейчас он испытывал невероятную слабость, словно из него каким-то прессом выдавили всю жизненную энергию.
Ольшанский дрожащими руками открыл дверь балкона выскочил наружу и прерывисто хватал всей грудью воздух.
Вечерняя Одесса готовилась ко сну, в домах напротив по-очереди гас свет в окнах, стояла благодатная тишина, лишь иногда прерываемая редкими запоздалыми автомобилями. Со стороны моря дул теплый бриз.
Рудик постепенно успокаивался.
"Наверное, просто глючит эта штука, как самопальные телевизоры, которые толкают цыгане на барахолке"
Вернувшись с балкона, он дошел до кровати, не раздеваясь, рухнул на нее и провалился в сон.
__________________________________________________________________________
Утром отдохнувший и посвежевший Рудик решил приступить к новому этапу действий. Необходимо было получить от кубика подсказку дальнейших действий, способных вывести на правильный путь.
Он сел за стол, дрожащей от волнения рукой коснулся предмета и несколько раз повторил:
- Мои дальнейшие действия?
Артефакт «завелся» с четвертой попытки. Сначала появилась уже знакомая рябь, сменившаяся перламутровыми сполохами, а потом довольно четкими очертаниями.
Очень знакомый город. Монумент какого-то средневекового воина. Возле него странное действо. Женщину в белом свадебном платье подводят к памятнику, рядом стоит священник, у него в руках кольцо. Он стучит им по монументу и потом надевает женщине на палец.
- Охренеть! Он ее что, с памятником венчает?
Лицо женщины теперь крупным планом. Она средних лет, взгляд жесткий и властный. Не дай Бог у такой встать на пути.
«А баба-то с яйцами!» - подумал Ольшанский.
Сеанс прервался. «Ай как не вовремя!»
И тут он вспомнил. Было, было такое! Город – Кишинев. Женщина – поэтесса Леонида Лари, одна из лидеров ультранационалистического Народного Фронта Молдовы. Флэшмоб с ее обручением с памятником Штефану Чел Маре, основателю средневекового Молдавского государства, действительно имел место быть и довольно активно обсуждался в СМИ.
«Поехали дальше»
Теперь мысль Рудика заработала особо продуктивно. Он набрал телефон Пуделя:
- Чувак, хочу загрузить тебя работой. Плачу хорошо, готов выслушать твои условия. Нужна инфа по Леониде Лари. Ну, ты ее знаешь, сам в своей газетенке насчет свадьбы с памятником стеб настрочил. Все, что известно ней и что неизвестно. И как выйти с ней на контакт.
- Уже на Сороса трудишься? – хохотнул журналист.
- Да, за что тебе спасибо. Когда получу премию, с меня откат. Насчет Лари – сколько времени нужно?
- Дня три.
- Идет, только не задерживай.
Приятели обсудили оплату услуги Пуделя и завершили беседу.
Три дня Рудик отдыхал и пьянствовал, а кубик, бережно накрыв простыней, не трогал вообще.
По истечении этого срока Пудель явился, как штык, положив перед Ольшанским несколько напечатанных листков. Наскоро их просмотрев, Рудик расплатился с журналистом, проводил его до двери и сел к столу, приступив к тщательному исследованию содержимого распечаток.
_________________________________________________________________________________________
Поэтесса Леонида Лари (настоящее имя Любовь Йорга) в 1989 – 1991 гг была народным депутатом СССР от Молдавии, одновременно будучи в руководстве Народного Фронта.
На выборы шла под лозунгом: «Пусть у меня будут руки по локти в крови, но я вышвырну оккупантов, пришельцев и манкуртов за Днестр, я их выброшу из Транснистрии, и вы — румыны, настоящие хозяева этой многострадальной земли, получите их дома, их квартиры вместе с их мебелью… Мы их заставим говорить по-румынски, уважать наш язык, нашу культуру…»
Это не только о русских. Подразумевались и молдаване, не считающие себя «румынами», а в особенности те, что живут в Приднестровье.
Авторство знаменитого лозунга «Чемодан – вокзал – Россия!» тоже принадлежит Лари.
После поражения ГКЧП и запрета молдавской компартии осенью 1991 года Кишинев был взбудоражен серией похищений и убийств так называемых «просоветских» (бывших сторонников СССР).
Ночью на улицы выезжало несколько микроавтобусов с тонированными стеклами и потушенными фарами. В квартиры звонили (или вламывались) боевики, забирали людей прямо из постели и увозили в неизвестном направлении. Потом трупы находили на пустырях за чертой города.
Все понимали, что за этим стоит Народный Фронт и лично Лари. Власти и полиция бездействовали. Но вскоре выплыли и подробности одного из убийств.
Ночью националисты взяли прямо из дома троих «просоветских» и привезли в подсобное помещение кафе «Золотой початок». Похищением руководила сама Лари, одетая в черную кожаную куртку и такие же брюки, воспроизводя стиль «фурии революции». Похищенными были: рабочий Пригожин 47 лет, рабочий Сичкарь 39 лет, студент Киртоакэ 19 лет (однофамилец будущего примара (мэра) Кишинева).
Лари приставила дуло пистолета к голове студента и несколько раз нажимала на курок. Выстрела не было (пистолет заранее разрядили), но похищенный был сломлен полностью. Ему вручили уже заряженный пистолет и заставили застрелить Пригожина и Сичкаря, что он выполнил безропотно.
Потом Лари выставила боевиков, заставила Киртоакэ раздеться и попыталась вступить с ним в интимный контакт. Но после произошедшего эрекции у студента, разумеется, не было.
- Говно, а не мужик, – жестко констатировала поэтесса.
Нецензурно ругаясь, она заставила Киртоакэ выпить два стакана крепкого вина, добилось-таки нужного результата и совершила с ним совокупление.
Потом боевики кое-как напялили на студента одежду, сунули в карман уже пустой пистолет, из которого были застрелены двое других, вывели на улицу и сказали – уходи.
Как только он ненамного отошел, сзади на него на большой скорости помчалась машина.
Каким-то чудом Киртоакэ успел отскочить. Машина промчалась в нескольких сантиметрах, а он бросился в ближайшую парадную, откуда, к счастью, был еще запасной выход. Так он смог уйти и направился прямо в полицию.
Власти сумели замять дело, но избежать огласки не удалось. Лари была негласно выдворена из страны. Говорят, что с ней лично беседовали президент Молдовы Мирча Снегур и глава госбезопасности Анатолий Плугару.
Лари перебралась в Румынию и активизировала свою деятельность. Теперь ее цель сводилась к смене власти в стране. Обеспечивая контакт между румынскими спецслужбами и руководством Народного Фронта, она готовила госпереворот с целью свержения Снегура, ликвидации молдавской государственности и присоединения Молдовы к Румынии. Основной силой переворота должны были стать отряды боевиков Народного Фронта, внезапно выведенные из зоны боев против Приднестровья и переброшенные в Кишинев.
Далее предполагался ввод в страну румынских войск, их вторжение в Приднестровье и боестолкновение с 14-й российской армией генерала Лебедя. После этого НАТО неминуемо предъявило бы России ультиматум с требованием немедленного вывода 14-й армии из Приднестровья
Согласие на такие условия означало бы сокрушительную потерю Россией международного авторитета. Отказ означал бы неизбежную военную операцию НАТО против России, обороноспособность которой за время правления Ельцина и либеральных реформаторов была сведена почти к нулю.
Вроде бы даже во время разговора Лари с руководителем румынской разведки, последний передал ей мнение одного из руководителей американских республиканцев:
«НЕСМОТРЯ НА НАШИ ХОРОШИЕ ОТНОШЕНИЯ С ДЕЙСТВУЮЩЕЙ РОССИЙСКОЙ ВЛАСТЬЮ, НАМ ВСЕ РАВНО НЕОБХОДИМО ВРЕМЯ ОТ ВРЕМЕНИ ИНИЦИИРОВАТЬ ВТЯГИВАНИЕ РОССИИ В ВОЕННЫЕ КОНФЛИКТЫ, А ПОТОМ ПРЕДЪЯВЛЯТЬ ЕЙ УЛЬТИМАТУМЫ, КОТОРЫЕ СВОДЯТСЯ К ВЫБОРУ МЕЖДУ ПОЛНЫМ РАЗГРОМОМ И ПОЛНЫМ НАЦИОНАЛЬНЫМ УНИЖЕНИЕМ. ТАКИЕ НАШИ ДЕЙСТВИЯ СЛЕДУЕТ РАССМАТРИВАТЬ КАК ПРОФИЛАКТИЧЕСКИЕ МЕРОПРИЯТИЯ.»
Переворот сорвался – информаторы главы МГБ Молдовы Анатолия Плугару вовремя передали ему эти сведения. До арестов снова не дошло, все ограничилось беседой с лидерами Народного Фронта, которые обещали более не хулиганить.
Взбешенная Лари прервала все контакты с народофронтовцами, назвав их предателями и капитулянтами. Молдавию она объявила «конченой страной» и больше ею не интересовалась.
Но из большой политики Лари не ушла. Напротив. Она обратила пристальное внимание на Украину. Теперь к ней регулярно приезжали молодые и никому не известные активисты украинской националистической оппозиции.
Рудик посмотрел список имен визитеров Лари. Они ничего ему не говорили.
«Парубий Андрей Владимирович, Тягнибок Олег Ярославич, Фарион Ирина Дмитриевна, Ярош Дмитрий Анатольевич…»
«Это ни о чем» - подумал Ольшанский.
А вот дальше было нечто любопытное.
Якобы, со всеми приезжавшими Лари совершала какие-то мистические ритуалы, которые назывались «обрядами посвящения». Таковых «обрядов» было два. Но в чем они заключались – информации не было. Равно как не понятна и цель этих действ.
Прилагался адрес Лари в Румынии и контактный телефон.
И все. Впрочем, и так достаточно.
Алгоритм дальнейших действий сложился у Рудика в голове мгновенно. Собственно, он сводился к одной простой фразе:
«Надо ехать!»
____________________________________________________________________________________________
Румынские Карпаты…
Дом Леониды Лари, по размерам и формам сопоставимый со средневековым замком, расположился на одиноком утесе. Его стены в задней части плавно переходили в гранит скалы. Архитектор, строивший такую крепость, иначе не скажешь, умело использовал все преимущества ландшафта, предоставленные здешней суровой природой. Здание словно вырастало из неприступного горного монолита.
К югу от него располагалась небольшая деревня, выглядевшая очень бедно.
Хозяйка дома принимала Рудика в гостиной. Она выглядела точно так же, как на «кадре» с памятником: жесткий и мрачный взгляд, выражающий целеустремленность и непреклонную волю.
Ольшанскому стало страшновато.
- Представитель фонда Сороса? – спросила поэтесса. – И в чем же интерес такой организации к моей скромной персоне?
Своим взглядом она гипнотизировала Ольшанского, как удав кролика.
Не выдержав напряжения, Рудик, что называется, «поплыл». Он начал сбивчиво рассказывать ей про договоренность с Ашером, про проект, про эмпирический путь поиска решения. Умолчал, разумеется, только о кубике. Этот козырь он не предъявит никому.
- Значит, вы хотите пройти обе ступени посвящения? – задумчиво спросила Лари.
Ольшанский подтвердил.
- Хорошо, я должна подумать до
