Он поднялся на колокольню при монастыре. С её высоты открывался прекрасный вид на все четыре стороны. Георгий включил камеру и начал озвучивать запись:
-Двор и Троицкий собор, когда-то единого Троицо-ильинского монастыря. Когда в тридцатых годах советы закрыли монастырь, монахи закопали во дворе сокровища, которые совершенно случайно нашли при немецкой оккупации, копая могилу, и настоятель, противник большевизма и Красной армии, обрадовался, думая, что сокровища останутся при монастыре. Но, не тут то было, приехал немецкий офицер из комендатуры, осмотрел ценности, выразил благодарность за помощь Рейху и забрал всю церковную утварь для фюрера. Игумен с братвой сильно огорчился. Немцев, кстати, хоронили на территории монастыря, а гробы делали через дорогу на музыкальной фабрике, такая вот музыка – заупокойная.
Купола Ильинской церкви, где Антоний накопал пещер, царство небесное. Дальше три возвышенности, на которых и был заложен наш городок родовыми князьями, сейчас это частный сектор и женский монастырь. Самый дальний район из высоток построен в шестидесятых – семидесятых – отличные скворечники. Вот центр города со старыми цветными крышами и телевышка, практически, Эйфелева башня, жаль, доступ наверх закрыт. Самая высокая гостиница города, новые дома с причудливыми крышами.
Купол вокзала – европейская готика, строили пленные немцы: воевали, воевали, а, в итоге, построили вокзал и ушли навсегда, стоило ли начинать дурную битву. Теперь живут лучше нас. С этого вокзала я ездил восстанавливать Ташкент после землетрясения, - познали люди горе. Рабочий район Шерстянки, коробочки все однотипные, и ТЭЦ под конец коптит небо, греет часть города, куча ворон над трубой. Дачи, речка, лес. Зелёные сосны и ели вперемежку с золотыми берёзами, яркими клёнами, тополями, ядерными дубами. Акации и грецкие орехи вдоль шоссе сохраняли зелёный цвет. Машины коробочками скользили по трассе. Рейсовые самолёты оставляли розовый шлейф.
-Аааааааа ! – Раздался детский крик рядом с ним. Он обернулся и увидел маленького ребёнка на руках у мужчины. Облачное небо кружило в объективе камеры. Ветер свистел и выл. Чуть позже появилась итальянская речь в группе туристов.
Колокольню посещали часто. Вид с неё – роскошный. Полная луна медленно поднималась со стороны восхода солнца, будто вдогонку за ним. А солнце садилось на востоке, заливая заревом. Воздух стал морозным.
Георгий спустился вниз, снял у забора монастыря древний высокий под стать колокольне дуб и сел в маршрутку. Из окна транспорта он снимал вечерний город, фары, фонари на улицах. Камера прыгала как при лошадиной скачке.
Дома он пролистал весь отснятый материал и остался доволен за исключением одной детали, которую решил восполнить завтра. А теперь крепкий детский сон без снов.
Пространство без предметов окутало разум. Никаких вариантов ощутимой материи. Глазу зацепиться не за что. Нет ни верха, ни дна, ни сторон света. Полная тишина, отсутствие каких-либо звуков. И проясняющаяся медленно темень. Упала простыня с пятнами крови, а затем обручальные кольца громко зазвенели от столкновения с какой-то поверхностью. Сверху лилось молоко вперемешку с дождём. Георгий пошёл через ряд подвешенных освежёванных коровьих туш. Людской гомон наперебой с птичьим заполнял простор. Курицы бегали без голов. Атмосфера праздника стояла в воздухе. Раздался оглушительный взрыв, и ядерный гриб вырос прямо перед глазами. Бесконечные колонны крестов с распятыми тянулись вдоль степной дороги. Заунывная гармонь нанизывала звуки на картинки. Пшеничные поля чернели, а подсолнухи загибались от давления сверху. Небо периодически проваливалось, выбрасывая разные календари летоисчисления. Плоскость, по которой шёл Георгий, становилась то выпуклой, то корытом. Он вошёл в зверинец и под истошный вой, рёв, крик зверей прошёл к выходу. Кровь шла носом, но разум крепился. Люди в белых халатах с красными крестами бегали перед ним, пересекая путь и манипулируя различными медицинскими инструментами. Когда он оставил их позади, ощутил потерю нескольких зубов и аппендикса. В небе громко закричали журавли. Георгий поднял голову, но увидел военные самолёты крестом. Их была тьма. Плоскость впереди начала превращаться в воронки. И он прыгнул на полумесяц, висевший над головой. Качаясь на нём, как на качели, Георгий начал петь детскую песенку «От улыбки стало всем светлей…» Песню подхватил с неба оркестр. Огромные деревья качались, разбрасывая щедро листву. Президенты разных государств спешно собирали её и штамповали на ней свои денежные знаки.
-Сынок не иди туда, сынок не иди туда, - слышал он знакомый до боли крик мамы, - там смерть.
-Я не могу остановиться, - медленно ответил он.
Опустился густой туман и стало всё вокруг пустым и влажным. Огромная птица пролетела перед лицом, вылетев из-под ног. Её перья были разноцветными. И вдруг он провалился и полетел. Снизу набегали на него минареты, купола христианских и других храмов; небоскрёбы и мосты, развязки, шпили зданий и застывшие в окнах люди мелькали перед глазами. Георгий начал считать дни своей жизни. Из всех событий всплывали только разрушенные землетрясением города. Он очнулся на берегу малинового океана, в который впадала широкая река. На лодке по центру русла стоял старик весь в чёрном с вороном на плече и сыпал соль.
-Иди! – Крикнул он Георгию.
-Куда?
-В воду.
-Боязно, плавать не умею.
-Не бойся, вода будет держать на поверхности.
Он ступил на малиновые волны и удивился тому, что не ощутил их и не погрузился.
Уже потеряв берег из виду, Георгий обернулся, но вокруг ничего, кроме малиновой воды. Солнце не садилось, как в зимнее северное солнцестояние. Из воды начали появляться головы: детские, взрослые, мужчин и женщин. Они смотрели на него, что-то шептали и уходили под воду.
Наутро его не стало. Он не вернулся.
Крот положил цветы на могилу и пошёл на выход с кладбища.
-Старик твой хоть не мучался как другие, тихо ушёл, - сказал человек, шедший рядом.
-Да, как-то быстро и легко. Кино снимал своё про город, говорил, что на фестиваль пошлёт. Нашёл программу в компе по записи музыки, сам писал музыку к фильму. Не успел. И сколько таких режиссёров канули в другое кино.
-Крот, понимаю, что не к месту, но недавно ДТП было страшное, шесть священников погибли, виноват грузовик, поищи, что к чему.
-Хорошо. Если честно, надоело всё это. Эта музыка будет вечной, если я не сменю батарейки.
Надгробные плиты, кресты симметрично изображали свой нехитрый рисунок на этом клочке земли. Берёзы, окаймляющие кладбище, раскидывали листьями на холодном осеннем ветру. Под ногами образовался целый ковёр. Крот сел с человеком в машину на стоянке возле кладбища, глянул в сторону могилки отца и опустил веки:
-Поехали.
