7 июля 2014 00.00
— Шепот... Ты слышишь шепот? — Глаза Дениса поблескивают в темноте, когда он, озираясь, начинает кружить по поляне.
— Он шепчет «Ден»... Будит нас. Надо идти на шепот.
— Денис, — выставив вперед руку, двигаюсь к нему, готовый завалить на траву и успокоить хорошим ударом в челюсть. У парня по ходу пьесы кровля потекла.
Один со спятившим ребенком у черта на куличиках, без выхода и входа, с потерявшимся другом за кормой. От ужаса волосы на затылке шевелятся
— Ден, все будет нормально. Дениса мы найдем, — стараюсь успокоить парня и одновременно подойти как можно ближе.
— Тихо, не нервничай, лады? Мы вместе пойдем к Денису, и он нас разбудит, — подыгрывая мальчишке, аккуратно ловлю его руку. — Где шепот?
— Везде. Слышишь? — Он прикрывает глаза. — Шепот в голове. Зовет. Надо просто слушать.
Но я не слышу ничего кроме шума крови. Киваю:
— Тогда о чем он тебе говорит?
— Слышу, — он блаженно улыбается, повторяя за мной, — как он говорит, что все будет хорошо. Надо просто идти.
— Так пошли?
— Мне идти, а тебе еще рано.
— Так, парень, разделяться мы не будем. Идем вместе, по голосу или без, но вдвоем, усек? — не хватает нервов по-прежнему держать его руку — хватаю за воротник. — Мало нам Ромы? Мы идем за ним, я его здесь одного не брошу. Потому что он бы не бросил, понял?
Хихикнув, Ден как-то сжимается.
— Понял, отпусти, — тихо бормочет, опустив голову. — Не дурак.
Не верю я, что это сон, уж слишком мучает сушняк, несмотря на то что я много пил, а ссать почти не ходил. Будто в горячке, ноги гудят от ходьбы, а спина сопрела и к ней липнет рубашка.
Отпускаю Ромку
— От меня ни на шаг.
Всё это напоминает дикий бред нарка, но... По правде говоря, однажды, еще мелкий, я умудрился заблудиться в лесу в паре метров от трассы, а когда понял, что полностью дезориентирован и куда ни глянь — одни стволы, из-за кустов вынырнул отец и рявкнув, хули я разорался, после чего раздвинул ветви, за которыми стояла наша тачка... Два метра, трасса по обе стороны, а я в панике метался, не понимая, где нахожусь. Приступ топографического кретинизма.
Вполне возможно, сейчас с нами творится нечто подобное.
— Главное — найти Рому. Надеюсь, его просто поймала охрана и с ним все в порядке.
— Денис уже вернулся. Слышишь? — резко развернувшись, Рома срывается и бежит назад, скрываясь за деревьями. — Надо к нему. Мы же в бреду фантазий... я за тобой приду, — шепчет, безумно сверкая глазами. Он сейчас как никогда похож на Сида Вишеса, по которому фанатеет: такой же больной на всю голову и витающий в своих наркоманских мирах.
— Ден, вернись! — кричу в отчаянии, стараясь его догнать. От бессилия реветь хочется, тупо по-детски встать и, размазывая сопли по лицу, позвать отца. Потому что он всегда знает, где выход.
— Собственную смерть проспать невозможно! — кричит он. — Я вернусь, обещаю!
Пробежав метров двадцать, понимаю, что Дениса уже не видно и хруста ломающихся веток веток нет. Потерял.
Ромка пропал, этот идиот свихнулся... Что теперь делать?
Потоптавшись на месте, я, махнув рукой, направляюсь в обратную сторону, к тому сараю. Свет от фонаря пляшет среди стволов, пока я сам себя уговариваю не волноваться: Ден выберется, а Ромка уже сидит в сторожке и рассказывает легенду о том, как совершенно случайно очутился на закрытой территории, когда пошел собирать грибы.
Дойдя до сарая, скидываю шмотки и заваливаюсь на траву. Небольшой перекур сейчас необходим — успокоиться и отдышаться. Пару раз щелкнув зажигалкой, закуриваю и вытаскиваю альбом, листаю фото. Некоторые — с затёртыми записями на латыни, а её я не знаю. Если бы Ромка был тут... он же медик, в универе должен был учить. Но скорее всего, это просто сорта цветов. Вдруг из альбома вываливается фото. Девушка и пятеро парней, уже не те врачи, что были раньше, да и фотография цветная. Только одного с трудом узнаю: осунувшийся и сумрачный парнишка, что был на фото с девушками. Остальные мне незнакомы. Сзади подпись: «Ботанический институт имени Комарова, группа Ковалева».
В углу фотографии — четыре креста.
Вспоминаю фото, где допрашивают девушку. Нашарив его среди снимков, сверяю примерные даты. Нет, менты были еще до группы, значит, таки не их искали. Вряд ли кто ребят схавал, может, просто свалили? Но что тогда значат крестики? На память? Отгоняю нехорошее предчувствие, которое уже не просто попискивает в сознании, а орет дурниной.
Вздохнув, запихиваю альбом в рюкзак и, нашарив фонариком наши следы, отправляюсь на поиски хоть кого-то.
В голове крутится мысль, что по одному здесь заплутать, наверно, сложнее, чем идя по прямой всей компанией. Парадокс, но именно сейчас внутренний компас перестал бешено крутиться в разные стороны.
Плюнув на любую осторожность, горланю и машу фонариком: его точно должно быть видно не только парням, но и охране, кто-нибудь да явится.
Мне кажется, я под спайсом. Мы все под ним. Это тебе не марихуана, час — и отпустит, нет. Я пытаюсь вспомнить, не приволок ли Ден утром с собой какую-нибудь дрянь. В голове крутится история про трех идиотов, которые обкурились, выкрутили одному глазные яблоки и побежали с ними во двор. С хохотом они бегали по кругу, а слепой просил включить ему свет, так и не поняв, что же произошло. Сейчас я этот самый слепой обдолбыш, не понимающий, что происходит. Я пытаюсь вспомнить явные признаки приема психотропов, но в голове пусто, что еще больше напоминает наркотический бред.
Прошагав ещё часа с два, я выдыхаюсь и, проорав в темноту имя друга, делаю последний вызов Ромке, на который мне отвечает только автоответчик, предлагая перезвонить позднее. Подложив рюкзак под голову, вырубаюсь.
