Красавица Ева. Записки врача

               Познакомились    мы  с  ней  в  поликлинике.  Она  пришла  ко  мне  на  прием  с  жалобами  на  мучительные  поясничные  боли. С  помощью  противовоспалительных  уколов,  таблеток,  массажа,  лечебной  физкультуры  удалось  эти  боли  на  время  купировать.

Евин  дом  находился  рядом  с  нашей  поликлиникой,  и  я   после  работы  частенько  к  ней  заглядывала. Ева  была  аспиранткой Московской  Академии  Педагогических  наук.  Проучилась  2  года.  А  теперь,  по состоянию  здоровья,  находилась   в  академическом  отпуске. Но  даже  в  те  дни,  когда  ей  было  относительно  хорошо, все  равно  чувствовалось,  что  какая-то  иная   боль   мучает  её.   Ева  была  красавицей.  .Необыкновенной.

                                И  дело  было  не  в   каштановых  локонах  до  плеч, не  в  иконописном    смугловатом  лице с  неожиданно  синими глазами  и аккуратным слегка вздернутым носиком и по-детски пухлыми губами .О, нет! В силу моей профессии приходилось мне встречаться с разномастными красавицами. То были и певицы, и изящные балерины, и  актрисы,   и   хозяйки спа-салонов—ходячие рекламы новейших изобретений косметологии, и еще много-много всякого публичного люду. Слов нет, каждая из них была прекрасна.

                  Но Ева….Ева была особенная…. У нее была внешность ,излучающая спокойствие, тепло и …любовь.  Да, именно любовь. Она пришла  на Землю с огромным запасом любви. Ко всем и ко всему. Было ли это сказанное слово, жест, обращение -- независимо к кому – всегда с почтением, в культурной форме и с мягкой интонацией. Она всегда чуть-чуть улыбалас.ь. И поэтому сразу всех к  себе  располагала.

                   Это могли быть и хмурые чиновники, буквально после нескольких произнесенных ею слов размягченные до такой степени, что готовы исполнить не только касающееся их прямых обязанностей, но и помочь ей в другом. Это могла быть вредная продавщица, вдруг предлагающая после Евиного обращения к ней вынести дефицит из подсобки. Или неприступная администраторша ресторана, уже начавшая во все горло кричать, что в зале мест нет и на полуслове умолкнувшая и с улыбкой до ушей уже изменившимся голосом пригласить, усадить в удобное место и попросить официанта вне очереди обслужить посетительницу.

                      Или совершенно легко попасть на премьеру какого-либо спектакля или фильма, на которые  давным- давно распроданы билеты. Всякий раз, стоя с ней на троллейбусной остановке, можно было услышать пронзительный скрежет резко затормозившей машины  и предложение ее подвезти. Создавалось  впечатление, что мир создан для нее одной. Настолько гармоничны были их взаимоотношения.            

                     Ева  была по натуре замкнутой --- о своей личной жизни ничего не рассказывала. Я была  на   5 лет моложе ее. И задавать ей какие-либо вопросы личностного плана считала для себя непозволительно. Наши отношения завязались исключительно на фоне ее болезни. Когда боли исчезали у Евы, каким-то 6-м чувством я улавливала, что внутреннее состояние все равно остается тяжелым, тогда ( как продолжение лечения) я приглашала ее на тусовки.

                     Она с удовольствием приходила. Собиралось  нас   обычно  дома   человек  12-15. По  сравнению  с Евой,  учившейся  в  столице,  мы  были  провинциалами.  Она  с  удовольствием  принимала  участие  во  всех  наших  разговорах  и  обсуждениях,  при   этом  старалась  не   употреблять  заумных  малопонятных  слов.  Учтивость, скромность,  уважительность  --  вот какие качества были ей присущи.

                      А посему с вечеринок уходила всегда загодя---незаметно. Чтоб не было ненужных тайных записок с наспех нацарапанными телефонами или незаметно для всех сунутыми визитками или прилюдных разборок между новоиспеченным поклонником, пожелавшим проводить Еву домой, и той пассией,  с которой пришел.

                      Знала—знала Ева, чем все может закончиться, поэтому незаметно и исчезала. Только после нее---как после атомной бомбы. Всеобщее оцепенение. И уже все неинтересно, никаких разговоров. Разочарованные лица мужчин, повеселевшие у девушек. А потом десятки звонков мне. Вопросы, вопросы, вопросы. Кто она? Что она? Как найти? Как связаться?

                     Однажды после очередной тусовки я испросила разрешение дать ее телефон одному мужчине. На что она мне ответила: »Если бы  ты  только знала, как тяжело начинать все сначала. Но человека не надо обижать -- скажи, что я пока болею, вся в проблемах и, мол, занята». Я ничего понять не могла. Молодая, красивая девушка  не  хочет ни с кем знакомиться . Но вот прошло время, и все прояснилось.

                     Как- то раз, зайдя к Еве, я застала ее в расстроенных чувствах. На письменном столе среди книг я увидела фотографию. На фоне Красной площади в Москве изображение Евы и высокого, статного мужчины. Лица совершенно счастливые. Фотография 2-х годичной давности. Мы обе молчали. Потом она тяжело вздохнула и произнесла: «Это Пьер.»

                       И горько—горько заплакала. А немножко погодя рассказала о себе. И о Пьере. Ева родилась в семье глухонемых. Школу окончила с медалью. После школы—учеба  в  Московском Педагогическом Институте и затем работа в спецшколе для глухонемых детей в течение пяти лет. Глухонемые -- это люди, подарившие ей жизнь, научившие  говорить(!), ходить, давшие ей возможность выучиться и, собственно, стать тем, что она собой являет. Она выросла в этой среде, среде глухонемых  --  другой компании у нее не было.

                        Причем, семья была очень бедной.  « До Пьера у меня было два романа,»  --  рассказывала Ева. «И как только начинались серьезные отношения , и они узнавали, что мои родители глухонемые, а я свою жизнь хочу посвятить таким же детям, как мои родители -- глухонемым, сразу же любовь пропадала. Они не понимают, что глухонемые такие же люди, как говорящие и слышащие.

                        У них такие же человеческие качества, только вот способ передачи информации иной. Я не могу отречься от моих родителей, от их друзей, от моего детства, не могу не помогать   глухим деткам. Очень  многое  для  них  можно  сделать. Начинать  с  самых  первых  лет  жизни. Приобщать  к  искусству, развивать  творческие  способности.  Ведь  глухонемые  практически  вычеркнуты   из  общества   здоровых  людей. Они  живут   в  своем  замкнутом  мире. Если  работают,  то    на  мало  интересной  и  низко  оплачиваемой  работе  типа  сборки   выключателей  или  шитья  полотенец.

                         А  Ведь  природа   так  хитро  устроена, что  недодав  в  одном,  с  лихвой  возмещает  в  другом.  Детки,  в  основном,  способные,  но  из-за  того,  что в  спецшколы  идут   не  лучшие  преподаватели   (  работа  считается  непрестижной ), дети  не  могут  получить  хорошего  образования  и  по-настоящему  реализоваться   в  жизни.  Я  считаю  наоборот  большим  счастьем   помогать  в  чем-то  обделенным, учить  их.  Ведь  так  здорово   кому-то  протянуть  руку,  зная,  что  ты,  именно  ты  своим  поступком  открываешь  другой  мир."

                        Я  тогда  подумала,  что на  таких  отзывчивых  и  чувствительных  людях  и   держится  Земля.  Что  доброта,  благотворительность  -- это  такой  же  талант, как  писать  музыку,  сочинять  стихи. И  как  здорово,  что  есть такие  люди,  которые  видят  тех,  кто  слабее других,  и  готовы смыслом  жизни   сделать  служение  им.

                     " Мой родной –первый язык--- язык глухонемых. Я лучше себя чувствую в этой среде --- она мне ближе и дороже. Когда я приехала учиться в Москву, уже в аспирантуре,  познакомилась с Пьером. Он ---француз. И учился в аспирантуре при Институте Нефти и Газа. Год с лишним мы были вместе;
он приезжал сюда, в Кишинев, к моим родителям знакомиться и просить моей руки. Мы все плакали от радости, что наконец нашелся в этой жизни человек, который принял меня такой, какая я есть , и проникся моими идеями помочь тем, кто нуждается. Он полюбил не только меня, но и моих родителей, подружился с братом.

                     Учеба в аспирантуре закончилась, Пьер успешно защитил диссертацию. Он хотел, чтобы мы в том   же году расписались и сразу после защиты уехали во Францию. Но я тоже хотела защитить диссертацию. А для этого мне еще надо было остаться в Москве, как минимум, на 1,5—2 года. Поэтому свадьбу решили отложить.  И порешили на том, что он вернется во Францию, а я останусь в Москве.

                      Из Франции он писал мне каждую неделю. Иногда звонил. У него были трудности с устройством на работу. В конце концов он нашел работу  по специальности и с хорошим заработком ( а последнее обстоятельство было немаловажно, так как по приезде во Францию мне пришлось бы на неопределенный срок нанимать учителя французского языка, ходить на курсы в автошколу), в пустыне Сахара. Оттуда я тоже получала письма.

                       В общей сложности мы переписывались девять месяцев. А потом все прекратилось. Резко. Он перестал писать. А мои письма вернулись назад с пометкой «адресат выбыл». Я несколько раз звонила его маме в Париж. Но абонент не отвечал. Я не знала, что мне делать, как мне жить дальше. Я не могу без него, просто не могу…»

                        Немного  погодя  она  продолжала:   « Потом  я  стала  болеть. Объяснить  свое  состояние  я  не  могла.  Руководитель  темы,  не  зная  причины  ухудшения  моего  здоровья,  посоветовал  оформить   академический  отпуск  на  год. Вернулась  в  Кишинев в  надежде,  что  на  родине  мне  станет  лучше. Но, видимо,  это  не  лечится. Мне  с  каждым  днем  все  хуже  и  хуже».

В  ту  пору  мне  было  лет  25. И  работала  1.5  года  врачом. Конечно,опыта  было  недостаточно,  чтобы  за  всем  этим  распознать  тоску.  Просто  тоску.  Невропатологи  успешно  лечат  боль  в  спине,  ноге,  небезуспешно  мигрень,  бессонницу,  эпилепсию  и  еще  много—много  состояний  и  болезней. Но  депрессию,  которая  часто  маскируется  под  какую-то  болезнь  или  синдром,  распознать  крайне   сложно.  Прошло  уже  много  лет  с  тех  пор.  Постепенно  пришли  опыт  и  умение  распознавать  болезнь  даже  без  обследований.  Но  это  все  будет  потом.

                          А пока  передо  мной  стоял человек,  совершенно  безутешный  в  своем  горе  и  не  видящий  выхода  из  этой  ситуации.  Я  сама  в  том  недавнем  прошлом  пережила  личную  драму,  и  я  знала,  как  это  бывает  трудно.  Особенно  обидно,  когда  мы  зависим  от  каких-то  обстоятельств,  порой  не  очень  важных,  но  способных  перевернуть  нашу    жизнь.    

                           В  моем  случае  я не  стала  зацикливаться  на  своей  неудаче,  взяла,  как  говорится,  себя  в  руки  и  продолжала  жить  с  ориентировкой  на  будущее.  Я  верила,  что  в  жизни  еще  будут  и  интересные   люди    и  интересные   встречи.  Так  оно  и  случилось  в  дальнейшем.  И  Евочку  я  тоже  пыталась  убедить  в  том,  что  с  ее  внешностью  кинозвезды   еще  не  один  Пьер  будет  в  ее  жизни.

                           Где,  черт  возьми,  на  каком  перекрестке  могли  их  дороги  пересечься?  Почему  молдаванин  -  русский   ей  не  встретился?  

                          Была  зима.  В  прихожей на  вешалке  висела дубленка  пепельного  цвета  тончайшей  выделки,  двубортная,  почти  до  пят.  В  те  годы купить  что-то  подобное  было  просто  нереально.

                       В  магазинах   продавались   пальто   на  ватиновой  подкладке  с  цигейковыми   либо   каракулевыми   воротниками.    Они  были  скроены  по   ужасно   некрасивым  лекалам,