Вкус перца

Ночной ливень звонко барабанил в окна маленькой харчевни, тщетно пытаясь заглушить шум разговоров, доносящихся изнутри.
В заведении было как никогда  душно и людно: завсегдатаи перемешались с наемными рабочими,  и даже столичный кюре, оказавшийся в деревне проездом, благочестиво вкушал вечернюю трапезу в обществе двух монашек и местного проповедника.  
Ложки громко стучали по оловянным мискам, подавая в раззявленные алчущие рты утиную похлебку. В огромном камине полыхали поленья, громыхали по дубовым столешницам пивные кружки. Зал гудел, наполненный нетрезвыми речами и здравицами
Никому, кроме хозяина харчевни, не было дела до двух путниц, возникших на пороге и скептически осматривающих заведение.
Грузный трактирщик проявил неожиданную прыть. Встретив дам приветливой улыбкой, с легким поклоном он  повел их за отдельный стол, освещаемый одинокой свечой.
- Угодно ли дорогим гостьям заказать ужин? – заискивающе улыбался хозяин, теребя в пальцах край пестрого кушака, охватывающего его широкую талию.
- Си! – радостно выпалила юная дама в черной накидке до пят и широкополой шляпе. – Мне хотеть съесть фажита с тортильяс и гуакамоле!
Трактирщик сглотнул неожиданно образовавшийся ком в горле и отер ладонью  заблестевший испариной лоб.
- Прошу прощения,  мадемуазель… - пролепетал он, - но, я не очень…
- Сеньорита! -  сверкнув улыбкой, поправила его  девушка. – Я прибыть издалека.
- Да, да, сеньорита…
Трактирщик мямлил,  бросая опасливые взгляды на молчаливую спутницу юной иностранки – серьезную высокую даму в бордовом плаще.
- Я не совсем понял, что вы хотели....
- Мадемуазель, - неожиданно произнесла дама в бордо, насмешливо кривя губы, -   просила жареного мяса с лепешками.
Повернув голову, она сосредоточила взгляд на лице трактирщика. Тот внезапно побелел, разглядев в глубине темных глаз незнакомки полыхающий алый огонь.
- Мо! – сердито выпалила девушка. – Ты пугать беднягу кочинеро!
Она вскинула руку и звонко щелкнула пальцами перед лицом застывшего в оцепенении хозяина. Дама усмехнулась и отвела глаза, а трактирщик получил возможность перевести дух.
- Есть жареное порося и хлеб… - пролепетал он, опуская очи долу.
- Годится, - нетерпеливо бросила Мо, гипнотизируя  огонек свечи.
Но её спутница неожиданно запротестовала:
- Как это есть годится?! – выпалила она, возмущенно поднимая брови. -  А гуакамоле?!
- Эль! – Мо тяжело вздохнула и, обернувшись, царапнула темным взглядом по круглой физиономии трактирщика. – Соль, горчицу и перец, - отрубила она.
- Да, госпожа, - покорно кивнул тот и сделал движение в сторону кухни, но был остановлен жестом Эль.
- И пульке принесть, пожалуйста, - попросила она.
Трактирщик снова беспомощно заулыбался, механически кивая.
- Браги, - перевела Мо, не отрываясь от созерцания свечи, - а мне – вина. Лучшего!
- Сию минуту-с, - переходя на столичный высокий слог, выдохнул трактирщик и поспешно исчез в полумраке зала.
За столиком воцарилось молчание. Мо глядела на огонек свечи, а Эль, подперев щеку рукой, разглядывала посетителей.
 В харчевне ужинали преимущественно мужчины. Деревня собрала средства на строительство каменного храма, и основную массу посетителей составляли приезжие строители. Они отличались от местных завсегдатаев великолепным аппетитом и говорливостью. Деревенские благодушно помалкивали, слушая треп городских, и налегали на дешевую брагу.  
Спустя пару минут, Эль позвала:
- Мо?
Ответа не последовало.
- Морриган!
- С-с-слушаю, не ори, – попросила Мо, не отрываясь от созерцания пламени.
Эль села прямо, сложив руки перед собой,  и вдруг, резко выдохнув, задула свечку. Фитилек задымил, заставляя Морриган моргнуть.
- Ш-ш-шалишь, Анима? – прошипела она, пронизывая негодующим взглядом девушку.
- Скука. И есть хотеть! Что моженно увидеть в таком крохотном огне? А? Респонде пор фавор!
- Большое, малое – нет разницы, - пробубнила Морриган и, коснувшись фитиля указательным пальцем, зажгла его.  
- Си, я знать, - пожала плечами Эль. – Но смотреть в свечу, это как заглядывать в замоченный скважин. Есть же костер!
Она кивнула на полыхающий очаг в противоположном конце харчевни.
- Отребье будет меш-ш-шать.
Морриган недовольно обвела взглядом столы с галдящими и уже изрядно не трезвыми посетителями.
- Ой-ла! Отребье! – фыркнула Эль. – Отличенные простые люди! Не злы, как кое-кто.
- О! А я, значит, кое-кто? – в голосе Мо прозвучали обиженные нотки.
- Пидо пердон, я думать, что ты не принимать это на свой счет, - карие глаза Эль засияли наивностью, а  лицо вытянулось, отображая ангельскую кротость и смирение. Морриган секунду разглядывала  явление этой благости, потом прикрыла глаза и помотала головой:
- Убери, тебя это глупит.
- Доброта не может глупить! – категорично заявила Эль, моментально возвращая озорное выражение.
Пользуясь моментом, она снова дунула на свечу.
- Проклятье! – заморгала Мо,  начиная медленно, но неотвратимо закипать.
– Ты говоришь, это отреб… эти люди – добрые?
- Си! – энергично закивала Эль.
Она протянула руку и щелкнула пальцами рядом с дымящим фитилем свечки. Огонек пламени послушно вспыхнул, как ни в чем не бывало.
– Они есть нормальные добрые хомбре!
- Съешь свою шляпу, если это не так? – выражению лица Морриган сейчас позавидовал бы любой чемпион по покеру. Легкая тень заинтересованности лишь угадывалась в полуулыбке на её губах. – Ты же «есть хотеть», не так ли?
Эль нахмурилась, впиваясь взглядом в интриганку:
- А если ты проиграть?
- Любая услуга для тебя, - теперь уже Морриган улыбалась честной улыбкой политика на предвыборной кампании.
- Акуэрдо, - согласно кивнула девушка, – договориться.
Обернувшись  к посетителям, она потребовала:  
- Показывай!
Морриган, секунду помедлив, достала из-под плаща тугой кошель, набитый золотыми монетами и легким движением швырнула его на середину харчевни. Звон золота прервал все разговоры, повисла тишина в которой, наконец, прорвалась барабанная дробь дождя. Гости изумленно разглядывали деньги, рассыпавшиеся по полу. Прошла секунда, вторая…
- Хей-йя! – улыбнулась Эль. – Видеть? Они…
- Золото?! – неожиданным фальцетом повис в воздухе вопрос заезжего кюре.
И тут же харчевню наполнили рёв, вопли и треск ломающейся мебели. Городские, только что мирно беседовавшие с деревенскими, во всю дубасили своих сотрапезников  в битве за монеты. Местные, бросив клич «наших бьют!», решительно включились в потасовку.
- Вертеп, - довольно улыбнулась Морриган спешащему к их столу хозяину с подносом заказанной еды.
- Горчица, перец, соль… - бормотал он, с ужасом озираясь на драку. – Господи Боже… изверги!
Оставив поднос на столе, хозяин кинулся спасать своё добро и моментально исчез в куче дерущихся. Лишь на мгновение мелькнул его разноцветный кушак, уже  намотанный на чей-то здоровенный кулак.
- Что предпочитаешь: солить или горчить? – поинтересовалась Мо, с интересом наблюдая за кюре и его свитой. Монашки жались к стене, а их предводитель, вместе с местным священником, собирал по углам закатившиеся монеты.
Элька молча стянула с темноволосой макушки шляпу:
- Соль -  это есть слезы, а горечь - вкус поражения, - сурово отозвалась она, беря с подноса перечницу. – Я предпочесть вкус перца!