На далеких островах. Глава 3.7 Гауптвахта

    Я слушал, одной рукой обнимал Аниту, другой гладил по головке Нико, вдруг звонок в дверь. Интересно кого это принесло? Открываю, а там стоит комендант гарнизона с нарядом патруля, за ними мельтешит какая-то тётка! Комендант строго посмотрел на неё и коротко спросил:
    - Он? – тётка испуганно закивала головой. Комендант повернулся ко мне:
     - Майор Ржевский, собирайтесь, у меня приказ Начальника Академии приводить вас на гауптвахту.
Быстро они меня нашли! Всего-то за час! Хотя, чего удивляться? Там свидетелей было полным-полно, да и Падло тоже, похоже, не молчал.
Сзади подошла Анита, обняла меня за пояс и тихо спросила:
     - Нико, что происходит? Кто эти люди?
    - Принцесса, эти люди хотят забрать меня с собой.
Анита испугалась и развернулась ко мне:
     - Забрать? Они хотят увести тебя с собой? Куда они поведут тебя, Нико?
     - Меня хотят посадить на губу.
Принцесса округлила глаза:
     - «На губу»? Что это такое?
    - Губа - это маленькая военная тюрьма.
Принцесса тихо простонала и ещё сильней прижалась ко мне.
     Правда, а что это я, собственно, сразу согласился и признал свою вину? Пусть для начала сами расскажут за что меня хотят посадить! Если за драку, то это - частное дело, к службе никакого отношения не имеет! Ну дал я ему по роже разок, и что с того? Ногами же не бил!
     - Хорошо, товарищ подполковник, я готов, только сначала объясните, зачем мне идти, и покажите записку об аресте.
Комендант замялся. Ясно - записки у него нет.
    - Майор, вас обвиняют в драке с иностранным слушателем. А записка будет. Сегодня.
    - Мы сначала пойдём в госпиталь за справкой? - На губу садят только здоровых арестантов, - и ещё, у меня нет шинели и шапки.
     - В госпиталь необязательно, вы пока не арестованы. А постельное белье я вам дам.
Жаль. Я надеялся в госпитале узнать, что я там сломал этому Падло. Ладно, черт с ним! Пусть, гад, подыхает.
     - Нико ты пойдёшь с ними? - принцесса сразу поникла и даже ссутулилась. Такое чувство, что у неё внутри все оборвалось. Такой я её ещё никогда не видел. Да, девочка многое пережила пока ждала меня.
     - Да, моя принцесса. Придётся сходить с ними. - С деланным безразличием сказал я. Словно меня не под арест ведут, а зовут перекурить.
     - Вам десяти минут на сборы хватит? - комендант посмотрел на принцессу и перешёл с официального тона на товарищеский. - Мы будем ждать вас внизу.
     - Патруль можете отпустить, я сам дойду.
     - Добро!
Я закрыл дверь и обнял Аниту. Девочка прижалась ко мне и тихо заплакала. Потом подняла головку и посмотрела мне в глаза:
     - Нико, Гомес никогда не видел моих слез! Он недостоин, чтобы я из-за него плакала! Я плакала только по тебе. Для него я – недоступная принцесса! Ты – единственный мужчина, который видел мои слезы. Потому что я люблю тебя!
    Я прижал к себе принцессу и поцеловал в лобик.
    Сесилия уже стала разводить суету собирая меня в дорогу, а я позвонил тестю. Маршал, похоже, проводил какое-то совещание, поэтому ответил мне одним словом: «понял» и положил трубку.

*****

     Я уже один раз сидел на губе, в училище, и тоже за драку. Врезал одному дураку за дело. Но тогда я был молодым и глупым курсантом, а теперь я, черт меня подери - офицер-орденоносец, герой Кубы! Приятного мало. На губе меня разместили в отдельной камере, с единственными деревянными нарами, одиночная для офицеров называется. Я развалился на них, засунул руку под голову и попытался заснуть. Но не тут-то было! Через полчаса пришёл мой знакомый особист, вроде как на допрос, и рассказал, что я выбил  Падло два зуба и свернул челюсть, но не сломал. Падло в госпитале визжал как резанный, всем угрожал и не давал себя лечить. От дачи показаний он наотрез отказался и требовал вызвать к себе посла! Короче он там всем надоел, ему насильно вкололи лошадиную дозу успокоительного, вправили на место челюсть, вырвали остатки сломанных зубов и выперли из госпиталя.
     Мы посмеялись над этим дураком, но тут целой толпой пришли замполиты и начальник моего курса, тоже бывший замполит. Они стали наперебой кричать про дружбу народов, честь советского офицера и боевое братство! Я стоял и молча слушал, но внутри меня все закипало! Да что вы, тыловые крысы, про братство, тем более боевое, знаете?  Вы всю жизнь по штабам штаны протираете и на мозги личному составу своей бредятиной капаете! Все это из-за вас и случилось! Если бы вы не лезли в мои с Анитой дела, ничего бы этого не было! Вам что, старым козлам, завидно? Это вы во всем виноваты! А теперь вы, такие праведники, мне морали читаете! Теперь я во всем виноват?
Замполиты ещё покричали минут десять и свалили. Прибежали, покричали, но ничего конкретного не сказали. Хотя это в их духе: самим никаких решений не принимать, никакой ответственности на себя не брать, как бы чего не вышло, а только критиковать и возмущаться, и желательно неконкретно, а общими словами, прикрываясь очередными решениями партии. И ещё, тесть всегда говорил: если лётчик не умеет летать, значит будет замполитом! А он-то точно знает, что говорит.
     Я снова остался с особистом один на один.
     - Гриш, - обратился я к нему, - как-то странно они себя ведут.
     - А что тут странного. Они свою работу уже провели. От них больше ничего и не требуется. Решения по тебе ещё не принято. Вот они и перестраховываются. Если решат тебя наказать, то замполиты первыми учуяли своими партийными носами откуда воняет. А если решат не наказывать, то они просто провели профилактическую работу, чтобы другим неповадно было.
     Я удивлённо посмотрел на него. Странно слышать такие разговоры из уст особист. Меня бы за такую болтовню уже бы давно к ногтю прижали и сослали бы на лесоповал под Магаданом! Может он специально меня провоцирует?
     - Не бойся, если хочешь, говори, мы тут одни.
Не, я лучше воздержусь.
    - В общем, Коль, тут все будет зависеть от того как поведут себя кубинцы. Как я понял наши сдавать тебя не собираются и хотят все перевести к бытовой драке. Сам понимаешь это самый лучший для всех выход. А этот кубинец сам дурак! Облил зелёнкой самого начмеда Академии и тот написал на него официальный рапорт. А ты знаешь нашего начмеда, он не даст спустить свой рапорт на тормозах! Он до Министра дойдёт!
    Начмед академии, полковник Вишняков, был здоровенный детина двухметрового роста. Бывший чемпион ВВС по боксу в тяжёлом весе. Мужик он был заводной и совсем не добродушный. Если бы на месте Падло оказался кто-нибудь из наших, то Вишняков одним ударом надолго бы отправил его на госпитальную койку, а потом бы навсегда пересадил в инвалидную коляску! Так что Падло ещё очень повезло!
    Мы ещё поговорили, он записал мои показания, попрощался и ушёл, а я снова улёгся на нары. Лежу, анализирую. Вроде пока все не так уж и плохо складывается. Правда только пока. Хотя, если было бы серьёзней, то уже пришёл бы военный прокурор. Размышляю дальше, вдруг слышу кто-то из караула как закричит не своим голосом:
    - Караул смирно! - потом топот строевого шага и рапорт. - Товарищ маршал авиации, за время моего дежурства происшествий не случилось! Начальник караула старший лейтенант Смирнов!
    - Можно Машку за ляжку! Запомни старлей: ВО время дежурства! Устав учи! Ясно?
Узнаю тестя. Он устав знает. Наизусть. И не просто знает, а знает постатейно и постранично!
     - Слушай меня: выводи всех из гауптвахты во двор. И арестантов, и караул. У меня с майором Ржевским разговор будет. Понял? Бегом! Где начгуб? Ко мне его!
Через пару мгновений залязгали замки на двери моей камеры и забегает перепуганный начгуб.
     - Товарищ майор, пожалуйста, пройдите в мой кабинет, вас вызывает... - начгуб не успел закончить как за его спиной показался тесть, - я вызываю!
Мы сели в маленьком кабинетике начгуба, тесть осмотрелся, заметил чайник на подоконнике и мне:
    - А ну, сынок, глянь-ка, там кипяток есть, а то что-то чайку захотелось.
Чайник оказался пустым.
    - Твою дивизию! Даже воды нет! Начгуб, - крикнул тесть, - ко мне! Бегом в столовую, в генеральский зал, организуй нам чай.
    - Может что покрепче, товарищ маршал?
    - Я тебе сейчас как дам покрепче, не встанешь! Ты что, старшина, забываться стал? Все! Побежал! Я потом с тобой разберусь, за то, что ты так паршиво службу на губе организовал.
    Старшина убежал, тесть сел за стол, не торопясь достал платок, вытер со лба пот, и я только сейчас увидел, как он нервничает. Должно было случиться что-то сверхъестественное, чтобы он так разволновался. Обычно он шумит, кричит, но внутри совершенно спокоен. Ну не из-за меня же?
    Тесть развалился в кресле и, смотря куда-то вдаль, начал:
     - Красивая она! Очень красивая! Заглядеться можно! Да, из-за такой можно не только голову потерять! И мальчонка у неё весь в тебя. Спасибо, сынок. Порадовал меня на старости лет. Будет, чем на пенсии заняться. Так что ты не переживай. Я сам им самолично глотки перегрызу, если они тебя хоть пальцем тронут. - И тут без перехода, мечтательно, - а мальчонка-то, обнял меня за шею, как родная кровинушка, я чуть слезу не пустил... Все, Коль, пока на губе пару-тройку деньков посиди. Пусть все угомонятся. А я пошёл на внука ещё разок посмотрю. Да, твоя принцесса порывалась со мной сюда прийти, так я ей запретил. И ты сиди смирно, не дёргайся. Все с ней и с внуком будет хорошо.  Давай, я пошёл.
     Маршал встал, обнял меня и вышел. Во дворе губы уже стояли две официантки, одна с полным подносом конфет и печенья, вторая с чайными приборами. Тесть посмотрел на них:
     - Ой, молодцы дивчины. Несите все в кабинет. А ты майор, - это мне, -  садись, пей чай, закусывай конфетами и, как старший по званию, прими у этих, - тесть показал рукой на начкара и начгуба, - экзамен по знанию Устава. Завтра мне доложишь.

*****