кошек с искренним ужасом, а правитель содрогнулся, будто по его спине прогулялась тяжёлая дубина. Он поднял голову и повернул к нам лицо, залитое слезами. Осмотрев скорбную физиономию Баджары, неотрывно глядящего на Саиму и веселящихся кошек, он перевёл пылающий отчаянием взор на меня. Я усмехнулся и помахал рукой: мы ещё здесь!
- Не понимаю! - проскрежетал падишах, почти не разжимая зубов, - должны же у вас быть хоть какие-нибудь чувства...Люди-джинны, посланцы Царя Зла, неужто в вас нет ничего человеческого? Даже та похотливая тварь, которую я послал на казнь или этот ублюдок, стоящий передо мной; все они ближе мне, чем вы! Один боится за свою жалкую жизнь, второй - скорбит о потере, подобно мне. Но вы...С каким наслаждением я прикончил бы вас всех своими собственными руками!
- Руки коротки! - сообщил я ему очевидную истину, - ладно, продолжай скорбеть о своей дохлятине, но не забудь - в полдень нужно явиться на центральную площадь. Думаю, ты нам ещё пригодишься. Да, пленника мы пока забираем.
Падишах хмурясь, смотрел на меня и в его глазах бурлило непонимание. Не удивительно! Разве человеческому разуму может быть доступна логика льва? Как может смертный проникнуть в замысел бога? А не может - пусть и не пытается.
- Бога? - женщина осторожно качает головой, - ты слишком много берёшь на себя, хищник. К счастью, ты ошибаешься.
Один из охотников, пошатываясь, проходит мимо, узкими глазками ощупывая клетку, меня и наконец, человека, сидящего передо мной. На сальной физиономии заметна откровенная похоть. Если бы собеседница не находилась в таком авторитете, среди жителей Сревенага, пьяная скотина уже начала бы домогаться её. Ненависть тёмной волной поднимается внутри, но, к сожалению, я умру так и не сумев добраться до ублюдка, столь долго пытающего меня.
- Почему? Потому что бога невозможно засунуть в клетку?
- Нет, - человек закрывает детёныша от взгляда пьяной твари с треспом в волосатой лапе, - ты, хоть и пытаешься казаться бесстрастным вершителем судеб, всё же оставляешь в себе частичку сопереживания. Твой голос дрогнул, когда ты упомянул смерть этой несчастной.
- Ты ошибаешься.
Так ли?
Вилена на полу библиотеки смотрит на меня и её глаза больше не светятся неистовым желанием жить. Письмо Миляты падает из ящика, и я тупо смотрю на него, вспоминая давно умершую баронессу. "Мой ангел" - так она называла меня. Постаревшая, но не сломленная Лилия стоит у окна, изготовившись умереть, но не отступить. Волосы Саимы чёрным шёлком рассыпаются в руках рыдающего падишаха.
- Ты ошибаешься, - повторяю я, но голос дрожит и прерывается.
- Ну ладно, пора в дорогу, - сказал я львицам, - Ольга, забирай этот мешок с неприятностями. Оставим бедного падишаха наедине с горем. Пусть поплачет - так все психологи рекомендуют.
Абсолютно безлюдный зал окружал нас, когда мы неторопливо шествовали к выходу. Первый раз на моей памяти здесь царила полная тишина. Даже белые хищники, прикованные по углам, замерли, словно статуи, а шустрые обезьянки вовсе удрали подальше от ставшего таким негостеприимным, места. И только тоскливые воющие стоны за моей спиной показывали, кто-то живой здесь ещё оставался.
- Кстати, - поинтересовался я, вспомнив момент из финального рассказа сестры падишаха, - кто из вас крутит шашни с правителем? Я не имею в виду - переспать пару раз, а постоянные отношения?
- Наташка, - не задумываясь, ответила Галька, - она, вроде, собиралась повлиять на него, обратить к свету и преобразовать Сен-Сенали в систему, подчиняющуюся законам равновесия.
Последние слова звучали очень знакомо, но крайне диссонировали с обычной речью кошки: очевидно она цитировала кого-то другого. Нетрудно догадаться, кого. Странно, но мне не было известно об этих, далеко идущих планах нашей кошечки, не от мира сего. Правда, теперь стали понятны, удивлявшие меня (да и не только) последние указы правителя.
- Куда мы кстати, идём? - тихо спросила Ольга, продолжая пихать понуро бредущего Баджару, - если у тебя нет ничего важного, то у меня имеется пара-тройка неотложных занятий. Очень личных.
- Можешь проваливать, - разрешил я, поскольку до назначенного часа ещё оставалось время, - но чтобы в полдень ты была на Центральной площади. Иначе я буду сердиться и громко топать ногами.
- Не стоит, я - буду, - усмехнулась Ольга, но как-то криво, - это и в моих интересах. Забирайте багаж.
С этими словами, она пнула пленника в мою сторону и молнией метнулась вниз по лестнице. Переведя взгляд с остывающего следа Ольги на Баджару, я заметил некоторое замешательство на его смуглом лице. Казалось, будто парень пытается что-то вспомнить и у него это никак не выходит. Наверное, все эти удары по голове должны были привести именно к такому результату. Пусть не переживает: ничто так не лечит головные боли, как сабля палача - радикальное средство от мигреней и прочих заболеваний.
- Может быть займёмся любовью? - предложила скучающая Галька, непосредственность которой всегда вызывала у меня искреннее одобрение, - надо же на что-то потратить свободное время!
Я обдумал эту идею - она была абсолютно права: до полудня было ещё достаточно далеко и других дел у нас не было. Нужно было только найти подходящее место. Возвращаться в осквернённое логово я не желал, а тут ещё и Баджару надо было куда-нибудь спрятать, дабы никто из доброжелателей не перерезал ему глотку раньше времени.
Не долго думая, я изложил всё это Гале, которая всегда решала подобные задачки самым простым способом. Выслушав меня, кошка заявила: вообще-то постоянного места проживания у неё нет (после Лисичанска её привычки так и не изменились) и предложила прогуляться по запретным уровням, где она частенько развлекалась. Баджару кошка решила прихватить с собой, чтобы оставался на виду, во время наших утех.
Всё это она выпалила, не задумываясь ни на секунду, да ещё и удивилась, почему это я забиваю голову подобными мелочами? Вот уж действительно - идеал хищника; простые проблемы она решала простыми методами, а сложные - вовсе не замечала, словно их и не было. Мне всегда хотелось, чтобы и остальные члены Прайда вели себя точно так же.
Подталкивая обузу, мы спустились на заброшенные этажи.Здесь уже всё было спокойно: толи охрана изловила бестию и увела прочь; толи хитрая тварь ухитрилась разорвать всех охранников и удалилась в своё логово. На моей памяти бывало и так, и эдак. Для нас это не имело никакого значения.
Ступая по крошащимся плитам пола, покрытым плёнкой какого-то мха, мы шли по сумрачным переходам, заглядывая в комнаты, попадающиеся нам на глаза. Все они мало соответствовали моим представлениям о романтическом приключении. Эти растения и куски обвалившихся стен - я готов смирится с таким бардаком, но вот всё остальное...Кто бы мог подумать, что в королевском дворце будет эдакая свалка, состоящая из куч мусора, животных испражнений и человеческих останков, в разной степени разложения! Согласитесь - мало приятного, когда во время секса, с одной стороны лежит полуистлевший ковёр, а с другой - скалит зубы обглоданный человеческий череп.
Галя решительно шагала вперёд, бросая по сторонам лишь мимолётные взгляды. Казалось она была точно уверена в своём курсе. Наконец, львица остановилась, издав радостный возглас и поманила меня пальцем.
- То, что надо, - сказала кошка, - я бываю здесь довольно часто. Самое лучшее место на этаже. Ниже тоже есть неплохие комнатки, но там пованивает.
Она, как обычно, оказалась права: здесь можно было отдохнуть. Кто-то приволок сюда новый пушистый ковёр и тщательно очистил помещение от мусора. Лёгкий ветерок, проникающий через густую поросль лиан, закрывающих окно, выдувал все неприятные запахи, наполняя комнату лёгким цветочным ароматом
Пока я понапрасну терял время, осматриваясь и обнюхиваясь, Галя кувыркнулась на ковре, приняв позу профессиональной соблазнительницы. Руки её поддерживали голову, позволив белым волосам рассыпаться по ковру; одна нога оказалась чуть согнута, а вторая - вытянута до предела, позволяя глазу наблюдателя в полной мере оценить её невероятную длину. К тому же, во время кувырка, львица успела уничтожить призрак одежды и теперь была полностью обнажена.
- Ждёшь какого-то особого приглашения? - поинтересовалась она и медленно провела ступней ноги по лодыжке другой, - возможно, не мешает избавиться от некоторых предметов, обременяющих тебя?
Идея была разумной, поэтому я положил тресп на пол у стены и пнул Баджару. Просеменив спутанными ногами, в напрасных попытках сохранить равновесие, пленник завалился на бок. Однако, в данный момент его, похоже, волновало вовсе не падение. Вращая головой, он изумлённо переводил взгляд с меня на Галю и обратно.
К этому времени моя одежда перешла в область воспоминаний, а я медленно опустился на пол рядом с кошкой. Грудь её бурно вздымалась, глаза блестели, подобно двум экзотическим морским камешкам, а пухлые губки приоткрылись, ожидая предстоящий поцелуй.
Однако, до этого дело так и не дошло. Баджара, всё это время ворочавшийся на полу, исторг из груди хриплый смешок и закашлялся. Пришлось отвлечься и прояснить причину его веселья. С некоторым запозданием я подумал о пользе хорошего кляпа.
Пленник рассматривал нас и его губы кривились в странной ухмылке. При этом, головная боль так и не оставила его, потому что по его смуглому лицу продолжали струиться волны страдания, стирающие дикую усмешку.
- Ну и что тебя так развлекает? - спросил я, подумав: не излечить ли болезного от терзающих его приступов, посредством сильного удара в голову, - почему бы тебе не полежать спокойно, хотя бы некоторое время? Подумай сам: другие парни, перед казнью, вынуждены смотреть на тупые рожи надзирателей и нюхать испражнения своих сокамерников, а тебе предоставился уникальный шанс слегка поразвлечься. Поэтому расслабься и смотри порнуху.
- И вы собираетесь заниматься этим у меня на глазах? - голос Баджары переполняло искреннее изумление, - я конечно слыхал о людях, которые обожают, если кто-то смотрит на них...
Этим он меня крепко достал!
- Запомни, - как можно строже сказал я, - мы - не люди! Поэтому нам абсолютно плевать на мнение низших существ, подобных тебе. На нас не распространяются человеческие законы и мораль! У нас есть собственный путь, которому мы и будем следовать.
Галька слушала нашу пикировку с брезгливой терпимостью. Она прекратила изображать бурную страсть, большая часть которой была подробной имитацией виденного у человеческих самок.
Стоило мне закончить последнюю фразу и судороги боли, искажавшие лицо пленника прекратились. Его физиономия словно осветилась изнутри и у меня появилось ощущение того, что не будь руки Баджары связаны, он бы хлопнул себя по лбу.
- Вот! Вот так она и говорила! - пробормотал он, - как я мог забыть? Касания холодных пальцев и слова, слова...Так легко.
- Что, что? - я даже привстал, вспомнив рассказ Назири о каких-то холодных руках, которые мучили его, - ты о чём там толкуешь? Выкладывай!
- Это никак не может подождать? - прошипела Галя, но я только отмахнулся от неё.
- Теперь я вспомнил всё, - едва слышно сказал Баджара и побелел, точно лист бумаги, - каким же я был
Начала читать попутно самый первый рассказ, но решила не рапыляться.