Прайд. Книга 2. Пыль под ногами. Часть 2.

выдержанный: настоящий Тёмный повелитель. И вдруг размениваешься на жалкую парочку голов. Бери пример хотя бы с падишаха - если уж отрывать головы, то десятками.
  - Ладно, вали, - бесстрастно отрубил Илья, откидываясь на своём деревянном приспособлении, предназначенном для пытки седалищного места, - можно подумать она никогда не пыталась вести с тобой душеспасительные разговоры
  - Уже очень давно она махнула на меня рукой, - пояснил я с кривой ухмылкой, - по-моему, Наташа считает тебя единственным, кто ещё способен идти во свете. Не хотелось бы расстраивать, но она несколько запоздала.
 - А всё дело в том, - сверкнул глазами Илья, - что когда ещё не было поздно, рядом постоянно присутствовал кто-то другой, со своими проповедями. Чёрт бы тебя побрал!
  - Ай, ай, ай! И теперь ты жутко сожалеешь о душе, проданной дьяволу? Эта, как её - совесть спать не даёт? - я хохотнул, - но ведь ещё не всё потеряно - не поздно замолить свои прегрешения! Снимай медальон и тащи его к Ольге. Она с радостью примет твои грехи на себя. С медальоном, естественно. Наша девочка, как я предполагаю, желает собрать полную коллекцию подобных украшений.
  Илья сумрачно слушал мою тираду, но его рука рефлекторно накрыла грудь. Я лишь усмехнулся и продолжил:
  - Ну а ты, после этого, отправляйся к простым безгрешным людишкам. Живи их мелкими радостями, глотай их дерьмо и плескайся в житейском болоте. А потом, когда дерьмо пропитает тебя до корней волос, может быть одна из кошек проведает старого знакомого. Чтобы не заскучал. И ты будешь рад этому, до усрачки.
  Илья посмотрел на меня мутным взглядом. Казалось, какая-то мысль не давала ему покоя. Похоже вся тирада пропала втуне.
 - Её звали Гюйнара, - внезапно пробормотал он и когда я ошалело уставился на него, пояснил: - ту девушку, которая защитила меня.
 - Ты слишком привязан к своим зверушкам, - констатировал я, ощущая раздражение, - какая, к чёрту, разница как её звали?
  - Слушай, а что ты будешь делать, если нас всех не станет? - спросил внезапно Илья и отбросив прядь с глаз, внимательно посмотрел мне в лицо, - ну вот представь: всех перебили этими штуками - треспами и ты остался один. Что ты тогда будешь делать?
 - А как ты думаешь? - спросил я, - стану на колени и буду выть в небо. Её звали Гюйнара, - передразнил я, - а его - Илья, ах!
  - Убирайся! - выкрикнул он, приподнимаясь, - видеть тебя не могу! Думаешь я забыл и простил тебе Вилену?! Я, может и стал таким же говнюком, как ты, но кое-что сохранил от прежнего себя. Проваливай!
  - Ухожу, ухожу, - спокойно сказал я, - ты только не забудь за своими переживаниями: завтра твой аппарат для выжимания энергии должен стоять на площади, полностью готовый к употреблению. Это всё, что требуется от тебя.
  Ничего не ответив, Илья захлопнул дверь за мной, окуклившись в своём чёрном коконе. Взревели кошки, хлопнул бич, и повозка унеслась в сторону королевской кузницы, оставив за собой только слабое дуновение ветерка.
  Пока мы вели наши душевные беседы, Галька успела добраться до Наташки и оживлённо беседовала с ней. Вообще-то это сложно было назвать беседой: говорила только Галя, а Ната лишь кивала головой, ласково улыбаясь, будто выслушивала ребёнка, рассказывающего нечто весёлое и приятное. Впрочем, для Галчонка так оно и было: девочка делилась впечатлениями от прошедшей ночи, когда ей удалось пригласить сразу двух ухажёров на верхушку Часового минарета, решив заняться там любовью. После, она сбросила обоих вниз. Очень забавная история.
  - А второй ещё и руками махал, пока летел вниз! - колокольчиком заливалась Галина, - так смешно! А потом - бубух! Кричать он, правда, уже не мог.
  - Похоже порочная практика отпускания любовников осталась в прошлом, - констатировал я, подойдя ближе, - привет, Ната. Галька опять веселит тебя своими похождениями? Помнится, самая смешная история была о том, как она отпустила парня живым, а придурок не понял, какое счастье ему привалило и следующей ночью снова припёрся к нашей любвеобильной кошечке...
 - Но Фаризах был очень хорошим мальчиком, таким нежным и умелым, - перебила меня Галька, широко распахнув прекрасные глаза, - а эти двое...Слова доброго не стоят! Один вообще норовил только стишки какие-то читать, да про войну рассказывать. Бесполезный кусок мяса. Пришлось его выпить, чтобы он наконец заткнулся.
 - Эхе-хе, молодёжь теряет тягу к духовному, - хмыкнул я и подмигнул улыбающейся Наташе, - только бы им наслаждения тела...Как там: И будут они подобны диким зверям - кричать, совокупляться и убивать. Так, вроде бы?
 - Ты немного перепутал, - мягко, очень мягко поправила Наташа, - Там не - будут, там - были. Это неточная цитата из Истории Мира. Легенды о воцарении демонов. Очень интересный подраздел Легенд. Жаль, никто из вас не удосужился прочитать его повнимательнее.
  Я несколько раз начинал читать эту полудетскую книгу и всякий раз бросал, не добравшись даже до середины. Не могу понять, что Ната нашла интересного в этом ворохе бредовых сказок, сложенных в некую инфантильную картину видения прошлого. Книги, найденные умершим Филамом, казались более достоверными, но в них отсутствовали даты и понять, как давно происходили описанные события было решительно невозможно.
 А в остальном; не считать же ценным историческим источником фундаментальное творение, канувшего в лету, святоши по имени Чарра. Десятитомный опус, озаглавленный: "Царь Зла" претендовал на звание исследовательской работы, но больше всего смахивал на подробные записи откровений постоянных обитателей дома умалишенных.
  Галя, судя по всему, вообще слыхом не слыхивала ни о чём подобном, поэтому только изумлённо переводила взгляд с Натки на меня. Ощутив приступ нежности, я потрепал кошку по ослепительно белой гриве и наклонившись, прошептал ей на ушко:
 - У меня будет для тебя, сладенькая, очень важное задание, - я ещё больше понизил голос, чтобы чуткие уши Наташи не уловили ни единого слова, - поднимись наверх, в пиршественный зал и отыщи там Ольгу. Как только найдёшь, немедленно веди в коридор первого яруса. Будет брыкаться, скажешь: идём за Баджарой. Только, кися моя, умоляю: не отвлекайся!
  - Там будет столько молодых парней, - мечтательно протянула Галя и облизнулась, - таких красивых и аппетитных...
  - Именно поэтому я тебя и предупреждаю. Держи себя в руках.
  Прелестная головка кивнула, соглашаясь и львица неторопливо уплыла в сторону королевского дворца. Мало-помалу она растворилась в ночных тенях и только светлое пятно волос ещё долго мелькало во тьме, подобно странной ночной бабочке.
  Проводив Галину взглядом я повернулся, встретив неизменную Наташину улыбку. Кошка размеренно расчёсывала длинные волосы используя пальцы вместо гребня. Получалось очень даже неплохо: тёмные гладкие пряди струились словно шёлк, облегая все соблазнительные округлости великолепной фигуры. Кощунственной казалась мысль, будто у львицы может быть другая одежда.
 - Готов поклясться, - сказал я, размышляя вслух, - все эти рассказы о львиной охоте не вызывают у тебя ничего, кроме отвращения. Ты ведь так любишь этих ничтожеств - людей. И я просто восхищаюсь твоей выдержкой: каждый день ты терпеливо слушаешь львиц, ласково им улыбаешься и даже умудряешься давать дельные советы.
  - Ты не прав, - возразила Наташа и её улыбка приобрела обертоны, совершенно непонятные для меня, - я не испытываю никакого отвращения ни к вам, ни к вашим делам. Даже если бы мы не были одного племени я всегда буду помнить, кем мы были и откуда пришли.
  - Кем мы были? - повторил я её слова, силясь проникнуть в их смысл, ускользающий от меня, - О чём ты? Мы рождены львами и наш бесконечный путь лежит от края до края вселенной, через призму сумрачных граней. Это знает каждый из нас, значит это - истина. Мы изменяемся - это правда, но все изменения только приближают окончательную метаморфозу. Час, когда мы станем истинными богами.
 - Вот поэтому я и скорблю, - улыбка на устах львицы выцвела подобно лепестку в палящий полдень, - я наблюдаю ваше нисхождение и нет во мне ни злобы, ни отвращения, одна лишь скорбь. Я вижу, кем вы были, кем стали и во что могли превратиться, если бы не выбрали свою тёмную дорогу. Вот это и наполняет моё сердце печалью. Кроме того, мне стал известен правильный путь, и он ведёт именно к тому, о чём говоришь ты. Мне объяснили...То есть, я поразмыслила и сообразила, как правильно поступить.
  - Слова, слова, - пробормотал я, стремительно теряя интерес к разговору, - ну зачем при каждой встрече ты пытаешься меня в чём-то убедить, если уже поздно? Скажи: ты сама-то убеждена в том, что твоя дорога - единственно верная? Даже не так - убеждена ли ты в этом так, как убежден я? Молчишь...Не понимаю, отчего Илья впадает в депрессию после вашего общения?
 - Потому что мальчик ещё не до конца убил себя, - пояснила Наташа, с горькой улыбкой, - его живая половина, полумёртвая, погребённая под толщей грязи и крови, всё еще пытается уцелеть. Но мои слова уже не спасут её. Ничто уже не поможет. Думаю, вам всем уже никто не способен помочь.
  - Ну и хрен с ней, пусть подыхает, - разговор мне окончательно надоел, - глядишь - умнее станет. Давай, лучше о тебе побеседуем. У вас здесь слёт юных поджигателей? Опять пытаешься спасти чьи-то души? Что вы там учудили прошлый раз: прыгали со скалы в океан?
  - Я не стараюсь спасать их души, - Наташа отрицательно покачала головой, - всего лишь учу жить в гармонии с природой. Пытаюсь показать линии жизненной силы, идущие от всего живого. Если стать на пересечении этих линий, то энергия наполнит твоё тело, очистит мысли и позволит уйти в свет. Возможно, ты сможешь общаться с... Скажем, с высшим разумом.
 - И для этого нужно взять зажжённый факел и словно безумный, бегать по двору? - хмыкнул я, - это, знаешь ли, верный путь в лапы одного из милых паучков, проживающих здесь. У жертвы, без всякого сомнения, наступит полное единение с природой, и жизненная сила в виде желудочного сока, потечёт по их телам растворяя кожу к чёртовой матери. А без кожи куда им идти? Только в этот, твой свет. Ну или на тот свет. Там и будут общаться с высшим разумом.
 Почему-то с каждой фразой, я всё больше озлоблялся, пока не стал буквально выплёвывать слова. И всё это время, Наташа спокойно выслушивала меня, скрывая лицо в пляшущих тенях. Только глаза её блестели, словно два бриллианта. Я умолк, и обнажённая рука мягко коснулась моих волос и пригладила их. Внезапно, меня внутри словно сжало раскалёнными обручами и появилось давно забытое желание зарыдать. Я что-то хотел сказать, но не успел. Продолжая смотреть на меня, львица начала отступать назад. Губы её шептали почти беззвучно и приходилось изо всех сил напрягать слух, разбирая сказанное:
 - Твоё сердце наполняет мрак и этот мрак смотрит на мир твоими глазами и говорит твоим ртом, - Ната почти растворилась во тьме, - бедный маленький львёнок, потерявшийся в ночи. Бедный львёнок...
  Я хотел догнать её, однако ноги словно приросли к земле. Оставалось смотреть, пытаясь разглядеть лицо, но пляшущие тени скользили вокруг, укрывая яркие глаза и губы, повторяющие одну и ту же фразу. А потом слова стихли, и призрачная фигура вовсе растворилась среди пляшущих факелоносцев. То ли кошка спряталась за ним, то ли вновь