Прайд. Книга 2. Пыль под ногами. Часть 1.

только не её.
 Я подошёл к паланкину и взялся за резной поручень красного дерева. Чернокожие амиротехцы покорно стали на колени и согнулись, облегчая мне посадку. В ту же секунду истошный вопль едва не разорвал барабанные перепонки, привлекая внимание прохожих, в пределах квартала, а то и больше.
  Вопил, заглушая все остальные шумы, одержимый Сид. Он катался по земле, разрывая лохмотья в мелкие лоскуты и кричал изо всех сил:
 - Это они! Они!! Среди бела дня Тёмные Львы бродят среди нас! Приходит последний час этого города! Убейте их, пока не поздно! Убейте!
 Пожав плечами, я нырнул внутрь паланкина, отрезав себя от солнечного света и уличных шумов. Здесь было очень тихо, очень темно и очень-очень мягко от изобилия подушек самых разнообразных форм и размеров.
  Впрочем, темнота не помешала мне рассмотреть изящную фигурку, с удобством расположившуюся у противоположного края паланкина. Девушка сверкнула мелкими острыми зубками и легонько стукнула по стенке серебристой палочкой. Немедленно я ощутил лёгкое покачивание и это оказалось единственным признаком того, что наше транспортное средство начало движение.
  Я растянулся на подушках подобно своей попутчице, наслаждаясь зрелищем прекрасного полуобнажённого тела. Длинные стройные ноги щеголяли лёгкими полупрозрачными сапожками на высоких каблуках - деталь, несколько непривычная для здешней моды. Шортики, весьма напоминающие нижнюю часть бикини, плотно облегали узкую талию золотистым поясом, украшенным самоцветами. Золотые чашечки с трудом прикрывали пышную грудь, соблазнительно подрагивающую во время движения. Остальные части тела были не менее совершенны - слегка выпуклый животик, с бриллиантом в пупке; аппетитные бёдра, идеальной формы и длинная шея, словно созданная для поцелуев. Венчала всё это великолепие голова с гладким, почти что кукольным лицом, обрамлённым шелковистыми чёрными волосами.
 Единственный штрих, слегка портивший всю картину - неприятное выражение пухлых губ, искривлённых в недоброй ухмылке. Впрочем, эту усмешку мог заметить только я, остальные обычно были слишком поглощены созерцанием сногсшибательной красоты.
  Но я мог обратить внимание ещё кое на что. Блестящий медальон с изображением львицы, идентифицировал свою обладательницу лучше любого удостоверения личности.
 
  - У тебя изменился голос, когда ты описывал свою знакомую, - констатирует женщина, внимательно вглядываясь в меня, - и выражение лица...
  - Не плачь, - бормочет девочка и ободряюще улыбается, - всё будет хорошо!
  Нет, не будет. И не было.
 - Тебе показалось, - хриплю я, - какое выражение, человек? Я умираю и это просто судороги умирающего льва.
  - Самого льва или его души? - женщина качает головой, - продолжай. Кто эта женщина?
 - Кошка, моя кошка, - я качаю головой. Нет, нет, я не плачу, маленький человечек, просто мне очень больно. Внутри, - Ольга...
 
 - Этому сумасшедшему придурку уже давным-давно нужно было заткнуть пасть, -- проворчала Ольга, потягиваясь словно огромная ленивая кошка, - не понимаю, как ты можешь так спокойно переносить его непристойные повизгивания? Как-никак они направлены и против тебя тоже.
  - А ты чего так сильно распереживалась? Плохо стало с пищеварением от его криков? - я усмехнулся и пожал плечами, - пусть себе разрывается. Люди нуждаются в юродивых и душевнобольных - они ведь позволяют им считать себя лучше, чем они есть на самом деле. Пусть я пью каждый день и бью жену с детьми, но я ведь ещё не так плох, как этот ободранный сумасшедший! Так почему я должен лишать всех такого удовольствия?
  - Но ведь он подначивает это быдло убить нас!
  - Нас? - я только хмыкнул и покачал головой, - почему-то я не припомню, чтобы Сид тыкал пальцем и призывал прохожих перерезать мою глотку. Да и твоего имени он тоже не называл. Его враг скорее всего скрывается внутри собственной больной головы. Придуманный им символ собственного безумия по чистой случайности совпал с реальным ужасом жителей города.
 - Ты в этом абсолютно уверен? - красивая маска дала трещину недоверия, - то есть эти треспы, о которых он талдычит в каждой своей проповеди не более, чем плод воображения? И только?..
 - Ну конечно же, - я был выведен из себя и утомлён этим идиотским разговором. Ольга всегда умудрялась найти такую тему для беседы, от которой у меня рано или поздно начинала раскалываться голова. Ума не приложу- какого чёрта она решила меня достать этим старым психопатом? Впрочем, возможно он на самом деле её раздражал, а прикончить грязного и вонючего Сида чистоплотная кошечка брезговала. Вполне в её духе поиграть на нервах, чтобы я, доведённый до исступления, свернул дурачку шею. На этот раз она просчиталась: пусть сама испачкает коготки или Сид продолжит развлекать жителей своими воплями.
  - Но ты же должен знать, Сид раньше был специалистом по всяким таким древним штучкам, - промурлыкала кошка прищурясь, - он ведь вполне мог отрыть какое-нибудь старое оружие, способное навредить нам? Ну, этот самый тресп, чем бы он не являлся.
  - Глупости, - я решительно отмёл дурацкое предположение, - ничто не способно нам навредить, и ты сама это неоднократно проверяла. Тем более, те времена, когда Сид в чём-то разбирался, давным-давно канули в лету.
  На губах Ольги появилась ехидная ухмылка, словно она ставила мои слова под сомнение. Если бы я не знал её так хорошо, мог бы подумать, что ей известно нечто, ускользнувшее от меня. На самом деле она всегда так улыбается, когда хочет позлить. Поэтому я и не стал концентрировать внимание на её гримасах. Тем более, её следующий вопрос достал меня по-настоящему.
 - Тогда почему ты сам так интересуешься старыми постройками, захоронениями и людьми, которые их отыскивают? - широко распахнув невинные глазки, поинтересовалась Ольга, - или это от твоего повышенного любопытства?
  - Я потрясён до глубины души, - сказал я, как можно язвительнее, - при всей своей занятости - пустынные волки должны отнимать уйму времени - ты ещё находишь возможность интересоваться моими делами! Для этого должна быть воистину очень важная причина!
  Она рассыпала вокруг себя хрустальные колокольчики звонкого смеха. Да, я попался. Засранку всегда радовало моё раздражение, почему я и старался оставаться невозмутимым при общении с этой кошкой. Досадуя в большей степени на самого себя, я громко фыркнул и запустил маленькой подушкой в хохочущую Ольгу. Та отбросила мягкий снаряд обратно и спрятала лицо в ладонях, продолжая веселиться.
  Я остановился, пристально разглядывая смеющуюся львицу и размышляя, каково было бы её отношение ко мне, если бы она оставалась той, уже изрядно позабытой Ольгой, разрывающейся между мной и погибшим волком. Той Олей, способной рыдать над детьми, замерзающими на улицах заснеженного города. Трудно ненавидеть монстра, если ты сотворил его сам.
  Отсмеявшись, львица раздвинула пальцы, игриво стрельнув глазками в образовавшуюся щель. О, я хорошо знал этот взгляд! Перепады настроения у кошки почти всегда заканчивались одним и тем же.
  - Ольга, - сказал я с откровенной скукой, - тебе ещё не надоело это однообразие? Сначала ты искусно играешь на моих нервах, а потом тебя начинает интересовать сексуальный аспект наших отношений.
  - Фу, какие сложные и непонятные слова! - недовольно фыркнула она и потребовала, - лучше спой мне.
 Одним плавным движением девушка преодолела разделявшее нас расстояние и мягкой волной тёплой плоти захлестнула мои колени. В этом львица была настоящим мастером - ещё секунду назад щеголяла жалким подобием одежды, а сейчас лежит на моих коленях абсолютно обнажённая. Казалось кошка состояла из одних приятных изгибов и выпуклостей, ласкающих взгляд. Как обычно, сам не желая того, я начал возбуждаться.
 - Сыграй! - ещё настойчивее попросила она хрипловатым шёпотом.
  Я отлично понимал, какую именно музыку она просит. Однако я был взбешён предательством собственного тела и решил досадить ему и этой развратнице. Поэтому я заиграл быструю резкую мелодию, сопровождая её соответствующими словами. Казалось тот, кто скрывается внутри, решил подыграть, проучив похотливую стерву:
 
  Сегодня мрачен небосвод
  И полон рот больших хлопот,
  А глупых дел круговорот
  Кружит меня который год.
 
 
  Но мне на это наплевать
  Зачем так сильно уставать?
  И чтоб себя не напрягать,
  Я лучше буду крепко спать.
 
 - Ублюдок, - протянула Ольга и вцепилась острыми зубками в моё бедро, но не очень больно, а так, чтобы ещё сильнее разжечь появившееся желание. Впрочем, сейчас ей и не требовалось прилагать какие-то особые усилия для этого. Жаркая волна захлестнула меня, вынуждая дрожать от вожделения. Ни одна человеческая самка не способна на такое. Только прикосновение львицы способно свести с ума.
  Я протянул руку, пытаясь приласкать Ольгу, но она ловко увернулась и легонько пнула меня пяткой в грудь, опрокинув на подушку. На кукольном личике застыла упрямая гримаска.
 - Я хочу, чтобы ты сыграл для меня. Сыграл то, что ты играешь Гале или одной из тех человеческих сучек, с которыми так любишь общаться.
  - Ты - стерва, - сказал я, тяжело дыша, - знаешь это?
  - Ну конечно же, милый, - согласилась она, ласково улыбаясь, - ты сам меня такой сделал и пока не исполнишь это желание, ничего не произойдёт. Все мои любовники поют мне песни, читают стихи и шепчут слова любви. Знаю, знаю - слов любви я не дождусь от тебя никогда, но ты можешь доказать, что уж в остальном ты круче, чем все они, вместе взятые. Играй!
 В груди бешено клокотала смесь похоти и ярости, отчаянно рвущаяся наружу. Но я хорошо знал кошку и было совершенно ясно, она не допустит меня к телу, как бы ей самой не хотелось. Чёрт, она опять оказалась сверху! Сдавшись я начал тихо нажимать клавиши шерандона, извлекая наружу медленную и печальную мелодию.
  Ольга вновь приблизилась, уютно расположившись между ног и мурлыча в тон моей музыке. Глаза её зажмурились от удовольствия, а пальцы блуждали по моему животу. Движения рук напоминали ласкающее прикосновение океанской волны и вызывали нестерпимое желание отбросить шерандон и немедленно овладеть кошкой. Удерживала лишь мысль о том, что её желание не менее сильно чем моё, поэтому я взял себя в руки и начал петь. Слова не очень соответствовали моменту, видимо моё alter ego таким образом выражал протест против предстоящего. Я мог посоветовать ему только одно - расслабиться и получить удовольствие.
 
  Порой спускается туман,
  Нас пеленая в пустоте.
  И наполняет ум обман
  А мы совсем уже не те.
 
  Не те, кого любила ты,
  Погожим ясным летним днём.
  Туман плывёт из пустоты,
  И ждёт, когда мы все уснём.
 
  Но, сквозь тумана пелену
  Горят влюблённые глаза,
  И в блеклом мертвенном плену
  Бушует страстная гроза.
 
  Свою ты руку протяни,
  Меня попробуй отыскать
  И ярким светом осени
  И постарайся рядом встать.
 
  Пока я пел, девушка казалась погружённой в себя: её глаза угасли, а на красивой физиономии отразилась глубокая задумчивость. Кошка была не похожа на саму себя, и я почти вспомнил ту, другую Ольгу. Силуэт в проёме двери и одинокая слезинка на белой щеке. Тихий голос, шепчущий о холоде и одиноких детях. Что-то... Нет, песня завершилась и львица,