работ и предложил второй контракт.
Сегодня представители заказчика здесь присутствуют. Именно заказчик и оплатил корпортаив. И, кстати, в программе будет живое выступление певицы Нюши... Я представляю, сколько оно стоило заказчику... Но это их проблемы, так ведь, зая?».
Она улыбнулась и произнесла: «Так. Но выбор не плох — ее песни актуальны для компании...».
Олег сел за стол. Сел так, чтоб видеть не только ее, но и перемещавшихся по залу людей, многие из которых были клиентами и подрядчиками компании. Он, явно, кого-то искал глазами, но кого, Лера понять не могла, а явно отслеживать его взгляд было скандалоопасно.
Вечер начался с речи отца. Торжественно высказавшегося по адресу компании-заказчика, нового контракта, успешного и понравившегося всем нового типового проекта здания... Конечно, она все это слушала с гордостью и за отца и и за мужа, но это не было безумно интеренсо ей.
Когда речь отца закончилась, на небольшую прозрачную трибуну в центре зала поднялся заместитель генерального директора компании по финансовым вопросам и в мажорной октаве подбил итоги первого квартала текущего года. Некоторые — явно, заинтересованные, лица в зале аплодировали докладчику.
После заместителя по финансовым вопросам на трибуну вышел директор департамента развития компании — и тоже произнес торжественную речь по поводу новых, разработанных специалистами их компании и сотрудниками профильного института проектов жилых зданий, выгодных с точки зрения применения новых, рациональных методов в строительстве, благодаря которым компания шагнула... достигла... опередила...
Затем доклады закончились и в зал внесли огромный торт, выполненный в виде массива жилых домов, построенного по новому проекту.
Олдег, конечно, принес и ей кусок этого торта, а затем официант принес и поставил на стол две небольшие чашечки с кофе. И то и другое оказалось замечательным на вкус и Лера подумала, что и заказчик и сама компания неплохо «вложились» в этот корпоратив...
Затем Олег предложил ей открыть вино, конечно, на ее выбор. Она выбрала белое, которое любила больше и которое было менее крепким. Он открыл бутылку прилагавшимся к ней маленьким штопором, налили в фужеры из темного стекла...
Они выпили. Вино теплым потоком протекло, казалось, по всему телу, немного закружило голову...
Заботы и раздумья вечера стали отходить куда-то в глубь объема, занимаемого мыслями, она позволила себе просто отдыхать, ничем не заморачиваясь. А Олег, вскоре, сославшись на деловые интересы, поднялся из-за стола. И Лера не стала за ним следить, зная, что он никуда не денется из этого зала, куда он привез ее. Ну не сбежит же он от женщины, которую так демонстративно ревновал к человеку, бегавшему за ней больше десятка лет назад?
Она тоже не стала сидеть за столом, а встала, подошла к окну, выходящему из зала на освещенный неоновым сиянием проспект Театральный. И стала любоваться любимым городом...
Где-то за Кальмиусом рубиново светились огни на крышах недавно построенных сверх-многоэтажек, синим светом сияли шпили жилого комплекса в Ворошиловском районе, вспыхивала оранжевым свечением вывеска на одном из зданий... А внизу с тихим шуршанием неслись, освещая себе дорогу светом фар, машины и автобусы, с завыванием пронеслись несколько спортивных мотоциклов...
Красив, безумно красив был этим вечером Донецк...
Когда она вернулась за столик, в зал уже вошла, в сопровождении нескольких крупных и строгих мужчин, Нюша. Приглашенная звезда была в черном приталенном платье, которое очень шло ей и еще она была в хорошем настроении, улыбалась, стреляла глазками. Посылала воздушные поцелуи...
Она пела свой хит «Выше»: «Я хочу быть еще выше, Чтоб не забыть города крыши...», когда Лера снова увидела Олега.
Олег не шел к столу. Олег шел к тому же окну, от которого недавно отошла онаю. Шел в обществе длинноногой блондинки в зеленом сарафане, нескромно оголявшем плечи.
Она подумала: «Не эта ли блондинка станет заменой мне, когда я буду на большом сроке?
Интересно, как он ее мне отрекомендует?».
Она вздохнула, встала, приблизилась к Олегу и блондинке.
Олег сам отрекомендовал ей эту девицу, не дожидаясь ее вопроса: «Познакомься, Лера. Это Маша Кириллова, наш исполнительный директор по кадровым вопросам. Ты ведь знаешь, что в ближайшее время нас ждет одна важная для меня и для тебя перестановка?».
Девица тоже подала голос, включаясь в разговор и глядя на Леру деланно-наивным взглядом: «О... Мне приятно познакомиться с вами, как с женой нашего будущего заместителя директора департамента по развитию... Именно предстоящее назначение мы и обсуждаем с вашим мужем...».
Олег же, вглядевшись в ее глаза и поймав, очевидно, что-то, предвещавшее вспышку ревности, отделился от девицы, взял леру под локоть — жестко, немилосердно, так, что она не стала сопротивляться, когда он повел ее в сторону. И, отведя ее в сторону, он сказал ей — на ухо, негромко: «Зая, давай без ревности. Это только деловой разговор. Иди за стол, можешь, кстати, себе еще торта отрезать, его еще много... Я скоро приду.».
Она пошла за стол, решив, действительно, не поддаваться ревности, которая могла оказаться и напрасной. По пути подошла к большому столу, на котором покоился торт, отрезала себе кусок с многоэтажным зданием, изготовленным из шоколада, крема и цукатов, а за столом налила себе еще один фужер вина. Поймала взгляд Олега, который видел. Как его жена наливает себе вино... Кажется, он это одобрил... Хотя она сама не считала уже свой поступок обоснованным... И не считала его молчаливое одобрение искренним. Ей вдруг пришло на ум, что Олег добивается того, чтоб она напилась и... И выбыла из игры?
Она чувствовала, что вино уже ударило ей в голову.
Она снова взглянула на Олега.
Он стоял спиной к ней с этой блондинкой, обнимая ее за талию. И даже с расстояния было видно, что его объятие не столь жесткое, как то, каким он обнимал ее саму некоторое время назад.
Она отвернулась.
Мимо проходили люди, кто-то из них был ей знаком, кто-то даже бросил на нее заинтересованный взгляд... Но ее волновал только Олег. Олега она любила и Олега страшно ревновала, даже подсознательно, не находя реального предмета для ревности. И тем более ревновала теперь, когда такой предмет был.
Но, также, она любила Олега настолько, что понимала, что никогда не даст выхода своей ревности, будет держать ее в себе, таить, чтоб только не обидеть ею своего любимого, своего жесткого, жестокого Олежку...
Она снова повернулась к нему, ее заставила это сделать внезкапно пришедшая мысль о том, что она вот так сильно любит его и никгогда не покажет ему свою ревность наглядно...
И тут же нечто иное, уже никак не связанное с любовью, захлестнуло ее мозг, сломало все дамбы и плотины и выхлестнуло через край. Олег обнимал эту, как он ее назвал, директора пго кадрам... обнимал и что-то шептал ей на ухо... Причем он был так увлечен этим, что, даже соприкоснувшись взглядами со взглядом Леры, не отвел свой... Он, кажется, вообще не заметил ее взгляда...
Она снова встала из-за стола и подошла к ним.
Рывком смела с его шеи руку блондинки, повысив голос, произнесла: «Олег!! Ты ничего не забыл? Ты привел меня сюда чтобы... Чтобы я полюбовалась на то, как ты обнимаешь эту б**дь?! Я надеялась, что ты сдержишься, хотя бы потому, что я здесь... ах ты...»
Она не договорила. Вместо того, чтобы утруждать себя произношением дальнейших слов, она с размаху закатила ему звонкую пощечину.
Олег, инстинктивно, схватился за щеку, которая сразу заметно покраснела, закусил губу, бросил на нее жесткий взгляд. Девица тоже бросила на нее взгляд — испуганный, непонимающий...
Лера, уже разворачиваясь, бросила ей: «Чтоб тебя здесь не было раньше, чем я дойду до столика... Помните, оба, что вы работаете в компании моего отца, а не наоборот... «.
Внутри нее клокотало и кипело, словно, внутри ее сознания проснулся вулкан Везувий. И, так же, как Везувий похоронил древнюю Помпею, она готова была похоронить их обоих.
Дойдя до столика, она повернулась и увидела, как блондинка что-то доказывает Олегу, ее движения были гарячечнцыми, до Леры долетел обрывок ее речи: «...неуравновешенная с**чка... Как она тебя... дай. Я пожалею...».
Но Олег уже оттолкнул ее и быстрым шагом направлялся к столику, к Лере.
Подошел, взял за руку, почти заломив его, сделав по-настоящему больно. Спросил: «Что ты делаешь, Лера?! Хочешь. Чтоб завтра о нас тут судачил последний клерк?».
Она холодно ответила: «Если ты начнешь приголубливать посторонних женщин, не стесняясь моих глаз, то ты добьешься того, что судачить о тебе перестанут. Ты просто вылетишь из компании. О тебе здесь забудут.».
Сказала это и, не вырываясь, отвернулась, закусила губу.
Он даже не сделал попытки понять, что обидел ее. И это лишь усугубляло обиду...
На мгновение, вдруг, оба они поняли, что в зале стоит полная, абсолютная тишина.
Все, словно, зачарованные злой феей, застыли, все глядели на них, все прислушивались к их репликам...
Это длилось лишь несколько секунд.
Затем кто-то поставил на стол тонко звякнувший, при этом, фужер. Кто-то с кем-то заговорил, у кого-то запиликал мобильный телефон... Спустя минуту в помещении уже снова воцарился тот же низкочастотный гул, смесь многих голосов, рингтонов мобильников, звуков, сопутствующих трапезе... Ведущий корпоратива принес кому-то извинения, снова запела Нюша, теперь она пела «Больно»...
Лера вырвалась, выскользнула из тисков руки Олега. Отстранилась, произнесла: «Я пойду домой. И не звони мне пока. Я сама позвоню, если у меня будет вдохновение помириться с тобой. Но пока у меня его нет. Пока.».
Лна вышла из зала для презентаци просто и обыденно, не «порадовав» ппдких на чужие ссоры граждан эффектным хлопком двери. Спустя минуту она уже ехала в лифте на первый этаж.
Она покинула это здание, ушла из отбрасываемого им пятна света и пошла вдоль дороги, по которой они приехали сюда.
Она не видела, как Олег, постояв несколько секунд в замешательстве после ее ухода, бросился к лифту, как он выскочил из дверей подъезда злания, и, не увидя ее, которая, к тому моменту, уже завернула за угол здания, побежал к стоянке, где припаркован был его «Порше-Каррера», завел мотор...
Громкое басовое «Р-р-р-рэ... Пом-пом-пом... Р-р-рявк!!» она услышала за своей спиной в двух кварталах от офисного здания, в том месте, гед ей прищлось идти по обочине дороги из-за «трофической язвы», оставленной после себя то-ли работниками «Водоканала», то ли трудягами «Гортеплосети».
Это был «голос» спорт-кара, пугающе быстро набиравшего скороть. Сработала психо-звуковая память, она догадалась, что это звук машины Олега... Затем был удар, пришедшийся ей прямо под колени и отбросивший ее вперед и вправо, на перепаханный «Беларусями» газон, визг тормозов личной машины Олега и, словно, шум сильного ветра — звук уходящего сознания, после чего наступила полная тишина и кромешная темнота...
Когда она пришла в себя, ярко светило солнце и стоял неумолчный птичий гвалт где-то совсем недалеко. Она лежала на кровати, застланной иссиня-белым, пахнущим крахмалом, постельным бельем, а рядом с ней стояла незнакомая ей брюнетка в белом
