неСказка

по наличию лунного света, пробивавшегося сквозь кроны деревьев, во внешнем мире наступила ночь. Филипп любил лунные ночи, любил лежать на траве и глядеть в звездное небо. Он следил за падением звезд, в тайне надеясь, что однажды одна упадет ему под ноги. Он стал бы, наверное, предсказателем погоды, возможно даже освоил искусство магии, если бы не любил драться. Он приходил в щенячий восторг от пьяных драк в придорожных пивнушках, он обожал запах свежей крови на лезвии пера, коленях и костяшках пальцев. Он не раз обращал в бегство превосходящего противника… Но мертвецам некуда было бежать, да и не от кого. Они были уже мертвы. Их кровь давно скисла в их жилах. После них оставалась лишь усталость и пустота. Никакого удовлетворения. И еще этот проклятый лес закрывал все небо и не было видно звезд. Если раньше Филиппа не интересовала цель, с которой он лез в драку, то сейчас он не ощущал её вообще. Ничего. Только лес и туман… Туман?!

- К оружию!  
Крик Саймона прервал дремоту Филиппа, и он был готов загрызть Саймона за это! Если бы не было тумана. Туман был густой и стоял так высоко, как ни разу еще не стоял. В ночной тишине раздавался какой-то дробный стук, такой знакомый, но почти забытый в лесу.
- ВСАДНИКИ!!! Бежим! Быстро! За мной!

И они побежали. Еще не полностью проснувшиеся они с трудом понимали что происходит. Но был дан приказ бежать и они пробежали. Стук копыт не приближался, но и не отдалялся и доносился отовсюду.

КЛАЦ – КЛАЦ – КЛАЦ

Да так гулко, что казалось, будто не земля под ногами, а каменная дорога. Постепенно все приходили в себя, и вместе с сознанием проявлялся страх.
- Ты… ты хоть знаешь… куда бежать?
- Зна… Знаю! К башне… Там отобьемся…

Сердце билось в груде быстрее и быстрее. Оно поравнялось с гулкой дробью копыт, а после забилось еще быстрее. Вскоре на каждый «КЛАЦ» приходилось по три удара сердца. А кругом лес, обманчиво спокойный и неизменный, да стук копыт.

Вдруг бежавший впереди Крыс с размаху налетел на каменную стену, ударился и сполз, оглушенный, на землю.
- Стоять! Кругом! К оружию! Молиться! Остановился Жак. Остановились Филипп и Мелкий. Медленно поднялся Крыс. Все встали спиной к стене и обнажили мечи. Клацанье стало приближаться.

Если во время бега сердца колотились так яростно, что готовы были выпрыгнуть из груди, то теперь они замедляли свой ход. Они бились все медленнее и медленнее, и готовы были совсем остановиться. Мгновенно вспотели ладони и ослабли ноги. Но каждый знал что отступать некуда, кругом лес.

И тут появился всадник. Сердца на мгновение замерли и забились вновь. Он был один. В ржавых доспехах, с огромным топором и на коне, тоже закованном в ржавый металл. Оба были настолько прогнившими, что плоть кусками отваливалась от их костей при каждом движении. Удар каждого копыта отзывался многократным эхом, и казалось, будто здесь не один всадник, а сотня. Он остановился шагах в пятидесяти и стоял минуты две.  Воздух звенел от напряжения, и никто не мог пошевелиться. Смачно щелкнув челюстями и, замахнувшись топором, послал коня галопом в атаку.

Саймон вскинул руку в жесте отрицания и быстро-быстро зашептал что-то. Расстояние между отрядом и всадником быстро сокращалось.

Отступать было некуда, маневр никто сделать не успевал. Оставалось лишь столкнуться лоб в лоб… или пропустить…
- Пропустить! Надо пропустить! – вопил Мелкий откуда-то с боку, где-то там, Жак не видел где, но крик вывел его сознание из глубин страха. Будто бы не было панического ужаса, лишь холодный расчет. «Двадцать шагов, шестнадцать… разогнался то как… двенадцать… стоим… стоим. Пусть еще разгонится, еще подойдет. Восемь… шесть… пора!»  

Резко прыгнув вперед и вбок, пропустив всадника мимо, проскользнув под топором, ловко перекувыркнувшись, Жак вскочил на ноги и развернулся для атаки.

Не успев среагировать, всадник на всем ходу со смачным хрустом впечатался в стену. Дохлый жеребец от столкновения сломал шею, пробил череп, и, поднимаясь с колен, разбрызгивал скудное содержимое своей головы. Живучие твари… Топор на половину вошел в стену, и всадник обломал топорище, пытаясь выдернуть его.

- Бей!!!

Извернувшись ужом, Мелкий поднырнул под еще не поднявшегося коня и перерубил ему задние ноги. Подпрыгнув, Филипп снес всаднику череп, и тот, с гулким стуком отскочив от стены, покатился по черной земле. «Как пустой котел» успел подумать Филипп.

Дорубая и растаскивая останки всадника и его верного коня Жак воспрял духом, оправился от страха.

- Уф… Ну и дрянь. Шуму на целый полк, а толку меньше чем с самого мелкого упыря.
- Угу. Страху натерпелись, ноги стерли, а толком и не подрались.
- Вот и радуйся. Это тебе не городскую стражу лупить, Филипп. – Саймон ожесточенно оттирал свой меч – Не будь стены, он бы нас сначала загонял бы по лесу до обморока, а потом спокойно копытами передавил. Или вообще загнал на кладбище, а там и без него жадных до жизни нашей найдется.

- А что это вообще за постройка? – Мелкий, присев на землю, разглядывал серую, изрубленную сотнями выбоин, древнюю каменную кладку. Она уходила высоко вверх и терялась в вершинах деревьев.
- А это и есть, собственно, цель нашего похода. Башня. Раньше это была ратуша, и стояла она в центре большого города. Потом город исчез, а башня так и стоит.
Разговоры сразу стихли. Всем было не по себе от такого соседства.

«Вот она, цель…» думал Жак. Он всю жизнь искал смысл, цель своего существования, но никак не находил. Он был слишком настойчив, удачлив, и всегда добивался желаемого. Но достижение цели несло с собой разочарование, потерю смысла. Богатство, любовь, слава… Слава… Именно она стала причиной, сподвигшей его на вступление в этот отряд. Слава героя, спасителя родины, рыцарский титул, аудиенция императора… пройдя через десятки битв за годы службы он добился должной известности, но… Он желал большего.

И вот она перед ним. Башня… Ещё чуть-чуть и он исполнит то, зачем пришел.  

Но Жак не чувствовал ни возбуждения, ни удовлетворения. Что-то было не так. Слишком легко. Весь этот путь, этот проклятый лес, стычки с мертвецами. Все это пугало и будоражило лишь первые часы. Сейчас же было лишь противно, но не более. Уже не чувствовалось смертельной опасности. Всё стало похоже на страшную сказку со счастливым и заранее известным концом. Не взаправду… Как представление, что устраивали скоморохи на городских площадях.  

- Ладно. Хватит глазеть, - скомандовал Саймон – надо еще вход найти.

Он посмотрел в право, потом перевел взгляд на лево… Стена была везде одинакова. Она, плавно загибая, уходила в лес. Саймон пожал плечами и достал из кармана монетку – золотой кругляш, достоинством в один империал.

- Император – налево, феникс – направо, - сказал Крыс, быстро смекнув, что же такое собрался делать их проводник. Саймон усмехнулся и щелчком подбросил монету. Все как завороженные смотрели на её стремительный полет. Совершив десяток переворотов, пару раз отскочив от утоптанной земли империал явил всем изображение феникса, раскинувшего крылья в вечном полете.
- Значит на право – хмыкнул Крыс.
Жак хлопнул его по плечу и уставным голосом произнес:
- Мы всюду следуем за императором. Даже на лево.
Саймон коротко хохотнул и махнул рукой на лево. Весь отряд, включая пожавшего плечами крыса, двинулся за ним.

Лес даже у башни оставался неизменным. Все те же белесые стволы смыкали свои кроны высоко над головами отряда и начисто закрывали небо от истосковавшихся глаз. Голые ветки оплетали башню на высоте около двенадцати футов и не давали определить высоту этого рокового строения.

Башня казалось бесконечной. Отряд мерил мертвую землю бодрым строевым шагом. В мертвом лесу время замирало, и невозможно было сказать, как долго они уже идут. Мелкому стало казаться, что они наматывают круги вокруг этого мрачного строения, где каждый последующий камень кладки похож на предыдущий. Он уже собрался поделиться своими мыслями с Саймоном, когда они неожиданно вышли к воротам.

Ворота были здоровые, на манер городских, где могли спокойно разминуться три груженые телеги. Здоровые створки из потемневшего от старости дерева были обиты железными  полосами, с фигурной ковкой по всей длине. Такие ворота без тарана не возьмешь. Нигде не было ни следа замка или запора. Видимо, открыть сиё можно было только изнутри, из башни.

Но это не волновало воинов. Их волновало совершенно другое. Отряд здесь ждали.  Пять темных фигур молча стояли перед воротами и с одного взгляда на них все сразу поняли, что передними стоит настоящее зло. Никому не удавалось разглядеть каких либо четких деталей, фигуры были подернуты иссиня-черной дымкой. Были видны лишь глаза. Пять пар горящих глаз. Горящих от всепоглощающей жажды убийства.

- Вот теперь будет настоящая драка, - тихо произнес Саймон, шагая вперед и вытаскивая из ножен меч. Ему на встречу двинулась одна из фигур. Она ступала неслышно, как, впрочем, и Саймон. Тишину нарушал лишь шелест стали, покидающей ножны.
- Значится, танцевать парами будем, - процедил сквозь зубы Жак, ложа руку на эфес своего клинка.

Саймон остановился в пяти шагах от своего противника, и тот тоже замер. Потянулись тяжелые, будто свинцовые капли, мгновения ожидания. Все были напряжены и готовы к прыжку. Ждали только команды.

Саймон резко вскинул левую руку вверх, сжимая кулак в известном всем прошедшим военную школу сигнале «В атаку!», и, почти одновременно с ним, это движение повторил его противник. Отряды сшиблись в смертоносном танце.

Противники попались достойные. Это были уже не мертвяки, сами лезущие на клинок. Это были опытные войны, ловко парирующие удары стальных мечей своими, черными клинками. Сражаться с ними, после утомительных схваток с упырями, было тяжело.

Первым не выдержал Филипп. С пронзительным криком «Иииии» он распластался над землей в длинном и стремительном выпаде. Его противник не успел парировать удар, но успел ударить по незащищенной в такой атаке голове парня. Оба упали замертво.

Вторым допустил ошибку Крыс. Его противник оказался очень умелым фехтовальщиком и, проведя ложный выпад, всадил бедняге меч в брюхо. Крыс нечленораздельно булькнул и стал медленно оседать на землю. Мрачная тварь спихнула его с меча пинком ноги и повернулась, что бы помочь своим. Зря. Короткий острый стилет, любимое оружие уличных грабителей и убийц, со смачным хрустом вонзился в основание черепа. Крыс повернул свое, спрятанное от чужих глаз до поры, оружие и, харкнув кровью, медленно завалился вместе с мгновенно умершим противником. И, прежде чем окончательно уйти в мир иной, он тихо произнес: «Паскуда, от меня не уходят».  

Жак держался крепко. Удачливый ветеран проворно отбивался от орудующей боевым молотом  твари. Силы у порождения тьмы было достаточно. Хватало и мастерства. Немолодое уже тело Жака стонало от нагрузки, сердце рвалось из груди при каждом сложном финте. Ветеран бился на приделе, сжигая себя. От напряжения из его носа и ушей текла кровь. Воздух обжигал пересохшую глотку при каждом вздохе. Голова начинала кружиться, перед глазами плавали алые пятна. Жак понимал, что долго так не протянет, и потому, когда его противник на