Призрак Оперы. Дополнение

не поверила тогда словам Кристины, и никто не поверил бы. Я приняла её рассказ за фантазию, прекрасную фантазию, но вскоре у меня появился шанс убедиться в частичной правдивости её слов. Конечно, не существовало никакого Ангела Музыки, не существовало так же и Призрака Оперы, но в этой роли выступал человек. Обычный человек. Хотя вряд ли можно назвать его обычным.
Как рассказывала моя мама, он долгое время жил в подвалах Оперы. Его звали Эрик, фамилии я не знаю. Мама с восторгом говорила, что он был гениален. Он писал музыку, стихи, рисовал. У него не было образования, он учился сам и достиг больших успехов. Моя мать впервые привела его в Оперу, спрятала в подвале, спасая его жизнь. Вы знаете, о тайных ходах под зданием Оперы? Эрик сам исследовал их, находил потайные двери. Глубоко под Оперой в старинных, неизвестно кем построенных туннелях, он устроил себе жилище. Никто не знал здание Оперы лучше него. Когда моя мама встретила Эрика, он был совсем ещё ребёнком, и она пожалела его. К добру это было или нет? Не знаю. Она и сама не знала…
Эрик влюбился в Кристину. Думаю, она тоже любила его какое-то время. Не делай такое лицо, Люсьен. Она любила своего Ангела Музыки, но не смогла полюбить безумца, что скрывался под маской. Её любовь к искусству и любовь к Ангелу так тесно переплелись, что она сама не могла отделить одно от другого. Не тревожься, Люсьен, единственным мужчиной, которого она любила по-настоящему, был твой отец. Эрик, несомненно, был гением, но, если можно так выразиться, был слегка не в себе. Не знаю, что тому виной, жизнь вдали от людей, или что-то иное. Его лицо было изуродовано, и он предпочитал одиночество обществу людей, у которых его вид вызывал отвращение. Сама я не видела Эрика и не могу сказать тебе, насколько всё было ужасно…
Страсть к Кристине окончательно затуманила его разум. Она не ответила взаимностью, это привело его в ярость. Ни я, ни моя мама не знаем точно, что случилось в ту ночь, когда он силой увёл Кристину в подземелье Оперы. Знаю лишь, что жизнь Рауля висела на волоске. Но никто не пострадал. Эрик изменил своё решение. Он отпустил Кристину. Отпустил горячо любимую женщину, пожелал ей счастья с другим мужчиной. Вы понимаете, Люсьен, он знал, что никогда больше не увидит её, знал, что она выйдет замуж за виконта де Шаньи, но всё равно отпустил.
Я сидел, не двигаясь, почти не дыша, ловил каждое слово. Это была удивительная история, самая удивительная история, которую я слышал. И всё это правда. Это произошло на самом деле с моими родителями. Я не разочаровался в стремлении узнать правду о Призраке Оперы, напротив мне захотелось узнать о нём больше. Ведь, я узнавал так же и историю моей матери, судьба которой так тесно переплелась с судьбой этого странного человека.
- Эрик говорил вашей матери что-нибудь о себе? – спросил я у тётушки Мег. – Что угодно, что поможет напасть на след его прошлого. Может, он упоминал свою фамилию или место рождения?
Тётушка Мег вздохнула.
- Мама говорила, он был скрытен. Он никогда не любил говорить о своём прошлом, а она не хотела мучить его расспросами. Возможно, одно слово, которое она произнесла, поможет вам. Название населённого пункта, который упоминал Эрик. Бийи. Деревня Бийи. Больше мне нечего вам сообщить, Люсьен.
- Вы рассказали очень много. Спасибо вам, тётушка Мег. Огромное спасибо.
Моя благодарность была искренней. Тётушка Мег дала мне отправную точку для поисков, и разожгла во мне ещё больший интерес.
К своему великому сожалению, я не нашёл у себя дома подробного атласа Франции, пришлось идти в библиотеку. Зато там мои усилия были вознаграждены. Я узнал, где находится посёлок, в наше время уже городок Бийи, и решил немедленно отправиться на поиски правды, на поиски начала истории, её первоначального истока.
Весь следующий день я провёл в дороге. Переезды всегда утомляли меня. Я рано утром выехал из Парижа, а к вечеру прибыл в Бийи. Это место можно было назвать равно небольшим городком и большой деревней, довольно милое место, надо сказать. У меня не было точного плана действий. Под влиянием импульсивного порыва я собрал чемодан и сел в поезд, но не представлял себе, как найду в Бийи людей, которые могут помнить события, произошедшие много лет назад. К тому же, насколько мне известно, Эрик покинул родной город в очень раннем возрасте, что ещё больше осложняло мои поиски тех, кто мог знать его.
Я провёл ночь в гостинице, а наутро начал поиски. Хотя поисками это трудно назвать. Скорее, метание от одного человека к другому, безрезультатные расспросы. Признаюсь, некоторые смотрели на меня, как на сумасшедшего, я сам порой задумывался, не безумная ли эта затея. Всё равно, что искать иголку в стоге сена! Мне повезло лишь на третий день моего пребывания в Бийи. Тогда я уже оставил всякую надежду и бесцельно шатался по улицам. Был полдень, летнее солнце припекало. Шагая по пустой улице на окраине города, я увидел старика, и, подумав «Всякое бывает, всё равно надежды нет», окликнул его. Я представился журналистом (люди охотнее отвечают на вопросы представителей прессы, чем на вопросы обычных любопытных), я спросил, не помнит ли он мальчика с увечьем на лице, родившегося в Бийи лет семьдесят назад.
Утвердительный ответ старика вызвал у меня удивление. Я уже не надеялся узнать что-нибудь. Боясь поверить своей удаче, я попросил рассказать подробнее. Мой новый знакомый рассказал, что когда он был ещё ребёнком, на его улице жил мальчик, который ходил в маске из-за уродства на лице. Мой восторг продлился не долго, старик не мог сообщить мне ничего важного. Он сам тогда был очень мал и почти ничего не помнил о тех временах. Он не помнил даже имени мальчика в маске. Не питая особой надежды, я спросил, может ли кто-нибудь рассказать мне больше. И новая удача дала мне новую надежду. Старик отвёл меня в дом, где проживала некая мадам Леро, одна из местных старожилок. Мадам Леро было уже больше девяноста лет и, к сожалению, поддерживать осмысленный разговор ей было явно затруднительно.
Я разговаривал с пожилой мадам в уютной комнате одноэтажного дома, где она прожила всю жизнь. Старушка сидела в кресле и смотрела в окно. За время разговора она так ни разу и не взглянула на меня, мне казалось, что она не осознаёт моего присутствия, но на вопросы она отвечала, хотя и с трудом. На этот разговор я потратил изрядное количество терпения. Мадам Леро вовсе не замечала меня, пока я не спросил, говорит ли ей о чём-нибудь имя Эрик.
- Эрик? – повторила она. – О каком Эрике вы говорите?
Потом ясность рассудка вновь начала оставлять её.
- Бедный, несчастный Эрик, - пробормотала она. – Бедная Жанет…
- Кто такая Жанет? – спросил я громко, чтобы не дать мадам Леро вновь погрузиться в свои мысли, может быть, в воспоминания о далёкой юности.
- Жанет – моя подруга, - ответила она. – Бедная Жанет…
- Что с ней случилось? – допытывался я. – Скажите, что случилось с Жанет?
Взгляд мадам Леро вновь стал более осмысленным, она даже слегка повернула ко мне голову.
- Жанет изменила мужу. У неё был внебрачный ребёнок. Она не говорила, от кого. Бедная Жанет до последнего скрывала беременность, стягивала живот корсетом… Да, бедная, глупая Жанет… Из-за этого… Может, из-за этого…
- Что? Что из-за этого? – я призвал на помощь всё своё терпение.
- Её сын родился уродцем. Бедный мальчик… Я была там, когда она родила, слышала, как ахнула повитуха, увидев младенца. Она запеленала ребёнка и подола Жанет. Жанет взглянула на сына и заплакала… Бедная, несчастная Жанет… Бедный мальчик… Он сбежал из дома… Ему было всего восемь… Да, бедняжка Жанет…
- Она ещё жива? – спросил я.
- Нет. Нет, её уже нет с нами.
Далее последовало неясное бормотание, и я оставил мадам Леро. Я узнал то, что хотел. Я знал теперь, как всё началось, пришёл к самому истоку удивительной истории, к истоку жизни одного из её персонажей. Не знаю, зачем, но я посетил могилу Жанет. Интересно, Призрак Оперы когда-нибудь приходил сюда? Стоял ли он, как и я рядом с её могилой, опускал ли цветы на надгробие? Не могу сказать с уверенность, но мне кажется, что он не возвращался сюда. Ему незачем  и не к кому было возвращаться сюда.
В тот же день я уехал из Бийи и к утру был уже в Париже, где надеялся продолжить своё расследование.
До сих пор не могу понять, от чего вся эта история вдруг вызвала у меня такой живой интерес. Почему именно после смерти родителей я решил узнать правду, которую они, возможно, рассказали бы мне, попроси я настойчивее. Но, к сожалению, а может к счастью, я не заставлял их вспоминать весьма трагические события, произошедшие очень давно.
В Париже я решил «прикоснуться к самой истории». Не знаю, когда именно пришла мне в голову мысль спуститься в подземелья Оперы и увидеть всё своими глазами. Одна из основных загадок этой истории: куда исчез Призрак? Его искали по всему театру, но не нашли. Насколько мне известно, вход в его жилище не был найден, но Эрик должен был как-то выбраться наружу, минуя полицию, обыскивающую здание. Я видел два варианта развития событий. Возможно, есть выход через подвал. Это вполне возможно, чем больше я думаю об этой версии, тем более правдоподобной она мне кажется. Второй вариант состоит в том, что Призрак Оперы погиб где-то в подземных туннелях. Если это правда, и, спустившись в парижские катакомбы, я найду его тело, то позабочусь о достойных похоронах.
Вернувшись в Париж, я нанёс ещё один визит тётушке Мег. И вновь мой вопрос сильно удивил её. Я спросил, знает ли она, как пройти в жилище Призрака. Тётушка Мег смотрела на меня с неприкрытым скепсисом и долей сочувствия моей глупости.
- Спуститься? – переспросила она.
Я кивнул.
- Вы, Люсьен, намерены спуститься в подвал Оперы, далее в никому не известные коридоры…
- То есть вы знаете, как попасть туда?
- Я этого не говорила, - тётушка остановила жестом слова, готовые сорваться с моих губ. – Вы хотите отправиться в катакомбы, плана которых кроме Призрака Оперы не знает никто? Там есть хитроумные ловушки, Люсьен, некоторые из них, возможно, и сейчас действуют. В подвалах Оперы вы можете найти свою смерть.
- Я уверен, что справлюсь, - ответил я. – Только, прошу, скажите, как попасть туда.
- Я вижу, что мои предостережения на тебя не подействуют, - вздохнула она. – Только прошу тебя, Люсьен, будь осторожен. Моя мать никогда не возвращалась в Оперу, не спускалась в подвал. Она боялась. Боялась не только ловушек. Вы понимаете, Люсьен? Она боялась встретить его там. Но тебе уже не нужно этого бояться. Так что я, пожалуй, расскажу.
Тётушка Мег поведала мне, как открыть одну из потайных дверей, ведущих в катакомбы. Опера не работала, здание стояло пустым. Получив разрешение владельцев театра, я на следующий же день отправился в Оперу.
Зрелище пустого, холодного театра навевало уныние. Я попытался представить, как выглядел огромный зал, когда газовые лампы горели, а на ярко освещённой сцене шло представление. На этой сцене некогда пела моя мать. В зале было пусто и неестественно тихо. Я не смог удержаться и перед тем, как искать тайный ход, навестил ложу номер пять. Это была обычная ложа, ничем не отличающаяся от тех, что справа и слева от неё. Хотя, нет, не совсем обычная. Эта ложа принимала непосредственное участие