Мишутка

      Дело было перед Новым годом. Приехал снова к нам на завод егерь из  военного  общества охотников и рыболовов, Володя, и предложил приехать поохотиться на... медведей на кордоне. Это таёжное место, где он жил с семьёй и наблюдал за дикими животными. При необходимости вёл отстрел по лицензии, если дикие звери угрожали населению.
Я вызвал Василия, нашего председателя заводского общества, хороший он мужик был, компанейский, и охоту любил и рыбалку, как и мы с друзьями.
Володя  нам сообщил:
– Недалеко от кордона уже месяц, как залегли в двух берлогах медведи, я их места  пометил. А перед этим они безобразничали в ближнем посёлке, погубили много домашнего скота. Оставлять их на этом месте опасно–устроились рядом с  населенным пунктом – проснутся голодные, могут напасть на людей.
   Перед лёжкой медведи едят много травы и кореньев, и к весне у них образуется большая пробка. Чтобы выдавить эту пробку, они звереют, рвут на части всё, что попадается на пути – могут и дерево вырвать с корнями.
Что интересно – китайцы в Забайкалье скупают не только лапы медведя и желчь, но... и эти пробки, делают из всего этого лекарство и Бог знает, что еще.
Приглашаю вас на медвежью охоту – получена директива–уничтожить обоих зверей. Много охотников не надо, хватит и пяти человек.
– Ладно. Предлагаю – тебя, Юрку, Генку и Федю, ну и я, конечно. Не возражаешь, Валера?-предложил Василий.
Я пожал плечами и говорю:
– А почему бы и нет? Куда мы без Феди...
И председатель, как всегда, отправился за машиной к командиру, а полковник через час сам заходит ко мне в кабинет и сообщает:
– За окном – Перестройка. Выезд машин не по назначению запрещен. Если  хотите, можете взять «Газ-69», что стоит под забором, он давно списан и наполовину  разобран, но его вполне можно отремонтировать.
Я спрашиваю:
– На каких условиях?  
– Выкупайте–это будет недорого. Разрешу ремонт на территории завода.
    Как по нотам у нас  получилось. Пока Василий оформлял на себя документы, я дал разнарядку солдатикам, что были у меня в подчинении. Они выкатили машину из-под забора, поставили в теплый бокс, и рады были работать в тепле, а не на холоде.  
    Когда «газик» отошёл от мороза, ребята сняли всю подвеску и перебрали. Хотели заменить двигатель, сняли, а он был... новый. Посмотрел я, что ещё надо для восстановления автомобиля, оказалась неисправна коробка передач. Позвонил другу, который тоже работал главным механиком, спросил, а он мне ответил, что есть «пятиступка». Это коробка передач с пятью скоростями переключения. Я спросил цену, а он говорит:
– Приезжай и  забирай.
Настоящий друг оказался.
Через час коробка передач была в гараже, и её быстро установили.
  На другой день, один  солдатик, который на гражданке автоэлектриком работал, поставил всю электрику. Ребята залили масло в  двигатель, в  радиатор – тосол, и  ждали нас с Василием.

     Я пошел  в кабинет и  стал проверять документацию. Оказалось, что номер движка не совпадает с номером в документах.
Три года назад уволили завгара за махинации. Очевидно, он перед уходом передал в другую воинскую часть «Волгу» со старым двигателем с этой машины, а новый – поставил на «Газ-69» и собирался снова «схимичить», может, перебить номера – не знаю, да не успел.
    Василий вернулся из бухгалтерии в хорошем настроении. Там ему насчитали всего две с половиной тысячи рублей. Огорчил я его, сказав о несоответствии движка, но сказал:
– Сам знаешь, что так нельзя. Вернемся с охоты – будем думать. Надо посоветоваться с командиром... или отдать придется, или переоформить.  
    Вскоре  «газик» был собран, вымыт и блестел, как новенький. У Василия ставить машину некуда было, и мы перегнали её в мой гараж, а вечером стали обкатывать, чтобы устранить оставшиеся изъяны. Когда получили номера, я сказал Василию:
– Надо приглашать ребят, будем решать – вопрос серьезный. Может, струсят и не захотят на медведя идти...
  Но ехать согласились все. Получив отгулы и разрешение у командира, в пятницу тепло оделись, взяли с собой меховые спальники, охотничье снаряжение, и в час дня  отправились в тайгу. Машина бежала, как новенькая, я рулил. Когда делал остановки, видел, что все находятся в напряжении, даже Федька молчал. А Василий... возьми да подковырни его:
– Обычно у тебя рот никогда не закрывается – всю дорогу хохот и анекдоты, от мата  уши вянут, а тут, похоже, труса празднуешь?
Но Федька смолчал. До кордона егеря добрались без приключений. Володя встретил  нас радушно.
– Всё, завтра от этих «бандитов» поедем избавляться,– сказал он.
Пить водку никто не стал, хотя мужики выставили её на стол. Все были новичками в охоте на медведя и опасались неизвестности. Переночевали. Утром пересели на «трактор» егеря – это такая машина-вездеход на больших колёсах от трактора с затянутым брезентом кузовом. Дорог-то по тайге нет, а снегу выше колена навалило, а на этих колёсах можно по любой снежной местности проехать. Вот мы и двинулись,  и все опять молчат настороженно. Наш Федька возьми, да и ляпни:
– Я первый буду «шурудить» в берлоге.
Володя ответил:
– Хорошо. Ловлю на слове.  
     Остановились, не доезжая метров десять до медвежьей лёжки, пошли  по  глубокому снегу, а он выше колена – тяжело идти. Володя срубил жердину метров в шесть – это тонкая такая сосна, и стал объяснять Феде, для чего она. Он молча взял её и остановился, не дойдя метра до отверстия, откуда шёл пар. Володя  подошёл к Феде и что-то ещё объяснил, но тот замер, как вкопанный, и стал белее снега.
     Егерь велел нам  заряжать двустволки и сам зарядил свой карабин. Мы  вставили патроны в стволы и приготовились. Он махнул рукой, и Федя потихоньку подошел, опустил в дыру жердину и начал с силой «шурудить» внутри берлоги. Послышалось слабое, а потом громкое и недовольное рычание, хозяин вот-вот должен был появиться из берлоги. Рычание  нарастало. Мне захотелось сделать  шаг  назад,  но... увидев  взгляд Володи, остановился. В этот момент показалась крупная голова медведя, и... одним махом он появился весь, глядя в упор на Федьку.
Соображал видно:– «Кто такой посмел его побеспокоить...»
Тот... оцепенел.
   Мы ждали, когда выстрелит егерь, мне показалось, что он нажал на курок, но...  выстрела не последовало. Я растерялся, но быстро пришел в себя и, прицелившись, выстрелил. В этот момент прозвучал выстрел Володи. Медведь упал замертво. В голове вертелось:–«Почему я не слышал выстрелы товарищей?»
   Повернул голову в сторону охотников. Они стояли, раскрыв рты, и не могли пошевелиться. Я понял, что  их от страха взяла оторопь, да так, что не могли сдвинуться с места. Поискал глазами нашего «малыша», Федьку, самого молодого  среди нас и мелкого, но... не нашёл. Володя понял мой взгляд и показал пальцем на заросли ирника.

    Я подошел к норе и услышал, что там кто-то ревет.
– «Неужели мы убили мать и там медвежонок? Медвежата всегда зимуют вместе с матерью. Это взрослые особи залегают по одному», – подумал я.
Егерь велел мне отойти, а сам пошевелил жердиной внутри берлоги, и вскоре показалась небольшая голова медвежонка. Когда он высунулся, оказался размером с  крупную лохматую собаку. Володя набросил ему на шею капроновый аркан, и мы вытащили его из берлоги.
– Грех-то какой на душу взяли... мать убили... – сказал я.
Но егерь ответил:
– Это не так. Весной они могли задрать человека. У нас не было другого выхода.
Тут подошел Федя.
– Вы не смейтесь, но я... того-этого, облажался и... прямо в штаны, – сказал он.
На его лице застыла улыбка идиота, и он никак не мог прийти в себя. Тут поднялся  такой хохот, что и он «оклемался», и остальные «очухались».  
Мы затащили медведицу лебёдкой в кузов, и поехали на вторую лёжку. Там наверняка залёг медведь-папа. Ехали медленно, а медвежонок бежал за вездеходом привязанный за аркан. Доехав до места, мишку подняли под брезент вручную, чтобы не замерз, он  брыкался и царапался, а когти у него были... зверские.  
   Ноги вязли в снегу выше колена, глубоко промятые следы медведя петляли и уводили от берлоги, заходили в снежные завалы и... возвращались обратно с другой стороны. Володя читал его следы, как книгу, и сказал, что мог бы сразу привести к берлоге, он её приметил, но... решил  показать нам повадки этого зверя, чтобы  набирались опыта.
    Берлога оказалась недалеко. Мы окружили вход, как и в первый раз, и на этот раз «шурудить» жердью отправился я, но припугнул охотничков:
– Если будете опять играть в «замиралы», выстрелю не в медведя. Мне тоже жить хочется.
Они пообещали на этот раз не подвести. Мороз крепчал, надо было спешить – вечерело. Я стал крутить в отверстии жердью и, очевидно, сон у медведя еще не был столь крепким, потому что сначала его огромная морда высунулась из отверстия, а потом половина туловища.
     Я понял Федю, стоя в нескольких шагах от дикого зверя, но, услышав сразу несколько выстрелов, не успел испугаться. Медведя завалили в одночасье.
Связав лапы, вставили между ними палку с капроновой веревкой, и при помощи лебедки доволокли тушу до машины. Погрузили и поехали потихоньку на кордон, медвежонок снова бежал за вездеходом.
   Когда приехали, жена Володи топила баню. Мы этого не ожидали, но пошли с удовольствием погреться. А Федьке сказали, чтобы приходил после того, как мы вымоемся – от него дурно пахло.  Довольные успешной охотой, парили  друг  друга,  а потом ныряли в кучу снега голышом, и опять возвращались в баню. Так повторилось  несколько  раз. Пока парились, Володя поместил медвежонка в клетку в тёплых сенях и накормил молоком. При свете фонаря во дворе снял шкуры с крупной добычи и освежевал туши. Мастер он своего дела, да и Федька ему помогал и заработал чистую одежду. Получив новые кальсоны и ватники, обрадовался, что поедет домой, как ни в чём не бывало. Парни были довольны, только Федьку жёг стыд, что опозорился.
Хозяйка  пригласила всех за стол. Василий, смеясь, сказал:
– Ты, Федя, не пей. Утром сядешь за руль.  
Всем налили, а он свой стакан отодвинул. Опустив голову, ответил:
– Простите. Струсил я.
Василий продолжил:
– Ладно. Раз признаёшь свою вину, пей. Я сам поведу машину.
Тут Федя залпом опустошил стакан.
   Ночью я проснулся от медвежьего рёва, взял фонарик и вышел на улицу. Наш мишка сидел в клетке и рвал какие-то тряпки, которые сорвал со стены, громко скулил и рычал. Он встал на задние лапы, и мне показалось, что я прочёл в его глазах ненависть. Открыл дверь на улицу и обернулся – в отражении луны его глаза сделались красными.
Стало нехорошо на душе и как-то боязно – представил, что он подрос, и мы встретились в лесу. Медведь узнал меня - он видел смерть родителей и помнил  убийц. Рывок и... я в его объятьях, и... он снимает с меня скальп.  Аж... передернуло. Заставил себя вернуться в дом и лечь. Из головы не выходил этот маленький и суровый зверь.

   Рано утром в сенях лежало пять освежёванных коз и каждому по хорошему куску медвежатины. Володя приготовил коз заранее – нам в награду.
Он сказал:
– Пятеро вас. Вот и коз пять - в благодарность вам за хорошую работу.
    Мы поблагодарили его, порубили мясо на части и уложили в рюкзаки. Подошли  проститься с медвежонком, и Федя решил погладить «малыша», но только протянул  руку, как тот лапами притянул его к себе и укусил. От