Была мама. Войдя, прошла на кухню, села на стул. И сидела молча минут пять, глядя на меня.
— Не хочешь чаю? – спросила я.
Мама отрицательно качнула головой.
— Дома напилась, - сказала она и спросила. – Где твой Максик? Спит, поди, все еще?
— Ушел в училище. Говорит: какое-то мероприятия для учащихся.
Заскочил Сашка и кинулся на колени.
— Привет, бабуля! – потом, подражая взрослым, спросил. – Как здоровье?
Бабуля, разбирая на голове внука льняные сбившиеся пряди, ответила:
— Сносно, Сашок, сносно.
— Бабуль, «сносно» – это как?
— Это значит, что терпимо, то есть терпеть можно.
Внук кивнул.
— Я тоже, бабушка, умею терпеть. Когда мама моет мне голову, а пена так и лезет в глаза, так и лезет, то мама мне говорит: «Зажмурься и потерпи».
Бабушка делает страшно удивленное лицо.
— И внучек мой терпит?!
— Терплю, бабушка... Долго-предолго терплю.
— Невероятно.
— Я не вру, бабушка.
— И хорошо, Сашок. А теперь – иди к себе. Есть ведь чем заниматься.
Сашка кивнул.
— Папка конструктор купил... Крепость строю... Но у меня, бабушка, не очень получается.
Бабушка подтолкнула легонько в спину.
- Ну, иди-иди, Сашок: у тебя все получится.
Сашка слезает с коленей, идет. Но вдруг останавливается, поворачивается и серьезно спрашивает:
— Решили посплетничать, да? Мне нельзя слушать, да?
Бабушка кивнула.
— Нельзя.
— А когда будет можно? Когда вырасту, да?
Бабушка кивает:
— Да, внучек.
Малыш грозит пальцем бабушке.
— Но ты не ругай маму, ладно?
— Не сахарная, не растает твоя мама.
— Все равно не ругай... Она у меня такая хорошая, такая хорошая.
Внук ушел. Мама подняла на меня глаза:
— Защитничка, значит, вырастила себе?
Я отвечаю:
— Слава Богу, хоть он...
Мама прервала.
— Не греши, дочь! Защитников у тебя больше, чем надо. Отец один чего стоит...
— Мам, я в шутку.
— Шутишь больно часто, - укорила она.
— Без шутки жизнь вообще обратится в ад. Кто много шутит и смеется, тот живет вдвое дольше. Я и продлеваю себе жизнь.
— Но когда без меры... А, - мама машет рукой, - чего с тобой спорить – бесполезное занятие, - мама несколько секунд молчит, перебирая бахрому скатерти. – Скажи мне дочь: опять понесло?
Я делаю вид, что не понимаю, к чему она клонит.
— Понесло? Куда меня понесло?
Мама, сердито поджав губы, ответила:
— Тебе виднее.
— Я-то, мам, как раз и не знаю...
— Который раз говорю: не строй из себя дурочку! – бросает сердито мама.
Мне ясно, что предстоит объяснение. Но беда в том, что я не готова к объяснению, главное, не хочу.
— Мамуль, давай перенесем разговор на другое время, а?
— Бежишь? От правды не убежишь.
— Мне, мам, это и не нужно. Просто: рановато... Я в себе еще не разобралась. К тому же давно уже не тот ребенок, которым ты по-прежнему хочешь меня видеть. Я – женщина, точнее – старуха.
— Все-таки понесло?
— Пусть будет по-твоему.
— Не хочешь говорить? И ладно. Я что зашла-то, - мама встала и полезла в сумку. – Выбросили в магазине муку. Натолкнулась. Помяв в пальцах, понюхав, решила: ничего, не затхлая. Себе купила. Заодно, и тебе четыре кило.
Мама достала пакеты и поставила на стол. Я недовольно покачала головой:
— Сколько тебе, мам, говорить, чтобы не таскала тяжести?
— Ничего.
— Еле ходишь, а все равно...
— Но ведь еще хожу…
Вскоре моя милая мама ушла. Но на пороге еще раз окинула меня тревожным взглядом.
ПЕНЗА, декабрь 2014.
Че та умное...
Мать завсегда свою дочь поймет.
Поукоряет, знамо дело, но ласково.