Мой Темный Квартет. Глава 5.

следить за враждующими, надеясь остановить их в случаи очередного столкновения.

В начале ноября началась подготовка к экзаменам. Все просто стояли на ушах, постоянный стресс, нервы, тесты. На переменах почти никто не сидел в телефонах и планшетах — все читали, зубрили, учили, повторяли, списывали, готовили шпаргалки — в общем, мыслей и времени на другие дела не было.
– Я никак не вникну в квантовую электродинамику. Я прочитал почти все книги из домашней и школьной библиотек, но так и не могу самостоятельно вывести...
– О Боже, Алан! Я не могу даже запомнить ни третий закон Ньютона...
– Каждое действие имеет свое противодействие.
– ...ни закон всемирного тяготения...
– Сила гравитационного притяжения между двумя материальными точками разных масс, разделенными расстоянием радиуса, пропорциональна обеим массам и обратно пропорциональна квадрату расстояния между ними, - отчеканил блондин и перевел дух. Два брата уставились на него.
– Знаешь, я вообще-то жаловался, а не проводил тебе блиц-опрос. Так что мог бы и не выпендриваться, - добродушно прошипел Чак. Брайан все это время молчал. Во время последнего перевоплощения он сломал плечо, но благодаря его способностям все зажило за выходные, но неприятные ощущения все еще не покидали его. Во-первых, это был первый раз, когда его ранили при ребятах; во-вторых, он дико злился на себя, что позволил охотнику себя ударить. Из-за этого случая он даже перестал следить за Лекс, чем занимался первые недели. Он узнал, что она живет с мамой, у них не очень хорошие отношения (это мягко сказано), она любит рок, допоздна не ложится спать, сидя в свете свеч, занимается утром и вечером гимнастикой (о да!) и мечтает о мотоцикле. Но последние дни он забросил свое дежурство.
– Вот уж кто точно все идеально сдаст — так это Брайан, - сказал Айзек, подходя и облокачиваясь о свой шкафчик, - мы с Чаком идиоты и ничего не учим, у Алана, как говорится, «горе от ума», он слишком усердно думает, дела самую элементарную задачу трудной, и в итоге допуская идиотскую ошибку, а Брайан — это холодный и расчётливый ум.
– Ты читал Конан Дойла?
– Что?
– Именно так он описал своего сыщика.
– Сыщика? Это который «мышиный сыщик»? Детский мульт?
– Айзек, ты безнадежен, - улыбнулся Брайан, подходя к своему шкафчику, - этот мышиный сыщик — это глупая пародия на человека - Шерлока Холмса. А Артур Конан Дойл — это писатель, который..., - в этот момент парень открыл дверцу, послышался оглушительный хлопок, отразившийся эхом от стен, дойдя до конца коридора, и на удивленного парня выплеснулось огромное количество ярко-розовой краски с разноцветными блестками в форме звездочек и сердечек. Парень отшатнулся и протер глаза. Все в школе побаивались и уважали Брайана и никогда бы не посмели, упаси Бог, смеяться над ним, но сейчас... А вы? Вы бы не засмеялись, увидев парня, накаченного, в модной качественной черной одежде, отлично сидящей на фигуре, покрытого на добрых три миллиметра розовой жидкостью в сердечках?! Коридор разразился таким хохотом, что было слышно на улице. Ребята с других этажей вбегали на четвертый этаж и, увидев, в чем дело, присоединялись к всеобщему веселью. В центре этого смеющегося клубка стоял Брайан, который ошалело хлопал глазами, сминая в руках розовое желе.
– Я предполагала, что тебе пойдет розовый, но не настолько, - засмеялась появившаяся виновница веселья, довольно усмехаясь, - а эти блестки? Ну разве не мило?, - улыбаясь, она подошла к парню, но держалась на достаточном расстоянии, на всякий случай. Тот неотрывно смотрел на нее. Хохот уже прекратился, переходя сначала в сдавленный смех, а потом в едва заметные смешки. Брюнетка тоже перестала улыбаться, наблюдая за каждым движением юноши. У нее получилось какое-то странное чувство — будто он хочет ее ударить... или поцеловать. Парень медленно подошел.
– Надеюсь, ты понимаешь, что перешла всякие границы. Это было просто... Глупо и по-детски. Не ожидал такого от тебя. Но не волнуйся — я мстить не буду. Хватит. Ты начала — ты и закончишь, - он развернулся, чтобы уйти, но Лекс остановила его.
– Что? Я начала?!, - сверкая глазами, накинулась на него тигрица, - вообще-то это ты меня в бассейн бросил!
– Ха. А ты села на мое место.
– Твое место? Где было написано, что это твое место?! И я не думала, что парни обижаются на такие глупости!
– Это не обида, а дело принципа. Один раз уступишь девушке, и все — ты ее подкаблучник. Раб. Зависимый.
– Да ладно?! И потом... это ты встретил меня самым недружелюбным образом!
– Боже!, - брюнет наконец вышел из себя. Шагнув вплотную к брюнетке, он прошипел, - как я мог не заметить?, - увидев недоуменный взгляд, он продолжал, - глупо с моей стороны. Я был слепой... Ты меня хочешь, вот и набрасываешься, таким образом перекрывая влечение и желание, - стало еще тише. Все «зрители» замерли, ловя каждое слово. Девушка задохнулась от возмущения.
– Что?..
– Тебе нужно было сразу мне сказать! Тогда бы я просто отвез тебя к себе, и мы бы решили эту проблему самым неприличным образом!, - по коридору прошел возглас, полный удивления и шока, - тогда бы мы сразу разобрались со всем и — ПУФ — проблем нет!
– Ты сумасшедший!
– Да ладно?, - сделав еще один малюсенький шаг он не оставил ни миллиметра пространства между ними, - тогда скажи мне прямо сейчас, в глаза, не отрываясь, что не хочешь меня. Скажи мне «нет» прямо в глаза, - он слегка нахмурил брови и сексуально прикусил губу на долю секунды, - скажи, - губы брюнетки дрогнули и приоткрылись, дыхание стало неровным, она порывалась что-то сказать, но никак не могла издать и звука. Она забыла, что стоит в забитом людьми коридоре колледжа, что десятки глаз не отрываются от ее лица. Она видела только одно лицо, одни глаза, одни губы. Она боролась, пытаясь выдать это такое необходимое и нужное «нет», но не могла. Она не смогла бы соврать, глядя в эти глаза, цвета плавленого горького шоколада, в которых сейчас горело что-то странное, неизведанное, дикое, необузданное, - так я и думал, - наконец сказал брюнет и, развернувшись на каблуках, вышел на лестницу.
А она осталась стоять, со сбитым дыханием, горящими щеками, ноющим телом, глазами, полными слез, и сердцем, которое стучало, как сумасшедшее.