Произведение «Бабка-Ёжка» автора Илва

Наташу пригласили к директору филармонии. Визит к начальству огорчал своей предсказуемостью. Из года в год одно и то же! За месяц до школьных новогодних каникул начиналась постановка спектакля, где Наташа бессменная Снегурочка. Длинные русые волосы, миловидное личико, открытая улыбка, актёрское образование, девическая стройность, – чем не сказочная внучка Деда Мороза?
Раньше участие в новогодних спектаклях и утренниках радовало – Ната любила детей, с удовольствием возилась с ними, да и неплохой заработок набегал. Каково же было удивление руководства, когда она наотрез отказалась участвовать! Объяснений не давала – по личным причинам. Не говорить же, что изменился взгляд на этот признанный большинством народа праздник?

– Какие такие личные причины? – негодовал директор.
– Я уезжаю. Законные выходные, между прочим, – робко перечила Наташа.
– Не отпущу! Поняла? Некем заменить тебя!
– В оркестре девочки, любую позовите!
– Что они, на скрипочке деткам сыграют? Двух слов на сцене не могут связать! А потом ещё хороводы водить… Ну, что ты упрямишься? Вспомни, как год назад не могли от тебя детей оторвать? Неужели это не льстит?

Было такое неоднократно. Малыши с восторгом смотрели на Снегурочку, каждый старался подержать её за руку, потеребить платье. Одна девочка в прошлом году заявила, что домой не пойдёт, а будет теперь со Снегурочкой в лесу жить. Бедная бабушка чуть не плакала, уговаривая внучку, но никакие доводы не помогали. Так Наташа и ходила с юной поклонницей за руку до самого финала, когда детишки бегут за подарками в волшебный теремок. Однако девочка и за подарком не соглашалась одна идти. Снегурочка довела её до теремка, потом помогла одеться и, наговорив массу глупостей, всё-таки рассталась с ребёнком, пообещав, что на следующий год они обязательно встретятся.
– Семён Ильич! Я администратор, участие в спектакле не входит в мои обязанности.

– Вот как ты заговорила? – Директор откинулся на спинку кресла и с прищуром поглядел на девушку. – В штатном расписании филармонии актёры не предусмотрены. Даже театрального кружка нет у нас. Что ж теперь, отказываться от утренников? Это как-никак хороший доход.
– Не могу, честное слово! Ну, не Снегурочкой, Бабой Ягой хотя бы …
– А! всё-таки не уезжаешь? Так бы сразу. Баб-Ёг у нас завались, не мечтай. Вот, бери сценарий и учи слова. Не будешь Снегурочкой – пиши заявление по собственному. Иначе уволю за нарушение трудовой дисциплины.

Наташа вышла из кабинета, едва сдерживая слёзы. Работу терять страшно, да ещё и общежитие от городского отдела культуры! После увольнения наверняка попросят комнату освободить. Девушка брела по нарядным улицам, отводя глаза от ярких витрин и торчащих повсюду ёлок. Как останешься добропорядочным православным? Пост, а тут такая свистопляска! Наташа в этом году приняла крещение. Не просто, следуя моде, а по зову сердца. Прочла множество книг, в основном подвижников позапрошлого века, и как водится у неофитов, понимала суть православия лучше любого академика-богослова. Посты соблюдала строго, телевизор не смотрела, новый год встречать не собиралась. Рождество Христово – другое дело. При храме воскресная школа, там под руководством матушки отца Василия шла подготовка к детскому празднику. Будут и подарки, и колядки, и выставка рисунков. Однако до седьмого января надо каяться и молиться – время радости не наступило. Дойдя до перекрёстка, Наташа остановилась, притоптывая обутыми в модные сапожки ногами, раздумывала: налево пойдёшь – в супермаркет попадёшь, направо пойдёшь, в общежитие попадёшь, прямо пойдёшь… В конце улицы сверкал золотым куполом освещённый прожекторами старинный храм. Девушка уверенно и быстро пошла прямо.

Здесь тихо, уютно, мирно. Светлячками огоньки лампад у икон, свечи созвездиями. Молчаливые прихожане неторопливо передвигаются по храму, чуть слышно приветствуя друг друга. Время исповеди. К доброму, по признанию местных старушек, отцу Василию огромная очередь – предел забит желающими распрощаться с грехами. В другой стороне грозный отец Михаил, к нему три отважных дядечки, пригнув головы, стоят. Наташа, борясь со страхами, пошла к строгому батюшке. С ужасом представляла, как священник узнает о её проблеме, повысит голос, укоряя в лицедействе, человекоугодии и ненадеянии на милость Божию… Бывало отец Михаил кричал так, что в каждом уголке храма сердца грешников трепетали. Начинающая подвижница перебирала в мыслях оправдания и тут же отметала их. За работу держишься? А угодна ли она Богу? Жильё опасаешься потерять? Ни один волос не упадёт с головы без воли Господа…

Лысоватый хрупкий человек, пятясь, отошёл от аналоя, уступил место рабе Божией Наталии. Она, потупив взгляд, зашептала – вспомнила своё маловерие, прежнюю безбожную жизнь, выбор актёрской профессии, боязнь объявить о своём воцерковлении перед лицом начальства… Отец Михаил смотрел куда-то поверх её головы, молчал. Когда Наташа уже не знала, что ещё сказать, спросил:
– Всё?
– Всё, – растерянно ответила девушка, склонилась под наброшенной на голову епитрахилью, выслушала разрешительную молитву и не удержалась от вопроса: – Что ж мне делать, батюшка? Не могу я Снегурочкой…Хотя бы отрицательную роль дали, там хоровод не надо будет водить, плясать… Постом-то нехорошо?
Священник помолчал, разглядывая теребящие платочек пальцы прихожанки, и посоветовал:
– Скоропослушнице молись.
Наташа отошла к иконе. Она была разочарована. Не то что бы ей хотелось услышать громогласное обличение, но молчаливой реакции она никак не ожидала. Молись… О чём? Поклонилась в пояс, пошептала что-то беззвучно, приложилась к образу и побрела восвояси.
На улице настоящая новогодняя сказка. Невесомые крупные снежинки танцевали в свете фонаря, месяц яркий, острый – будто из гоголевских сказок не небо вспрыгнул. Девушка подставила варежку балеринкам в пушистых пачках, захотелось ловить снежинки ртом как в детстве.

– Снегурочка! – звонкий детский голос.
Наташа оглянулась, увидела бегущую к ней девочку, слишком крупную для своего голоска. Сейчас сшибёт! Отстраниться не успела. Девчушка обхватила её, и обе упали. Наташа больно ударилась ногой о ступеньку. Ну, вот!
– Простите ради бога! Не успел её удержать! Я вам помогу подняться.
Мужчина поставил на ноги дочь и подал руки Нате. Подоспела и бабушка, отряхивая с пальто пострадавшей снег, заговорила:
– Вы нас помните? В прошлом году на Ёлке в филармонии Кристиночка от вас не отходила!
– Помню, конечно! – Наташа стояла, боясь опереться на ушибленную ногу. – Вот, Кристина, мы с тобой увиделись, как я и обещала.
– Ты теперь не сможешь с детьми играть? – Девочка чуть не заплакала, увидев, как морщится от боли Снегурочка. Обняла её за талию, прижавшись щекой к пуговице пальто.
– Не волнуйся, у Деда Мороза много внучек, а я в этом году отдохну. – Наташа попробовала сделать шаг, но вскрикнула от резкой боли.
– Вам в больницу надо, – сказал мужчина, подал девушке руку и скомандовал дочке: – бегом в машину, сейчас завезу вас с бабушкой домой, а Снегурочку в приёмный покой доставлю.
– Не беспокойтесь, я сама.
– Никаких возражений! Рентген надо сделать, мало ли что там.

Когда они добрели до машины, Кристина с бабушкой уже расположились сзади, Наташа села вперёд. В машине тепло, пахнет мандаринами, девочка, торопится рассказать, какие она выучила стихи к утреннику в детском саду, что ей под ёлочку Дедушка Мороз положит, какие красивые у них гирлянды дома будут к Рождеству, а ещё бабушка пирожков напечёт с повидлом!

Доехали до дома, распрощались. Когда Кристинка захлопнула дверь, её папа тронул машину и сказал:
– Вы простите её, пожалуйста. Без матери растёт, скучает по женской ласке.
– Как? – изумилась Наташа, – без матери? А что случилось?
– Жена при родах умерла, вот также в Новый год…
– Как ужасно!
– Да. Тянем дочку вдвоём с тёщей. Был бы ещё сын, проще – футбол, рыбалка… С девчушкой, всякие там бантики, рюшечки! Ничего в этом не смыслю. А бабушка, сами понимаете, жалеет её, балует…

Молчали до самой больницы. Наташа поглядывала украдкой на строгий профиль мужчины и ловила себя на мысли, что он ей знаком. Наверное, в храме виделись – невольно чувствуешь расположение к людям, которых там встречала.
– Приехали, я помогу вам дойти.
Наташа стала спорить, но выбравшись из машины, поняла, что и шагу не может ступить больной ногой. Мужчина подхватил её на руки и понёс к дверям приёмного покоя.
– Аркадий, – сказал он, – неловко нести девушку на руках, не зная её имени.
– Наташа.
– Мою жену тоже Наташа зовут. Удивительно.
Ната не знала, что сказать, в голову лезли банальности, но задеть чувства незнакомого человека она боялась и молчала. Он заговорил сам.
– Её смерть меня к вере привела. Если б на церковь, свихнулся бы, или спился.
– А я как-то сама, без горестей и потерь… Сердце привело.
– Душа у вас, видно, чистая. Вот и дети тянутся.
Вовремя подоспевший старичок открыл дверь, Аркадий занёс Наташу в помещение и объявил:
– Снегурочку в сугробе нашёл! Ножка у неё болит, посмотрите?
– У нас этих Снегурок, хоть торгуй! – откликнулась пожилая санитарка, – сади её в каталку, щас травматолог поглядит. Он от нас и не вылазит почти. Как сговорились все в конце года руки-ноги ломать!
Оказавшись в каталке, Наташа сказала:
– Спасибо, вы идите, Аркадий, дочка ждёт.
– Может быть, привезти что-то надо? Умывальные принадлежности, халат, тапочки…
– Нет-нет, я подружке позвоню, она привезёт. Не беспокойтесь.
Мужчина потоптался в нерешительности, но не сказал ничего, кивнул и вышел за дверь. Санитарка покатила кресло с Наташей, недовольно отчитывая её:
– Зря ты своего отправила, вдруг скажут домой ехать, мест у нас лишних нет.
– На такси доеду. Это посторонний человек, просто помог.
– Посторонний! Нечто я не вижу? У меня, девка, глаз намётанный!
Наташа только улыбнулась в ответ.

Через три недели Ната приехала в филармонию. Больничный закрыли, но она ещё прихрамывала и опиралась на трость. У крыльца столкнулась с директором.
– А! Вот она! Самострел, значит совершила!
– Какой самострел, Семён Ильич! Поскользнулась…
– Потеряла сознание, очнулась – гипс, – рассмеялся директор, – лишить бы тебя премии, устроила нам аврал!
– Но ведь обошлось, я слышала, дочка ваша Снегурочку репетирует.
– Дочка-то меня выручила, а вот Людмила подвела!
– Что с ней случилось?
– Седьмой месяц у неё, оказывается! Живот, Во! – Директор развёл руками, как это обычно делают рыбаки.
– Так это ж хорошо, – хихикнула Наташа.
– Знаешь ли, беременная Баба-Яга, это уже авангард какой-то! Иди-иди, возьми у секретаря сценарий, чтобы за три дня выучила! Будешь Бабкой-Ёжкой, как мечтала!
– Семён Ильич! Я же, вот! – Она показала трость. – Хромаю.
– Нормально! – крикнул начальник, не оборачиваясь, он уже спешил к машине, – в пределах образа, костяная нога! Извини, в управление тороплюсь.
Когда Наташа стала подниматься по лестнице, услышала вдогонку:
– Искал тут тебя один, Аркадием назвался. Я сказал, в спектакле будешь участвовать, Он обещал с дочкой прийти!
Хлопнула дверца, машина отъехала. Наташа, счастливо улыбаясь, посмотрела ей вслед.
– Спасибо.