Заповедник - часть 2

устало опустил руки. Он расслабил кисти и только сейчас ощутил, как вымотался, но эта усталость была приятной. Наверное, впервые он остался доволен собственной работой.
- Я так понимаю, Виталий Степаныч, ты закончил картину, которую замысливал?
Старик спросил самым обыденным тоном, словно продолжая недавний разговор. Но художник сразу сообразил, что дед Филя задал вопрос неспроста, и молча кивнул.
- Стало быть, тоже уходите?
И опять Виталий понял, что старик говорит о нём и Кире. Это его тоже не удивило. Но, судя по тому, как задан вопрос, ещё кто-то уходит или уже ушёл… догадка сверкнула молнией – он вспомнил уходящего путника на своей картине.
- Джон уже ушёл?
- Да, днём... закончил, как он сказал, свою главную симфонию здесь и отправился дальше. Кстати, Джонни передавал тебе привет и сожалел, что не посмотрел, над чем ты сейчас работаешь…
- Спасибо. Я хотел с ним побеседовать, да так и не собрался.
- Ничего. Ещё встретитесь… впереди у вас Вечность, и где-нибудь пути пересекутся.
Помолчали. Виталий интуитивно чувствовал, что в словах нет нужды. В молчании ощущалась завершённая форма. Но последний вопрос, мучивший его с первого дня, когда оказался в долине, он всё же задал:
- Гордеич, что это за место такое необычное?
Огонёк самокрутки пыхнул чуть сильнее, на мгновение подсветив лицо старика тёплым багрянцем. Почудилось или нет, словно глаза его на мгновение наполнились чистым светом, и он спокойно ответил:
- Ну… если можно так выразиться, это, некоторым образом, заповедник для художников, писателей, музыкантов и вообще – творческих людей искусства. Действительно творческих!
- А кто определяет достойных?
Не поднимая головы, дед Филя ткнул пальцем куда-то в направлении звёздного неба.
- Не понял… - растерянно пробормотал Виталий.
- Да чего уж тут непонятного? – проворчал старик. – Высший межгалактический совет. Они считают, что человечество уникально по своей сущности, поскольку, как это ни странно, только люди оказались способны создавать и творить прекрасное, в котором очень нуждаются другие цивилизации. Их высокотехнологические общества, достигшие невероятных высот в технике, похожи на современные города из стекла и бетона, напрочь лишённые растительности, цветов и пения птиц. Точный холодный расчет и ни капли эмоций. А люди несут в себе невероятно мощный эмоциональный заряд, духовность и творческий потенциал, способный заполнить все миры своим светом и принести красоту в серые будни. По сути, люди оказались цветами Вселенной. И эта долина является некой пересадочной станцией для истинно творческих личностей.
Художник кивнул. Где-то в глубине души он и сам втайне мечтал о таком, и подсознательно был готов к подобному ответу. Поэтому легко принял слова Филимона Гордеевича.
- Но как же остальные, те, кто не творцы? Что будет с ними после… ну потом…
Художник замялся, подыскивая слова, но дед Филя успокоил:
- Для них существуют свои пересадочные станции, можешь не волноваться. Ведь человеческое племя творческое по своей натуре во всём, даже в технике. Каждый творец создаёт свои миры и когда-нибудь выбирает один из них и уходит туда…
Виталий задумчиво смотрел на звёзды и улыбался. На душе было спокойно и тепло. Рядом, за стеной спала Кира, ставшая такой родной и любимой. И завтра они вдвоём отправятся в неведомое, но манящее будущее… Он почему-то был уверен, что на этот раз тропинка не завернёт их обратно в долину, а поведёт дальше, вперёд, к звёздам…
Филимон Гордеевич, если эта долина является пересадочной станцией, то вы её начальник?
- Нет, Виталий Степаныч, я простой смотритель.
- Ох, сдаётся мне, не такой уж и простой…
Филимон Гордеевич хитровато усмехнулся и подмигнул:
- А что в жизни просто?!