кладут, а с Машкой - по триста с носа сдираем!
- А я о чём толкую? - перебила татарина Надька. - Отнимут если кровиночек - и чего делать будем, на что существовать? Лапу сосать и слёзы с морд утирать? Во житуха настала! Машка уж беременная, сопливка. Сама-то, поди, в куклы ещё не наигралась. В самый раз теперь...
- А на кой мне ребёнок? - крикнула до того молчавшая Машка ломким своим голоском. - Я его в кровати придушу, да так придушу, что никто и не узнает - вроде как во сне телом навалюсь - нам лишнего рта не надо!
- Во удумала! - одобрительно подхватила Надька. - Раз сказала, значит сделает - она у меня упрямая.
- Глупенькая! - обратилась моя к Машке. - Тебе сейчас лучше скинуть - прямо в чреве дитё своё извести. Ты меня слушай - я плохого не посоветую, в этом тонком деле у меня собственного опыта через край! Человек - он тварь живучая, его на корню пресекать надо.
- Срок у неё вышел, тёть Оль.
- Что ж вы-то недоглядели?.. Родители! Дешевле бы обошлось. Аборт - убийство у нас вполне разрешённое, за это никто её судить не стал бы. А теперь это того... криминалом попахивает!
- Правда твоя, тёть Оль. Прошляпили мы тут немного.
- Прошляпили... - повторила за Надькой моя, кисло кивая, и Надька потупилась от её укоризны, будто только что осознала весь свой страшный недогляд, и протянула грустное " Э-эх!"
- Хе! А чему тут удивляться! - вступает тут Мишаня самым решительным образом, тыча большим пальцем прямо в Надьку. - Сама ж последнее своё дитё пробухарила. Чего - "не так"?
И поворачивается ко всему обществу объяснять.
- Оставляли они Юрку на балконе в коляске, чтоб время на прогулке экономить. Ну и заморозили. С ним вот, - Мишаня указал на татарина, - в запой ушла. Бухарили три дня, а потом спохватились!
- А кто ж знал, кто ж знал, - заверещала Надька, - что ночью-то мороз прихватит? Кто ж подумать такое мог?! Ладно, чего уж теперь - Бог дал, Бог и взял...
Я, пока они так распалялись, бутылку "Гжелки" последнюю, недопитую, по рюмкам разлил и предложил заключительный тост за непотопляемый русский народ, который все радостно поддержали, а оба соседа мишаниных от сильных чувств даже "Ура!" и "Слава России!" прокричали. Мишаня, добрая душа, тут собрался было в магазин бежать, но Татьяна, "тишь-тишь" сказав и голову его лысенькую цвета "мокрый кирпич" ласково пригладив, обратно за стол усадила. Оно и понятно: раз ему завтра за руль, то какая ж баба захочет, чтоб ейный мужик хорошую работу потерял? А шофёр-то он классный - всю Москву -во!- как свои пять пальцев знает. Значит, как водка, я говорю, закончилась, гости, мгновенно обстановку оценив, по домам засобирались. Так всей компанией из подъезда и вывалили.
Мишаня провожатым пошёл и всю дорогу до метро зонтик свой всем совал с отдачей - на случай, если вдруг заморосит и вообще, а Витька-татарин всё упрашивал меня к ним с ночёвкой заехать, к Машке то есть (и это в присутствии супруги моей!), но я сказал ему чтоб отстал - ну какой из меня в моём преклонном возрасте секс-турист в самом деле?! Тем более, мне ведь к завтрему выспаться требуется, понежиться в постельке, потому как утром у меня времени в обрез: только перекусить да душ принять... И на ремень!
Москва, 2004, 2005.
© Copyright: Елисеев Юрий Юрьевич, 2010
