Он сидел на стуле, скованный железными скобами по руками и ногам, уже около получаса.
Тобибас, молодой учёный, симпатичный парень с каштановыми волосами, пропитанными потом, с тонким профилем лица, исказившегося в страхе ожидания, с красивыми каре-зелёными глазами, чей взор скакал по пространству комнаты подобно загнанному зайцу. Камера допросов – она же камера пыток, и заключённый догадывался об этом по спёртому, удивительно обострившемуся в его восприятии запаху крови.
Кровь – её не было видно, но её удушающий запах, её цвет, стёртый с камней, освещённых мерно коптящими факелами – чувствовался даже сейчас. Тобибас изнеможённо вздохнул и ещё раз проверил в мозгу все возможные отговорки, что хоть как-то могли поспособствовать его освобождению. Хоть как-то – в противном случае, почувствовав, что роковой ошибки не избежать, Тобибас судорожно сворачивал с прежнего хода мысли и старался придумать что-нибудь поубедительнее.
Но так не могло продолжаться вечность. «Где же? Где же он?..»- неслись мысли в его голове. Он готов был расплакаться уже прямо сейчас, не дождавшись святого отца, который мог бы спасти его от сожжения.
«Всё получилось очень глупо.- рассуждал он, и со свистом выдохнул воздух, чуть не застонав,- Это не то, что они думают…»
Металлический засов на двери в противоположной стороне камеры с лязгом и скрипом повернулся в петлях. Писчий, сидящий за тесным столиком прямо у двери, испуганный внезапным звуком, поднял голову. Дверь распахнулась, и в камеру степенно вошёл святой отец и врач. Врач, высокий суховатый человек, сел рядом с писчим. Святой отец нагнулся к нему и прошептал приятным спокойным голосом: «Будете моим понятым?» «Да, конечно»- отозвался тот.
Тобибас замер в напряжённой позе, изогнувшийся и вжавшийся в опоры стула, и только взгляд скользил с одного вошедшего на другого.
Воцарилась тишина.
Святой отец повернулся к Тобибасу – это был пожилой мужчина, с красивым чистым лицом, светлыми глазами, излучающими доброту и спокойствие. Он медленным движением снял с носа круглые очки и, аккуратно сложив, погрузил их в нагрудный карман. Зашуршал песок под его ногами – святой отец сделал пару шагов к молодому человеку.
-Вы – Тобибас Пауэбло?- голос старого священника был похож на мирно тлеющие в камине угли.
Молодой человек кивнул.
-Вы знаете, почему Вы здесь находитесь?
-Это всё ложь!..- неожиданно громко сорвалось с уст Тобибаса, и он тут же замолк, пытаясь замедлить сердцебиение. Эхо продолжало возмущённо вибрировать в воздухе.
Святой отец тихо вздохнул и обернулся к писчему, еле заметно кивнув головой:
-Мне надлежит допросить вас. При этом будут присутствовать судебный писарь, понятой, он же врач, и палач. Правила предписывают определенный порядок, однако я желал бы обойтись с вами более мягко, нежели того требуют указания. Вы согласны?
Тобибас всё ещё боялся открывать рот.
-Хорошо. Я вижу, Вы чем-то взволнованы?
-Будешь тут спокоен…- возмущённо прошептал молодой человек, опустив голову.
-Не могли бы Вы объяснить, что стало причиной Вашего ареста?
Глаза Тобибаса сверкнули, он исподлобья посмотрел на писчего:
-Я не знаю, кто донёс на меня… Хотя… это мои соседи, или люди, у которых я снимал комнату? Они же… они неграмотные люди, они всё не так поняли, они полны суеверий и знают о колдунах и ведьмах из тех сплетен, которыми полнятся нищенские рынки…
-И всё же?
-То, что я делал, ни в коей мере не противоречит Библии и законам Церкви!- выпалил Тобибас, боясь не успеть сказать самого главного.
Святой отец нахмурился, будто пытаясь вспомнить что-то важное.
-…Книги, с которыми Вы работали, которые Вы изучали, полны ереси. По ним же Вы пытались изготавливать какие-то снадобья. Вы, молодой человек, должны ведь знать, раз Бог не обделил Вас умом, что бывает за такого рода деятельность?
Тобибас замолк, всматриваясь в силуэт пожилого мужчины, стоящего рядом с одним из факелов.
-Это есть колдовство, молодой человек. Разве не есть Ваши опыты с химическими веществами и травами признаком торжества бесов над Вашей душой? Я вижу на Вашей груди крест – верите ли Вы в Бога, или уже отреклись от Него?
-Я верю в Бога с самого рождения… То, за что меня арестовали… Вы не так это понимаете!- огрызнулся Тобибас,- Это вовсе не колдовство, это медицина, или Вы не знаете, что это такое? Послушайте… Мои родители жили в городе Санта-Моресе, Вы знаете, что с ним произошло? Чума, которая бушует сейчас во всей Европе, добралась до него, прошла всего лишь неделя – что сделал наш предусмотрительный государь? Приказал закрыть город – все были обречены, все погибли… это было ужасно… Так происходит с любым городом в стране – Сан-Тахо, Сильвиа, Валенса… Люди напуганы, у них нет возможности бороться с заразой, они мрут как мухи…
-И как же это относится к Вам?
-Я… я подумал, что от чумы можно изобрести некое лекарство… Подумайте только – оно могло бы спасти всех тех людей, которые были обречены на отвратительную смерть в гное и разложении! Что не сделало государство и церковь, могли сделать…
-Погодите, молодой человек,- речь священника удивлённо замедлилась,- Вы считаете, что не все дела наши в руках Господа нашего?..
-Я… я не это хотел…- испуганно произнёс Тобибас, чувствуя, как мгновенно вспотела его спина.
-Богохульство.- спокойно сказал святой отец, обернувшись к писчему.
-Но я…
-Молодой человек… Чума – это кара Божья. Неужели же Вы думаете, что своим лекарством Вы спасёте людей от грехов, за которые нам всем дано наказание?
-Эта зараза карает не глядя!..- осипшим голосом крикнул Тобибас,- среди тех, что погибли в Санта-Моресе, были замечательные люди! Мои родители были примерными католиками, верующими всем сердцем! За что их-то? За что весь город?..
-Вы думаете, я отвечу Вам на этот вопрос? За грехи наши падёт кара и на близких, и родных наших – на всё воля Божья…
-Нет… Послушайте меня…- Тобибас решился попробовать ещё раз,- Если бы мне удалось изобрести это лекарство… Я был уже близок! Дайте мне неделю, и я всё закончу!..
-Вы считаете, что можете спасти заражённую Европу?..- осторожно поинтересовался священник, будто всей душой ожидая ответа.
-Да!..- обрадовано воскликнул Тобибас,- Дайте мне шанс…
-Честолюбие…- прошептал угрюмо святой отец, кивнув головой. На дальнем конце комнаты перо затрещало по бумаге,- Надо же, а я думал, мы с Вами поладим…
Тобибас замер, слушая, как всё произнесённое неизбежно появляется на бумаге – неопровержимое доказательство его виновности. Зубы сжались, на глаза набегали слёзы. Он дышал с присвистом, водил головой из стороны в сторону:
-Вы всё не так трактуете… Вы не так… Я не занимался колдовством… Пожалуйста…
-Ложь,- кивок головы,- Молодой человек… Как же грешны Ваши помыслы! Вы можете себе представить, какой вред они наносят Вашей душе?
Неожиданно перед Тобибасом развернулась панорамой вся его прошлая жизнь, всё, что было ровно до этого кошмарного момента, – и Тобибас зажмурился, вздохнул пару раз и открыл рот, полный вязкой слюны – камеры допросов огласили сдавленные, иссушённые всхлипы.
-Я просто… Я не хочу умирать…- прорвалось сквозь них,- Я не хочу… Это ошибка… Пожалуйста! Я хочу жить!..
Святой отец остановился, повернулся к молодому человеку – сейчас его ясные, бледные глаза выглядели стеклянными, удивлёнными. Казалось, пожилой мужчина был поражён услышанным, и в знак сочувствия в его глазах блеснули набежавшие слёзы…
-Как бы мне хотелось помочь Вам…- через некоторое время прошептал священник.
-Я верю… но… Скажите… у меня есть хоть какой-то шанс спастись?!- почти что крикнул Тобибас и снова чуть не разрыдался.
Святой отец быстрым шагом, шурша полами одежды по камням камеры, плавно подошёл к молодому человеку. Он присел перед ним, положил на его влажную, до боли стиснувшую подлокотник кресла руку свою сухую и тёплую ладонь.
-Сын мой…- Тобибас поднял заплаканные глаза на старика, сидящего перед ним, и увидел на лице его тень горечи и сострадания,- Сын мой… Шанс спастись есть у всех, и ты заблуждаешься, если считаешь, что он не предусмотрен церковным судом… Наша цель – помочь очистить вашу душу…
-Я сделаю всё, что хотите, только…- из последних сил взмолился Тобибас,- только не надо, пожалуйста!.. Я сделаю всё, я отдам вам всё, что имею, всё, что…
-Всё, что нам надо, дать очень просто – нам нужна только правда,- грустно улыбнулся тот.
Тобибас выдохнул и сглотнул сопли, бегущие по гортани вниз:
-Хорошо, только… Обещайте мне, что не причините мне вреда!.. я должен быть уверен.
-Конечно! Я не причиню тебе вреда, сын мой, будь покоен.
-Тогда…- Тобибас ещё раз выдохнул и поднял уже более спокойный взгляд на святого отца,- Вы хотите услышать то, что Вы думаете, так?
-Мне хотелось бы услышать от Вас признание. Послушайте меня, Тобибас, то, что Вы задумывали – есть дело низкое, недостойное. Признайтесь, ведь Вы своим лекарством хотели… прославиться, так ведь?
Сердце Тобибаса возмущённо запрыгало под рёбрами, но он, стыдливо вжав голову в грудь, зажмурил глаза и прошептал, раскаявшись:
-Да, святой отец…
-Ох, сын мой… Невозможно прославится, желая того. Невозможно сделать людям добро, занимаясь алхимией и чародейством. Ведь Вы были верующим человеком – минутная слабость?.. Потеря родителей стала причиной Вашего сомнения в силе и провидении Божьем… Я полагаю, Вы слишком молоды, поэтому и совершили столько непростительного и постыдного.
-Да!..- искренне всхлипнул Тобибас, подняв на священника глаза, полные слёз,- Как я ошибался… Простите меня, святой отец, простите… что я… Что мне сделать, чтобы стереть эти грехи с моего имени?
-Покайтесь,- святой отец легко сжал руку молодого человека, и тот расплакался от возможности прощения своих грехов,- Признайтесь в этом со всей искренностью, как отрок признаёт свою вину перед родителем…
Молодой человек облегчённо плакал, и он чувствовал – ему становится легче, он увидел доброту перед собою, и теперь ему сделалось совершенно нестрашно.
-Господи… Я всё скажу…-Тобибас ещё раз вздохнул, будто в последний раз, и улыбнулся,- Я занимался колдовством с целью спасти народы Европы от разорения чумной заразой. Я надеялся сделать лекарство, которое смогло бы прославить меня перед государем и перед всеми учёными мужами… Я был глуп и наивен в этом стремлении, и оно, конечно, никак не могло бы привести ни к чему хорошему… Вы всё правильно говорили. Я молод и неопытен… бесы искусили… Я усомнился, ослаб в вере, раз пошёл на такое…
-Хорошо, так намного лучше.- святой отец доверительно мягко улыбнулся.
-Я… Я признаю, что ужасно согрешил этими богохульными занятиями, но, надеюсь, грех мой простится мне… Вы указали мне верный путь. Теперь я смогу вернутся к жизни в лоне Церкви и больше никогда…
-Всё, достаточно.- спокойно сказал святой отец, облегчённо вздохнув,- А вы достаточно самонадеянны…
Он встал, отряхнул колени и, тихо кряхтя, отошёл к противоположному концу камеры. Сердце молодого человека вновь больно забилось.
-Но я же! Я же Вам сказал!..- закричал Тобибас, чувствуя, что не успевает – надежда, укрепившаяся в его сердце, оборвалась на тошнотворной ноте, увлекая в бездну отчаянья!
Святой отец нагнулся к писчему, взявшись за край его стола одной рукой, и
