дрессировщиком хочу стать, заклинателем!
- Давай, давай, увози её обратно, заклинатель, - бабка толкала Лёшку обратно к выходу, - Убиряйсь! За реку её увези, река ей помешат взад вертаться! А то накличешь тут беду на всех, на внучку. Нельзя её тут держать, тебе ничего не сделат, жинка ведь, так корову ещё подоит - заболеет потом корова. "Рехнулась старая, - подумал Алексей, - как это-п-подоит?? Она что - доярка чтоли?!" Он уже не обращал внимания на то, что она её его жинкой называет и что ему змея, якобы, ничего, как своему не сделает, но подоит, это уже слишком! Конечно же, не поверил её рассказам, но змею за реку на всякий случай вывез и отпустил в тот же вечер...
Ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю, ни через две ни какая ужиха больше не желала Лёшку. Как ни парадоксально, но он почувствовал даже лёгкое разочарование. Душа просила воплощения мистики в жизнь, кровь - выброса адреналина, чтоб всё было, как в кино, но... увы, ужиха не возвращалась и не обвивала его горячее молодое клокочущее животворной силой тело своей холодной липкой кожей, ни обвивалась вокруг горла удушающей верёвкой. Однако, спустя ещё некоторое время случилось следующее. В один из вечеров после выпивки с новыми друзьями, (с Сашкой они после ссоры пока больше не общались) Лёшка снова не поехал к жене и вместо этого с шумом ввалился навеселе к своей любимой бабушке.
- А вот и я! - громко оповестил он Бабу Нюру о своём появлении, встав на пороге с растопыренными руками.
У старой пошарпаной от времени русской печи как обычно хлопотала баба Нюра. Гремели кастрюли и сковородки. В печи потрескивал огонь. Пахло жаренной катрошкой и рыбой. На столе стоял глинянный кувшин со свежим коровьим молоком. В большой комнате в зале из которого состояла большая часть квартиры, стоял старый шкаф, пра-пра-пра-бабушкиной бабушки сундук и, в одном углу раскладушка, в другом - чёрно-белым пятном светился старый телевизор. На пол были брошены две рваные цветные ковровые дорожки. Телевизор показывал из рук вон пллохо и с трудом можно было разобрать, что там транслируют.
Алексей стоял на пороге, пытаясь рассмотреть, что происходит на экране. А на экране шли Кировские новости. Недавно в Котельнич приезжали корреспонденты из Московских новостей делать репортаж о граде кормящем. Так случилось, что сняли на видеокамеру дом Бабы Нюры и у неё, как у доярки с сорокалетним стажем даже интервью взяли. А ещё отметили, что корова бабы Нюры была рекордсменкой по весу в области. Четырёхсоткилограммовую "....." сдала баба Нюра в колхоз, когда внуку квартиру покупали... Однако, интервью в сюжете так толком и не показали... Повырезали всё окаянные.
- Чево там, меня, ли чево ли кажут? - Лопотала баба Нюра, щурясь сквозь толстую призму очков.
- Тебя баб, тебя, - ответствовал Лёша, - вон, вон, видишь ли, видишь - дом наш!
- Ну, вижу, - неуверенно отвечала бабушка, силясь что либо рассмотреть, однако, так ничего и не узрела.
На экране действительно молниеносно мелькнул их дом и картинка к сменилась мясокомбинатом. Потом пропал звук, потом, когда звук появился - кончился сюжет и начались сильные помехи. Так бывает у старых телеков перед непогодью. Бабка неудовлетворённо хмыкнула, повела носом и недовольно скосилась на внука.
- Напился,- печально закивала она головой.
Под Лёшкиной рубахой снова что-то активно шевелилось.
- Что это? - Изумилась бабушка, не веря глазам, - Опять?!
Внук опустил руки и виновато пожал плечами.
- Про... просыпаюсь я... нынче, третьего дня у тебя, здесь по... помнишь ночевал?
- Ну?
- Ну-у. Чую я что то вокруг тела обвито, думал ремень забыл снять по пьянке, хвать за него - а он холодный и шевелится. Я думал это она, белая горячка пришла, а это ужиха приползла, та самая, с пятном на голове.
- Думал он, думал! А пьёшь то опять зачем? Господи! Я родителям напишу, пусть они няньчиться с тобой приезжают!
- Баб, только не это, я брошу.
- Господи, нашёл-таки себе жену на погибель!
- Ну успокойся ты баб, ничего не будет, - пьяно улыбнулся Алексей.
- Мало тебе твоей Гали!
У Лёшки слетела улыбка с лица.
- Бабуля, что это значит?
- Ак ведь што. При такой вашей жизни вы долго не проживёте вместе.
- Завтра же вернусь к семье, - подумав, ответил Лёшка.
- Лешай, лешай бы унёс тебя с твоей ужихой! Утром же убиряйсь, уноси к чертям свою змею, чтоб духу её в моём доме не было!
После этого куда бы он не уносил змею, она всегда возвращалась обратно. Это было дело времени. Ни лес ни город ни река не были для неё препятствиями. Ужи ведь, кстати, неплохо плавают. Это всё не на шутку напугало Лёшку и пелена жажды мистики с него быстро слетела. Убивать её он не решался, боялся, а вдруг бабка права и он заболеет, а то и умрёт. Пил, чтобы не думать об этом. А может это было лишь поводом? "Не надо было институт бросать, может не был бы таким суеверным дураком!" - думал он иногда и тут же внутренне смеялся над собой. Но через пять минут он снова содрогался от своих мыслей о странной ужихе и его настроение быстро менялось. Однажды, возвратясь из-за реки, он зашёл к бабе Нюре и заявил:
- Всё бабуля, убил я её, ужиху-то на фиг.
- Убил? - старуха внимательно, снизу вверх вглядывалась в глаза внуку.
- Убил.
- Што-о, поди домой к супруге возвратишься?
- Есть ли чего пожевать, баб?
- Вон картошка в пече. Пойдёшь ли домой сёдни-то, грю?
Алексей молчал и долго громыхал кочергой, доставая чугунок из печи.
- Чё-о, поди-тка и выгнали из дома то ужо?
Алексей всё так же, молча принялся за картошку и жевал, казалось совсем без аппетита, не думая о еде.
- Смотри, коли не убил, дак ить приползёт к вам, поди-тко к ребёнку то пристанет, - не унималась баба Нюра.
- Убил, убил я её, в печь бросил, сжёг.
- Сжё-ог, - протянула баба Нюра и кивнула головой в знак понимания, - Чего это у тебя внучек никак волос седой появился? - и она протянула крючковатые пальцы к его голове.
- Да никакой он не седой, на солнце выгорел! - раздражённо выкрикнул Алексей, бросил ложку на стол, резко встал и быстрым шагом направился к выходу.
- Так слепая, а когда чего ей надо, дак всё видит, - ворчал он на ходу.
- Дак ить поишь, - старушка засеменила следом за внуком, - Чего не доил то?
Но Алексей быстро обулся и буркнув что-то напоследок, опрометью вылетел на улицу. Кузя рванулся вперёд, дико лая и... порвал цепь. Отбиваться пришлось при помощи ног и подручных средств - палки, которой подпирали огородные ворота. Лёшка злой и трясущийся, с разорванными штанами шёл по вечерней улице, направляясь к реке. Идти, собственно, было некуда. С Сашкой он больше не общался, с женой поссорился... При мысли о какой-либо ночёвке, фантазии хватало только на то, чтобы представить себя плывущим на весельной лодке за реку... Так он и поступил.
В знойный полдень на безбрежном океане неба, над пронзительной скукой островка Вятской губернии, вдалеке появились подозрительно хмурые корабли тёмных облаков и спрятали за своими далеко не алыми парусами диск яркого солнца, целых четыре недели не сходившего досего мига со своего небесного пьедестала. Жара отошла. Измученные жгучим солнцем Котельничане облегчённо вздохнули. Наконец-то! Вот бы ещё и дождик денёк покапал, освежил бы жаждущую влаги, растрескавшуюся землю, оживил бы огородные культуры. Судя по всему - пора бы. Что ж, пора так пора.
Но никто и не предпологал, что вскоре подует западно-сибирский ветер, постепенно усиливаясь, и за каких-нибудь пять минут превратится в настоящий ураган, в тот, что способен ломать деревья, валить линии электропередач, снимать крыши старых домов и... убивать, убивать...
За рекой, где-то очень далеко на линии горизонта, над лесом появилась узенькая длинная тёмная полоска и стала быстро увеличиваться в рамерах. Скоро люди, бывшые в этот миг на улице увидели, что это не полоска вовсе, а огромное чудовище, тело которого состоит из сотен тонн грязи и пыли, кусков деревьев, камней и дыма и ещё чёрт его знает из чего. Монстр пронёсся над лесом и полями со скоростью реактивного самолёта, разинул свою чёрную пасть, и без труда проглотив реку вместе с мостом, вторгся в город. Пусть же молятся, если смогут, родные тех, кто не успел нигде укрыться!
...Ураган исчез так же быстро, как и появился. Откуда и куда - никто не знал. Стихия затихла, затаилась, спряталась, а полуразрушенный город остался без электричества, в шоковом состоянии, не имея даже возможности сразу посчитать потери... Небо сплошь, на сколько хватает взора, затянуло светонепроницаемым материалом свинцовых туч. В воздухе резко похолодало. Яркая молния сверкнула так низко, что могло показаться, что ослепляющая вспышка произошла на земле. Практически одновременно где-то рядом раздался звук взрыва по децибелам равный авиабомбе, задребезжали окна домов, те, которые не смог разбить ураган, полуразрушенная крыша одного из одноэтажных домов занялась огнём, и ветер, до селе ждущий нового сигнала к атаке, принялся старательно раздувать пламя. Когда божьи коровки сонных пожарных машин слетелись на свет и тепло огня, пламенем был уже охвачен весь дом. Суетящиеся пожарные чёрным горохом рассыпались вокруг догорающего дома. Вдруг по крышам окрестных домов быстро замолотили крупные капли дождя и на пламя обрушился тропический ливень в несколько секунд потушивший пожар. Природа словно издевалась над пожарными, как бы говоря: Вот, смотрите, как надо работать, не спа-ать!
Не успевший полностью сгрызть строение огонь, умирая, шипел, как гремучая змея, извивался в предсмертной агонии. Пожарные, храбро сражавшиеся до этого с пламенем, испугались воды подаваемой небесным гидрантом, и резво скрылись под защиту пожарных машин. Капель не было видно вообще, с верху вода лилась сплошным потоком, были заметны лишь несколько смерчевидно закрученных толстых водяных струй, толщиной с дерево, словно гигантскими водяными плетями хлещущими землю.
Ни один астролог, метеоролог или предсказатель не смог бы предположить тогда, что ярких солнечных дней не будет здесь больше до самой осени, а будут лить, идти, сыпать крупные средние и мелкие дожди, но так и не смогут промочить особо концептуальную красную глинистую почву даже на тридцать сантиметров...
Утром, едва проснувшись, даже не позавтракав, Лёшка двинул на улицу. Ночевал он сегодня дома. Но на семейном фронте вовсе не произошло перемирие, на ночь он был пущен исключительно из жалости. Ему просто не куда было идти ночевать - вчера почти полностью сгорел дом бабы Нюры и Лёшка лишился прибежища. Бабу Нюру с отравлением угарным газом и сильными ожогами увезли в больницу. Вот туда и отправился сейчас Алексей. Шёл он быстрым шагом, на ходу курил зажатую в кулаке папиросу и вспоминал... Ураган застал его, плывущего на лодке через реку. Как он выжил, одному богу ведомо. Он смог выплыть после того, как лодку перевернула накатившая волна. Только благодаря молодости и сумасшедшему, яростному желанию жить, он смог не утонуть и выплыть, а после того, как ветер утих, его не смог утопить ливень. Правда, самому ему казалось, что живой он остался только потому, что был рядом с берегом...
- Накаркаешь вечно, - бурчал он себе под нос, обращаясь к отсутствующей бабушке, - И эта стерва ещё пилит, хоть домой не возвращайся. Да я и так...
Ну подумаешь - заночевал
