Веточка

жаловался? Было дело?
- Так она такой большой стих задала, и не за неделю выучить надо было, а за два дня. Когда ж играть-то? – удивился внучек дедушкиной непонятливости.
- Эх, ты! Забыл что ли?  Ты ведь уже во втором классе, а не в первом учишься. Работа тебе уже по твоему возрасту дается - на выносливость и послушание. Хоть кто-нибудь выучил?
- Димка выучил.
- А его спрашивали?
- Ага, - кивнул головой Ваня.
- И что он сказал? – не унимался дед.
- Промолчал.
- Промолчал – это ещё ничего, - задумчиво продолжил он, – для него ещё не всё потеряно. Вот соврал бы, так было бы намного хуже.
- Это почему же? – заёрзал мальчонка на дедушкиных коленях.
- А потому, что против себя бы пошёл. Против себя идти, что воду не пить, а выплевывать. Он ведь учил стих, трудился – веточка и выросла. А отказался бы, сказал, что не учил, так будто бы отрубил её от себя. Ничего, он ещё мал, ещё воля его не окрепла правду говорить. Хороший твой Димка, не соврал, а промолчал. Не пропало его хорошее дело. Учителя, они что? – спросил дед и сам себе ответил: - Они не уроки вас заставляют делать, они вас жить учат, чтоб неучами не были, чтоб в любом разговоре своё умное слово вставить могли, а не мычание какое или дурачество. Может статься, Ванюша, что скоро люди все границы отменят. Птицам-то нет границ – лети себе куда хочешь. Так и людям надо: в мире жить да друг к дружке в гости ездить. А учителя что делают?
- Что? – Ванька удивлённо открыл рот, да так и застыл.
- Что, что? – передразнил дедушка внука. – И про эти страны рассказывают, и про их жителей, а когда подрастёшь, так и говорить по-ихнему научишься, как дед твой на фронте: с немцами – по-немецки. Вот сколько стран на земле, столько и речи разной, а может и больше. Умный ученик это понимает и из учителя знания и умения, как мы яблоки с яблони, собирает да ещё своего умения добавит. Не потрудишься, так неучем и останешься. Надо растить в себе добрые дела, как веточки на дереве, тогда и уродливых меньше станет. Ну, иди. Уже мамка кликала к столу, да и мне пора в дом идти.

Старик легонько наклонил к себе вихрастую голову Ванюшки и поцеловал. «Хороший растёт парень, любознательный, добрый», - с нежностью подумал он.
Ваня легко спрыгнул на землю, помог деду сложить инструмент в старенький чемоданчик и помчался в дом.

После ужина старик сел на свой любимый старинный стул с высокой спинкой, включил настольную лампу, надел очки и стал просматривать газету. Из-за прикрытой двери их общей с внуком спальни ещё долго доносилось монотонное бурчание. «Стихи учит, - довольно подумал старик. – Значит недаром прошел вечер, и на моей ветке тоже появились маленькие листочки доброго дела».

   ...Прошли годы.
  Глухо стукнули о камни два ведра: одно с водой, другое с песком. Ванюшка, Иван Николаевич, потёр затёкшие пальцы рук и через открытую дверцу ограды прошёл к небольшой лавочке и столику. Сел. За оградой, жена, где тяпкой, где руками выдёргивала траву. Рядом с ней, пыхтя и стараясь, трудился семилетний сынок. Вокруг могилок и за оградой почти всё было убрано. Оставалось только полить посаженные цветы да посыпать дорожки вокруг могилок песочком.
Здесь, на старом кладбище, в городке его детства, лежали самые любимые: бабушка и дедуля.

Бабушку он почти не помнил, а вот дед… дед был для него всем: и нянькой, и строгим, но справедливым учителем, и хранителем его детских тайн.
Иван внимательно посмотрел на его портрет. Та же строгость и спокойствие. Вот только глаза смотрят и ласково, и немного хитровато, как бы спрашивая:
«Ну, как живёшь, внучек?»

«Всё нормально, дедуля. Вот в этом году к вам в гости твоего правнука Никитку привёз, чтоб вы с бабушкой на него посмотрели и порадовались», - продолжил Иван воображаемую беззвучную беседу.

«Вот за это спасибо. Порадовал нас с бабкой. А про веточку не забыл? Ещё помнишь?»

«Ну что ты, деда? На всю жизнь запомнил. Сам теперь стараюсь сыну всё объяснить, да только времени нет – работы много».

«Что стараешься – это хорошо, а вот что времени нет, так сядь и подумай. На свою кровиночку не то, что времени, сердца не должно быть жалко!»

- Ваня! – неожиданно, совсем рядом послышался голос жены. – Ты меня слышишь? Неси песок, мы уже всё сделали.
Ещё минут десять семья возилась, посыпая песком землю вокруг могилок и за оградкой. Затем они молча постояли у надгробий и, простившись, пошли к стоящей у обочины машине.  Никитке теперь разрешили громко разговаривать, и он, поворачивая голову то к отцу, то к матери, ни на секунду не умолкая, задавал и задавал свои бесконечные вопросы.

  Жизнь продолжается...