вызовет у этого супербабника особого интереса, то Фимка должен появиться через десять минут. Тем более ходить ему далеко не надо было. У нас был накатанный канал, и мы, всегда, за двадцать пять рублей могли получить приличный полу-люкс через старшую горничную в гостинице «Красная». Конечно, это было дорого, но вы знаете все, что когда у мужика член твёрдый, то сердце у него мягкое. Чтобы добиться цели он не жалеет ни средств ни времени.
Мы с Ефимом, очень, дорожили хорошими отношениями со старшей горничной, делали ей маленькие подарочки, просто так. Зато, по первому требованию мы имели приличный номер в котором имелось чистое бельё, махровые полотенца и горячая вода. И ты два часа можешь кувыркаться со своей пассией, и никто тебе не помешает. Мы знали, что старшая горничная стучит в Контору Глубинного Бурения, но нам было всё равно. Наши кувыркания с хорошенькими женщинами, никак, не влияли на состояние государственной безопасности. И тут мне, опять, на ум пришел анекдот в тему.
Один мужичок прибыл в командировку в столицу. И ему, дико, повезло, ему дали внезапно освободившийся номер «Люкс». Причём, на всё время его командировки. Он, на радостях, пригласил всех своих друзей вечером посидеть в его номере и выпить по рюмочке коньячку. Каково же было его удивление, когда его приятели явились со своими любовницами. Вместо приятной беседы в мужской компании с приятелями, он получил маленький бардак. Время от времени одна из пар выгоняла всех на балкон, затем её сменяла другая. Причём, его приглашение уже не требовалось. Его приятели приходили ежедневно. Мужичок не знал ни сна, ни отдыха. Он не знал, как ему прекратить этот бардак, но подумав, решил напугать их. Вечером, как только гоп-компания собралась, мужичок вышел в коридор, дал два червонца дежурной по этажу и попросил её, ровно, в девятнадцать часов занести в его номер четыре стакана чая.
Вернувшись в номер, он предложил гостям, пока суд да дело, выпить по стаканчику чая. Они согласились. Тогда он наклонился к электрической розетке и громко сказал в неё: « Товарищ майор, пришлите в восемьсот шестой номер к девятнадцати часам четыре стакана чая».
Его гости рассмеялись, обменялись мнением, что их друг неплохой хохмач, в этот момент часы пробили семь ударов, дверь распахнулась и горничная внесла поднос с четырьмя стаканами чая.
Как по волшебству смех и шутки исчезли, гости, по очереди, заторопились домой, у каждого оказалось какое-то срочное дело.
Короче, через несколько минут все ушли и мужичок смог наконец-то отдохнуть и отоспаться. Через день его командировка закончилась и он, освободив номер с вещами, подошёл к выходу из гостиницы. В этот момент к нему подошёл швейцар и, наклонившись, сказал ему на ухо: «Вы знаете, ваша шутка очень понравилась нашему майору».
После таких мыслей мне что-то очень захотелось коньяку. Я уже собирался подойти к стойке бара и заказать, но дверь в бар распахнулась, и вошёл Фима. Почувствовав моё намерение, он заказал две рюмки коньяку.
- Ну как прошли скачки? – поинтересовался я.
- Ничего интересного, - буркнул Фима, - как я и думал, от неё лесом пахнет, бревно бревном.
- Я так понял, что она не местная, - продолжил беседу я, - иначе ты бы не представился Муслимом.
- Активисты комсомольского съезда из какого-то Мухосранска, недалеко от Рязани. И никакая она не Анжела. Анькой её зовут. Сильно переживала, что её подруги не видели, как она Муслима Магомаева в постель затащила. Остановились они в гостинице Октябрьской. Это обкомовская гостиница. Я её проводил до угла Троицкой и там оставил. Сказал, что мне светиться нельзя.
Допивай свой кофе, пойдём в Восточную кухню, съедим по цыплёнку «табака». А то эта Анька возьмёт своих подружек и накроет нас здесь. И все они захотят повторить Анькин подвиг, а я уже не могу. У меня нет ни сил, ни желания.
Ну ладно, товарищ Муслимчик, половой ты наш гигант - иронизировал я, - пойдём кушать цыплят «табака», восстанавливать утраченные силы.
На удивление цыплята оказались довольно приличные, а не те птичьи эмбрионы, которые изредка выбрасывали в единственном мясном магазине на всю миллионную Одессу. Это же надо было додуматься руководящей и направляющей, чтобы оставить один мясной и один магазин сыра в городе, где одесситов миллион, а летом ещё полтора приезжают покупаться в море и понежиться под жарким одесским солнышком. Большего маразма и дебилизма и придумать трудно.
Так вот о цыплятах. Ну как можно довести курицу до такого состояния, чтобы она состояла из одних костей и синей кожи с плохо ощипанными перьями. Моему другу Славику, в шутку, кто-то из его друзей подарил десяток цыплят, из которых у него на даче, на десятой станции Большого фонтана, выросли восемь курочек и два петуха. Ну, это, в общем-то, нормально, фишка в другом. Он их не кормил, никогда. Они шлялись по его участку (на котором, кстати, ничего кроме бурьяна не росло) рылись своими лапами в земле и находили какую-то еду, Славка склонялся к мысли, что они ещё и христарадничали. Но когда Славкина мама сварила из одной курочки бульон, то он был такой жирный, будто эту курицу кормили, как на убой. И меня до сих пор мучает вопрос, что же делали с курами на колхозной ферме, чтобы довести их до такого состояния.
Я поделился с Фимкой своими мыслями по поводу цыплят, но он испортил мне начинающую зарождаться веру в колхозное движение.
- Ты Бобчик напрасно раскатал свои губёнки, - не переставая жевать, сказал Ефим, - тут вчера гуляли свадьбу, вот нам и подали вчерашних цыплят, которых не смогли съесть гости. Не пропадать же им на помойке.
- Ну, ты и циник Фимка, - возмутился я, - нет для тебя ничего святого. Ты совсем не патриот. Представляешь, как руководящая и направляющая корячится и потеет, чтобы снабдить общество строителей коммунизма синюшными курочками, а ты этого не ценишь.
- Наоборот, очень ценю, - парировал Фима, - поэтому и попросил официанта принести что-то поприличнее. И мы с тобой, практически, уже съели нормальных цыплят, а не два набора субпродуктов. Правда, они нам обошлись на пятёрку дороже, чем приготовленные из синюшных куриных эмбрионов. Так что твоя доля увеличилась на два пятьдесят, по сравнению с указанной в счёте. И сейчас самое время запить всё, что мы с тобой съели, хорошим кофе. Время половина четвёртого. Возвращаемся к Аркадию, выпьем кофе, закусим его сигаретками и подойдет время планёрки на работе. Отчитаемся перед шефом и по домам. Или у тебя другие планы?
- Нет, других планов нет, ты прав, - согласился я с ним.
Ефим подозвал официанта и рассчитался с ним. Я отслюнявил ему половину уплаченной им официанту суммы. Мы поднялись и вышли из Восточной кухни.
В баре был час-пик. Очередь к Аркадию была почти до входных дверей. Народ из окружающих контор, музеев, типографий, областного книготорга возжелали кофе. Тут было даже два полковника из расположенного напротив бара штаба гражданской обороны. Аркадий работал на пределе. Зоя бегала, как будто ей одно место натёрли скипидаром. Все собравшиеся считали, что сегодня они достаточно наработались и теперь хотели кофе, коньяку и прочих удовольствий. Дым в баре стоял хоть топор вешай. Счастливцы, которым достались места за столиками, не спешили их покидать. Но, стоящие в очереди бдительно наблюдали за сидящими. Стоило кому-то встать, на его место, сразу же, находился хозяин. Гул голосов, как морской прибой был мощным, но не раздражал.
Только мы вошли в двери, как из гула выделился голос нашего приятеля и заодно Главного бухгалтера областного управления по делам печати и торговли книгами Ильи Берлина.
- Боб, Фима, падайте за наш столик, мы с сотрудником уже уходим.
- Спасибо Илья, а то нам бы пришлось пить наш кофе стоя.
Мы пожали друг другу руки , Илья с коллегой поднялись, мы сели на их места. Подошла Зоя и принесла нам кофе, Аркадий заметил, как мы вошли, снял наши чашечки с доски за спиной и приготовил нам кофе.
Фимка закурил сигарету и пригубил кофе, а я повернул голову к стойке и заметил как молодая девушка, лет двадцати, двадцати двух, взяла чашечку кофе, отстояв очередь и, теперь, держа чашечку кофе в руке, беспомощно озирается в надежде найти местечко за столиком. В течение секунды я раздел её глазами и понял, что у неё великолепная фигура, длинные стройные ноги от коренных зубов, грудь прекрасной формы третьего размера, осиная талия и огромные синие глаза в пол лица.
Я встал и, подойдя к ней, забрал у неё из руки чашечку с кофе. В первый момент она вроде бы хотела сопротивляться, но потом, безропотно, отдала мне чашечку. Тогда, левой рукой я взял её под локоток и, проводив к нашему столику, усадил её на своё место.
Она хотела что-то сказать но, увидев Ефима, остолбенела. Затем беспомощно посмотрела на меня. В глазах у неё был робкий вопрос, который она стеснялась задать. Я наклонился к ней и сказал: «Милая девушка, это не то, что вы подумали. Это просто мой друг. Познакомьтесь, это Фима. Меня друзья зовут Боб, вообще я Борис.
Вы не возразите, если я присяду на поручень кресла, в котором вы сидите, тогда нам обоим будет удобно пить наш кофе и курить наши сигареты.
- Пожалуйста, - произнесла тихим мелодичным голосом она, - мне, право, очень неудобно, что я лишила вас вашего места. Меня зовут Милена и я вам очень благодарна.
Не испытывайте неудобства, - заурчал я, - ведь это была моя инициатива. Кстати, я тоже не испытываю неудобств, а скажем прямо, даже, наоборот.
Действительно, сидя на поручне и чуть наклонившись к ней, я имел возможность созерцать в вырезе её кофточки совершеннейшей формы её грудь. Лифчика на ней не было, и я чётко видел нежно-розовый сосок её левой груди, который напоминал бутон вот-вот собравшегося распуститься цветка чайной розы. Кожа на её округлой груди была белой и напоминала атлас. Она была так нежна и тонка, что сквозь неё просвечивались еле видимые ниточки вен.
Во мне мощно начало возрастать желание, я судорожно попытался переключить внимание на что-то другое, иначе, я не смог бы встать на ноги, пришлось бы стоять, согнувшись чтобы спрятать распрямившегося в полный рост, в свободных брюках выразителя этого желания.
Ефим понял моё состояние и решил напомнить мне, что нам через двадцать минут необходимо быть у шефа. При мысли о планёрке у шефа мой пыл начал угасать. Но Милена, с чисто женской интуицией, почувствовала моё состояние, и в её глазах мелькнуло сожаление, когда мы начали собираться уходить. Я дал ей свой телефон (рабочий соответственно), и взял её. Судя по набору цифр номера её телефона, она жила в районе одесских Черёмушек. Прощаясь, я поцеловал её руку и почувствовал, как напряглось её тело во время моего поцелуя.
Когда мы ехали с Фимой в троллейбусе я рассказал ему о её реакции на мой поцелуй. Фима, подумав минуту, изрёк:
«Вполне возможно Бобчик, что ты попал на целку, что конечно, очень, невероятно при сегодняшнем развитии печатного дела на Западе, либо у этой очаровательно дамочки давно не было мужика, что так же маловероятно. Следовательно, наиболее вероятный вариант в том,
