помимо своих специалистов, пригласил американских советников и сотрудников «Моссад». Спорили долго и ожесточенно, а к утру пришли к общему мнению — это проделки русских, только они могли, устроив полную радиозавесу, сорвать управление ударной авиацией; сирийцы бы до такого не додумались, да и средств радиопомех у них не отмечалось.
Восток — дело тонкое, но за деньги здесь можно решить любой вопрос: моссадовцы дали слово выяснить, откуда излучаются помехи. Американцы же заявили, что поставить такую завесу наземными средствами технически невозможно, и послали запрос в ЦРУ: пускай проверят, не установлены ли на русских спутниках аппараты, способные создавать массированные радиопомехи.
VII
Позиции сирийских войск в пяти километрах восточнее Голанских высот. Вечереет, но еще светло. Рядом с бронетранспортером, укрытым маскировочной сеткой, два человека разговаривают по-русски. Вид у них неважный — две практически бессонные ночи давали себя знать.
— Вадим, я уверен, что супостат скорее всего нас уже вычислил. Ночью сменим дисклокацию, а сейчас предупреди сирийцев, пусть усилят охранение.
Вадим немедленно выполнил приказание, но тревожное состояние почему-то не покидало главного конструктора.
— Уж больно хорошо все складывается, а ведь там, — он показал рукой в сторону израильских позиций, — не идиоты сидят. Подлянку, которую мы им намедни подсунули, они нам не простят. Проверь на всякий случай состояние бортовой ЭВМ, а то она, бедолага, уже три раза отказывала. Видимо, не по нутру ей здешний климат — слишком жарко.
Вадим согласно кивнул головой и нырнул внутрь бронетранспортера. Техника работала в автоматическом режиме. На панелях мерцали зеленые индикаторы. Экран дисплея был чист — в эфире никого не было. Нажав кнопку контроля и убедившись, что ЭВМ исправна, он уже собирался покинуть объект, как тревожное табло замерцало красным цветом, а на экране дисплея появилась частотная линейка с шестью отметками — израильтяне вышли в эфир. Станция мгновенно определила направления радиоизлучений, вычислила их параметры и накрыла мощными помехами.
— Шеф, тревога! — закричал Вадим, и грузный Борис Николаевич, с необычайной ловкостью протиснувшись в люк бронетранспортера, включил радиолокатор.
— Я как чувствовал; когда дела идут хорошо, то что-то должно испортиться в самом ближайшем будущем, — на экране обозначилось несколько точек, двигающихся в их направлении. — Вот они, голубчики.
Некоторое время он внимательно наблюдал за движением целей, пытаясь определить их точное количество и скорость движения.
— Посмотри, что творят, паразиты, — Борис Николаевич показал на экран, на котором вместо точек стали вычерчиваться какие-то размытые фигуры, число которых возрастало по геометрической прогрессии. — Применяют уводящие и маскирующие помехи: поди разберись, где здесь цель, а где ловушка. Как пить дать, запутают они наших братьев по оружию.
— А как же они летят без связи?
— Это не самолеты, Вадик, а ударные вертолеты. На них установлены дублирующие радиостанции, работающие в другом, не доступном для нас, частотном диапазоне. А вот зачем они включили радиосвязь в стандартном диапазоне — это вопрос.
Борис Николаевич задумался на несколько мгновений, а затем, как ужаленный, вскочил с места и кинулся задраивать входные люки.
— Немедленно врубай систему защиты от самонаводящихся ракет. Сейчас начнется такое, что дантов ад покажется нам уютным гнездышком. Это — «Шрайки».
Шеф был прав. Израильтяне с помощью своих агентов оперативно установили местоположение источника помех, и, посоветовавшись с американскими специалистами, решили нанести по нему массированный удар ракетами, автоматически наводящимися на излучение.
Операция была продумана до мельчайших деталей. В воздух были подняты новейшие американские вертолеты с ракетами данного типа. Помимо этого, каждый вертолет оборудовали средствами связи другого диапазона волн, а обычную связь включили для того, чтобы заставить станцию помех выйти в режим излучения, и тем самым стать целью. Действия вертолетов прикрывались специальными самолетами, создававшими помехи наземным радиолокационным станциям.
Командующий израильской авиацией был уверен — двенадцать самых современных ракет с радиоэлектронными головками самонаведения сотрут с лица земли этот мешающий им объект.
— Покажите русским, а заодно и их друзьям — сирийцам всю огневую и интеллектуальную мощь нашего оружия, — напутствовал он своих боевых «соколов», отдавая приказ начать операцию.
Однако израильтян, а заодно и американцев, поджидало очередное фиаско. Выпущенные ракеты, подлетая к цели, вдруг начали вести себя странным образом. Траектории их полета становились зигзагообразными, и они упорно отворачивали от объекта удара, с грохотом взрываясь в двухстах-трехстах метрах от него. Шуму было много, а толку — мало. Мелкие осколки дождем барабанили по бронетранспортеру, не причиняя ему особого вреда. Да тут еще сирийцы вмешались в дело: расчехлили свои зенитки, открыли сумасшедший огонь и сбили каким-то чудом один вертолет — гордость американского военного авиастроения.
VIII
На следующий день командующего израильской авиацией сняли с должности, а американцы предложили воюющим сторонам начать переговоры по мирному урегулированию конфликта. Бои за Голанские высоты прекратились — за дело взялись дипломаты.
Объект «Штиль» под покровом ночи увезли в порт, погрузили на пароход и доставили в обратно Союз в специализированный Центр Министерства обороны. А наших героев на три дня задержали в Сирии для обстоятельного отчета о результатах своей деятельности.
IX
Пригород Дамаска. Солнце склоняется к закату, спадает невыносимая дневная жара. Типичный для этих мест белый трехэтажный дом, в котором временно проживают советские военные советники. Комната с большими окнами, прикрытыми пластмассовыми жалюзи. За раскладным столиком сидят наши участники битвы за Голанские высоты и в ожидании отправки в Союз играют в шахматы.
Борис Николаевич отодвинул шахматы в сторону.
— По сто грамм бы сейчас, — он вопросительно посмотрел на партнера. — Как ты, Вадик, смотришь на это дело?
— О чем вы говорите, шеф! Какие сто грамм! Мы же в мусульманской стране. Здесь не то, что водки, пива не купишь. Впрочем, достать-то, наверное, можно все, но денег у нас нет, и в ближайшее время не предвидится.
— То-то и оно. С деньгами и дурак — мастак. А ты попробуй вот на это сообразить на двоих, — шеф достал их кармана монету достоинством в один английский фунт довоенного года выпуска. — Взял с собой из дома на всякий случай, как талисман. Свое он отыграл, помог остаться в живых, пора запускать его в следующую операцию. Одевайся, пошли прогуляемся.
Гуляли они не очень долго — обошли вокруг дома и оказались в аптеке.
— Что желаете, господа офицеры, — обратился к ним на ломаном русско-английском языке улыбчивый аптекарь-араб.
Борис Николаевич, внимательно изучив витрину, показал рукой на стограммовый пузырек с прозрачной жидкостью, на этикетке которого был изображен человеческий череп со скрещенными костями и арабской вязью выведено — «медицинский спирт».
— Два, — для убедительности он показал аптекарю пальцы в виде английской буквы «V» — Victory (победа), и, проверив, на месте ли фунт, добавил, — плюс стаканы.
— Момент, мистер, — изумленный аптекарь, не совсем понимая, причем здесь «Victory», неуверенно протянул коллегам пузырьки и полез в шкаф за разовыми стаканчиками.
— Вы, что, Борис Николаевич, арабскую письменность знаете? — удивился Вадим.
Разливая содержимое пузырьков по стаканчикам, шеф снисходительно усмехнулся.
— Захочешь выпить, так не только арабские крючки, но и китайские иероглифы выучишь. За воплощение нашего принципа: чем сильнее противник, тем больше у него уязвимых мест! За нашу с тобой победу!
Офицеры выпили, и шеф протянул впавшему в шоковое состояние аптекарю фунт. Тот решительно замахал руками, показывая, что никаких денег ему не нужно.
— Что ж, будь по-твоему, — Борис Николаевич положил фунт обратно в карман, и офицеры, попрощавшись с онемевшим хозяином, вышли на свежий воздух и уверенной походкой пошли доигрывать партию в шахматы.
Через минуту аптекарь пришел в себя. Осторожно присел на стул, посмотрел на опустошенные пузырьки со смертельным, по его мнению, содержимым. Вспомнил «V», показанное одним из посетителей, и подумал: «Видит Аллах! Этих русских никто и никогда не победит!».
