Покаяние

красным, на стол упали горячие капли. Свободной рукой Виктор взял Светоч, и провел им над порезом. Затем выпростал руку из рукава, и показал остолбеневшему командиру. На коже, залитой свежей кровью не было ни пореза, ни шрама.
- Греет, светит, лечит – точно. Насчет растет – не пробовал. Но, думаю, тоже не врут. Мы спасены, пап.
Скупая улыбка преобразила лицо солдата. Командир медленно, не веря глазам, протянул руки к Светочу, и вздрогнул, когда почувствовал пульс камня. Непослушными руками он попытался развязать туго стянутую горловину мешочка, затем, в нетерпении, полоснул по коже ножом. Сияние стало ярче. В разрезе показался округлый желтый бок.
Освобожденный Светоч являл собой почти правильную полусферу, отполированную то ли природой, то ли прикосновениями рук бесчисленных хозяев. Теплый, желто-оранжевый, почти прозрачный камень сиял мягким светом, и едва заметно вздрагивал в ладонях. В глубине его виднелось темное пятнышко. Присмотревшись, Виктор понял, что видит неведомую букашку, чудом попавшую в толщу камня.
- Янтарь – хрипло произнес комбат. – Я читал о таком. Его еще называли солнечным камнем. Но ради Бога, как ты…
В комнату без стука ворвался дежурный.
- Тащкомбат! – выпалил он с порога – там… люди…
Он ошеломленно уставился на Светоч, затем перевел взгляд на командира, Виктора, и несмело, просительно улыбнулся.
- Значит… правда?
Комбат вскинул голову, но вместо резких слов произнес тихо и счастливо.
- Да.
Они так и вышли из бункера – впереди комбат со Светочем в руках, чуть позади – Виктор и мальчишка – дежурный, ошалевший и потрясенный. Снаружи их оглушил многоголосый ропот, и ослепил свет множества факелов.
- Ты кому сказал о камне? – спросил комбат. Виктор пожал плечами: «Часовым, иначе хлопнули б на месте. А, ну ясно, уже растрепали. Весь город тут…». Командир придержал его за плечо, чуть помедлил, и вложил Светоч в заскорузлые ладони солдата.
- Ты добыл, тебе и хранить, сын.
Дурацкая улыбка от уха до уха, совсем неприличная для сорокалетнего мужчины, растянула губы Виктора. Он вышел в центр небольшой площади, запруженной людьми, и высоко поднял камень на вытянутой вверх руке.
Все стояли, как зачарованные, не осмеливаясь подойти ближе. Многие плакали. Забыв об уставе, потрясенно таращились на Светоч часовые. А Светоч - светил.
На ближайшем столбе неярко, вполнакала загорелась лампочка. Цепочка огней опоясала город, разделила на шесть неравных секторов. Один за одним гасли факелы. Дала гудок фабрика, улицы заполнил гомон. Начинался день.
***
На девочке не было живого места. Бешеная собака набросилась на ребенка прямо во дворе дома. Животное успело разорвать ей шею и живот, и было видно, как сизо- серые кишки вздрагивают в глубине страшной раны. Время от времени девочка начинала дрожать, и тогда кровь сильнее проступала на повязке.
- Витя! – в голосе женщины мольба граничила с безумием.
Мужчина достал из-за пазухи Светоч, и подошел к ребенку. «Удивительно, как вообще еще жива» - подумал он. Ощущение живого тепла в ладонях прибавляло уверенности. Виктор ободряюще кивнул женщине, и вложил камень в худенькую ручку девочки. Внезапно она открыла глаза.
- Мне холодно! – тонкий детский крик полоснул по сердцу, как бритва. На мгновение свет в камне усилился, а затем потускнел. Прозрачное нутро Светоча замутилось, стало невыразительно серым. Девочка вскрикнула еще раз - тихо и бессильно, и умерла. На худеньком личике ее, выражение муки медленно сменилось на удивленно-обиженное. Бесполезный камень с глухим стуком покатился по полу. Женщина обняла жалкий трупик, содрогаясь в рыданиях, а затем медленно повернула искаженное лицо к Виктору.
- Это ты убил ее!
***
- Ничего не понимаю! – комбат с силой всадил нож в стол, пробив насквозь столешницу. Четверо мужчин сидели вокруг шаткого столика, и хмуро смотрели на сияющий посередине Светоч. На руках у троих были свежие повязки с пятнами крови. Только четвертый был цел.
- Он что, лечит только тебя?
Виктор поджал губы. «Наверное». – Тихо произнес он, не поднимая глаз. Напротив скрипнул стул. Комбат взял камень в руки, вгляделся в желтый свет. «Светит – а на ощупь как лед. А что он такой тяжелый?» - вдруг спросил он. – « Я еще тогда, в первый раз внимание обратил… Не должен он столько весить».
Виктор растерянно посмотрел на отца: «Тяжелый? Да ты что, он же как перышко». И вдруг он все понял.
Одному – легкость и тепло. Остальным – тяжесть и холод. Чудесный камень хранит верность лишь одному человеку – владельцу. Им не излечишь страждущих, не обогреешь умирающих от холода земляков. Это чудо – для одного. Так вот почему все обладатели камня уходили в отшельники, и Светоч менял хозяев так часто.
- Почему?! – отчаянный крик повис в пустоте. Теперь комбат глядел на камень уже со страхом. На лицах остальных тоже медленно проступало понимание.
***
Город пылал. Багровые всполохи выхватывали из темноты развернувшееся на улицах побоище. Едкий дым стлался по земле, как будто пытался прикрыть собой то, что творилось на улицах. Куда ни глянь – повсюду озверелые лица, мелькающие в воздухе палки и ножи. То тут, то там короткой дробью вплетались в какофонию безумия автоматные очереди. Светоч метался по улицам, как оранжевый мячик подпрыгивал над головами, на мгновение пропадал, когда кому - нибудь удавалось, убив соседа, завладеть им. Но через минуту - другую счастливчика уже убивал следующий, более удачливый или просто более сильный. Город сошел с ума.
…и Виктор не поверил глазам – камень сам прыгнул ему в руки.
- Уходи, прикрою! – голос комбата сорвался.
- Папа!
- Уходи, тля!
Станковый пулемет за спиной мужчины затянул бесконечный речитатив. Дважды ухнуло – рвались гранаты. Виктор бежал, тяжело прихрамывая на раненую ногу. Вонючий пот ел глаза, а в груди клокотало, как в паровозной топке. Внезапно четкое «бу-бу-бу» позади стихло, будто щелкнули выключателем, и яростный рев толпы за спиной обрел ликующие ноты. Погоня приближалась.
- Папа… - прошептал мужчина, резко мотнув головой, чтобы сбросить с глаз набежавшие слезы. Виктор остановился.
Четыре магазина, связанные попарно, и еще один большой, пулеметный. Хватит на всех. Ствол задергался, выплевывая куцые фонтанчики дыма. Оружию все равно. Ему плевать, что сейчас пули летят в тех, кого прежде Виктор защищал. Как и Светоч, оно служит лишь одному – хозяину.
                В ушах стоял звон, да еще сильно пульсировала в висках кровь. Выплюнув последний патрон, смолк автомат. В наступившей тишине раздавались негромкие стоны тех, кто был всего лишь ранен. Виктор бросил бесполезное теперь оружие на землю, и, сгорбившись, зашагал прочь. Преследовать было некому.
***
Вот уже пятый месяц он уходил от людей. Судя по камням под ногами и звукам вокруг, Виктор забрался в предгорья. Мало деревьев, много пещер и холодного чистого воздуха. Одежда превратилась в лохмотья, от ботинок остались лишь перевязанные тряпками подошвы. Последняя батарейка в маленьком фонарике села еще неделю назад, и теперь он голодал. Стреляя из самодельного лука на звук, можно надеяться лишь на удачу. Только одно осталось прежним – Светоч. Камень светил все так же приветливо, так же согревал его, и казалось, нашептывал в самое сердце: «Я с тобой. Все будет хорошо». Но везение и впрямь кончилось. Виктора нашли.
Обрывки тихого разговора он услышал шагов за тридцать – за последнее время, проведенное в тишине, слух невероятно обострился.
- …здесь. Я видел кострище. Ты все помнишь?
Собеседник пробурчал что то неразборчивое, а затем ломким голосом подростка, мечтательно протянул: «Сколько дел можно хороших сделать… мама гордиться будет». Второй голос, постарше, одернул мечтателя.
- Не кричи гоп. Добром он его не отдаст.
«Это точно», - подумал Виктор, приникнув к стылому камню. – « Не отдам. Вот и еще один охотник людям добро сделать». Он бесшумно забрался на скалу, под которой сидели не в меру говорливые искатели Светоча, и стукнул о камень рукоятью ножа, привлекая к себе внимание.
- «Уходите». – Крикнул он, пытаясь перекричать поднявшийся ветер. – «Я не хочу больше смертей».
Крикнул – и горько усмехнулся в темноте, почти дословно повторив предсмертные слова убитой старухи.
- Вы не знаете всей правды! Светоч останется у меня.
А они оказались не такими уж и простаками. Пока двое отдыхали, третий стерег, затаившись на той самой скале, с которой кричал Виктор. За спиной послышался тихий шорох, и простуженный низкий голос произнес совсем рядом.
- Это вряд ли. Не дергайся, у меня пушка.
Сзади вспыхнул фонарь. Хороший фонарь, мощный. Белый круг света нащупал распластанного на камнях мужчину. «Все-таки, дилетанты» - подумал Виктор. После кромешной тьмы даже слабый отблеск света способен ослепить. Мгновенным перекатом солдат ушел из белого круга, и, почти не целясь, метнул нож. «Бум!» - ответила темнота, и заряд картечи ударил в камень метрах в двух от Виктора. Стрелявший захрипел, сделал несколько шагов, и шумно упал на землю. Нож попал ему чуть ниже груди, в солнечное сплетение. Снизу раздался треск выстрелов – судя по звуку, пистолет – пулемет. Очередь ушла в черное небо, а затем, быстро приближаясь, затопали шаги. Виктор метнулся к трупу. «Пушкой» оказалась простая охотничья двустволка. Нож да один патрон в стволе – не так уж и много против двоих с автоматическим оружием. Но не так уж и мало, учитывая, с какой легкостью удалось справиться с первым соперником.
Второго он незатейливо зарезал, прокравшись за спину и чиркнув по горлу заточенной сталью. Третий оказался проворнее – он успел нажать на спуск до того, как Виктор выстрелил ему в живот. Короткая очередь прошла пугающе близко, пули рванули полу куртки. «Ух-хух» - подвело итог скоротечному бою горное эхо. Виктор немного выждал, затем содрал с ближайшего убитого шмотник, ощупью нашел фонарь, и вдавил кнопку.
Незадачливому охотнику за Светочем едва ли исполнилось тридцать. Виктор скорбно сжал губы, чувствуя внутри горечь и пустоту. Затем повел лучом влево, где упал второй, тот, что едва не срезал его. На заляпанном кровью большом камне лежал мальчишка лет четырнадцати. Он еще жил – одной рукой пытался зажимать развороченный живот, второй слабо и бесцельно шарил вокруг.
- Зачем? – прошептал мальчик, но срывающийся шепот прозвучал для Виктора оглушительными фанфарами Страшного Суда. Он увидел лицо ребенка, на руке которого неярко поблескивали часы. Старые, с тремя циферблатами, на тяжелом браслете.
***
Тьма. Черная земля сливается с черным небом, и такая же чернота в душе. Внутри поселился ледяной ком, и даже Светоч не в силах изгнать его. Виктор бережно положил уже окоченевшее тело на землю.
- Зачем? – тихо спросил он у неба. – Зачем ты так, Бог?
Ответа не было. Только холод и свист ветра на вершине горы.
- Тут даже могилы не вырыть, Бог, - груда собранных камней все росла, - но я почему-то хочу, чтобы он лежал здесь.
Могильный курган был невысок – по пояс Виктору. Он уложил последний камень и грязным рукавом промокнул лицо, несмотря на ледяной ветер испещренное бисеринами пота.
- А ты знаешь, Бог, я, кажется, кое-что понял.
Виктор достал из-за пазухи Светоч, развернул мягкую тряпку.
- Когда не было сил, или не