Повести Ильи Ильича. Часть 1

вписываются нимбы, изображенные на иконах вокруг ликов святых. Лик, окруженный нимбом, - другой образ человека. Можно назвать его восточным, потому что он направляет к духовному просветлению, к связи с высшими материями, к переходу в другое измерение. Возможность регистрации колебаний приборами здесь не важна, главное - чувство и вера. Здесь тело уступает душе вплоть до самоуничтожения.
Мне хочется совместить эти образы в один, представляя человека с нимбом над головой и в окружении ауры. Любители анализа могут насчитать в этом совмещенном образе семь сущностей. Для меня в нем важны три: тело в нашем мире, душа как дар мира высшего и их единство в промежуточном измерении.
Мне нравится считать, что душа не только охраняет жизнь, но трудится на земле, выполняя известное ей предназначение. Труд здесь ключевое слово. Сначала он учит нас умению преодолевать трудности, обеспечивая блага для тела. Потом он помогает раскрыться, наполняя необходимым для творчества знанием, истинность которого проверяется связью с высшим смыслом.
Связь сохраняется, если есть вера тому, кого в нашем мире нельзя увидеть. Она есть с рождения, поддерживает наши творческие порывы, расширяя скромные возможности человека, связывая нашу конечность с бесконечностью колебаний.
Нет веры, и пропадает связь; остается одна аура, - дух, обслуживающий тело.

Анализ
Любое явление содержит в себе противоречие. Чтобы разрешить противоречие, надо суметь увидеть явление с противоположных сторон. Этому учили все пророки и учителя человечества, как любил говорить Л. Толстой.
Известно, что человеческий ум - угадчик. Для нас разрешить – значит угадать. Но чтобы угадать, не достаточно видеть. Требуется больше - надо понять. Образное восприятие без последующего анализа этого не гарантирует. Чтобы понять, надо суметь разложить увиденное на части, выделить главные и угадать их связи.
Рассмотрим противоречие, связанное с природой человека, - конфликт плоти и души. Простое разрешение этого конфликта, исходя из подсказанной мысли, что мир лежит во зле, - скорее всего, будет ложным. Это пример выбора из неправды – согласиться с миром, лежащим во зле, или восстать на него. Если мы соглашаемся, а мир лежит во зле, то нам важнее блага плоти, а душа мешает, и ее надо обманывать, прячась за интересы семьи, дела, товарищества, государства, человечества и вселенной. Но, ущемляя душу, мы становимся почти зверьми, отличаясь от них только игрой услужливого и изменчивого воображения и большим страхом смерти. Учитывая, что, выбрав настоящее, мы отказались от будущего и фактически умерли, последнее - самое удивительное и может объясняться только оставленной нам до последнего дыхания возможности одуматься.
Если же мы восстаем на мир, а мир лежит во зле, то надо ущемлять свою плоть и забыть интересы семьи, дела, товарищества, государства, человечества и вселенной ради спасения души. Но разве развитие души возможно без тела, - без трудов, поступков, чувств? Разве телесное неустройство ведет к душевной радости? Убивая тело, мы умираем для настоящего, останавливаемся в развитии, а значит, как угадаем будущее?
Мысль о том, что мир лежит во зле, отупляет и не дает сообразить, зачем нам тело и свобода воли. Но стоит только признать возможность добра в нашем мире, как все становится на свои места.
Стремление к телесному благу и плотским радостям сопровождает нас с ранних лет и пробуждает душу. Стремление к духовному развитию заставляет трудиться. Естественный конфликт плоти и души является двигателем нашего развития. Я думаю, что в этом состоит разрешение кажущегося противоречия.
Наш путь грешит ошибками. Но если мы в свете, если нашей целью остается развитие души, если мы слушаем совесть, то мы различим ошибки и можем вернуться на прямой путь.
Если телесные блага не противоречат духовным, – мы на прямом пути.
Если душевные радости не противоречат телесным, – мы на прямом пути.
Если не идем против совести, – мы на прямом пути.
Тело, душа и совесть – наша святая троица и компас в пути.
В начале пути, когда душа только просыпается, нас ведет плоть, инстинкты и стремление к телесному благу. Осознавать свои ошибки на этом этапе, не посчитать телесные блага целью жизни помогает нравственный закон внутри нас. Пока мы не понимаем, можем его не послушать. Но чем больше искушаем себя, тем нам становится совестливее, больнее и неустроеннее. Мы можем упорствовать, преодолевая угрызения совести, но тогда для неустроенной души наше живое тело будет мало чем отличаться от мертвого.
Выполняя нравственный закон, мы всегда вернемся на прямой путь, даже если свернули с него по ошибке.
Чем больше ладим с совестью, тем вернее устраиваем в теле душу.
Устроенная душа открывает путь к новым благам, позволяя неограниченно расширить нашу телесную ничтожность. Мы начинаем понимать внутренний нравственный закон и выполнять его осмысленно. Мы учимся творить и видим в этом радость и смысл жизни. Но здесь нас поджидают новые ошибки. Мы можем слишком увлечься открытыми перспективами, особенно если до этого долго блуждали в пустыне плотских радостей. И снова угрызения совести могут заставить нас сомневаться в правильности выбранного пути. Когда это происходит?
Это происходит, когда мы ошибемся. Когда полностью поверим своей душе и, забыв о теле, не будем ее проверять.
Очень легко ошибиться, буквально восприняв призывы мудрых спасать свою душу. Поняв и услышав себя, слишком легко возгордиться.
Все, что мы придумываем, надо проверять. Ибо как поверить, что придуманное хорошо, если не увидеть его? Что толку, если веру имею, а дел не имею?
Наше тело, чувства, горе и счастье, боль и радость, дела и поступки, реакция других людей – это дано, чтобы проверять изменчивую игру нашего воображения и правильность наших отгадок, чтобы сознавать допущенные ошибки и возвращаться на прямой путь.
Поэтому все три - тело, душа и совесть – едины и важны.
Я думаю, что с этой троицей люди издавна связали образы бога, сатаны и веры, но кое-что перепутали, желая приукрасить себя.
Старые легенды говорят, что сатаной был лучший из ангелов-помощников бога. Он соучаствовал в создании человека.  Я думаю - создал тело, в которое бог вдохнул душу. В этом случае понятно предание о том, что бог обращается к душе по совести, а сатана – через тело. Из легенд не понятно другое: почему сатана возгордился и захотел стать как бог и выше бога? Как мог не предусмотреть этого творец и вседержитель, и почему попускает соблазнять человеческие души?
Легенды – произведение человека. Часто они лукавят, как лукавит человек, пытаясь представить себя в лучшем свете, свалив свои ошибки на стечение обстоятельств. Это желание есть прямое требование плоти, необходимое в борьбе за выживание.
Но если жить разумно, то есть по нравственному закону, в ладу с совестью, то вырабатываемой трудом тела энергии хватит и на выживание, и на бесконечный внутренний монолог с обратной связью, обеспечивающий развитие души.
Данные нам различение и чувство меры помогают не выйти за рамки разумного поведения. Потратишь на просветление чрезмерную энергию, - истощишь ауру, сгоришь и потухнешь, не реализовав свое предназначение. Потратишь энергию на чрезмерные блага и телесные удовольствия, - аура лишится нимба и обратной связи. Тогда не сможешь узнать, зачем живешь.
Последнее есть признак утраты души или подчинения ее сатане. И значит, сатана, бесы, шайтаны и прочие властители заблудших душ порождены и подпитываются психической энергией отказавшихся от своего предназначения людей.
Отказываясь от положительной связи, которая заставляет трудиться, но которой можно управлять по мере возможностей, человек получает отрицательную связь, которой управлять уже не может. Положительная связь естественна и не требует чрезмерной психической энергии, потому что это связь с источником жизни, который в энергии не нуждается. Отрицательная – это связь с порожденным людьми злом, в котором нет другой энергии, кроме нашей. Зло ничего не отдает, оно только медленно отбирает или высасывает энергию, как и представляется человеку в кошмарах.

Вера и культы
Как любой человек происходит от одной прародительницы, так и исторически сложившееся многообразие культов имеет один корень. Этот корень – в данной человеку с рождения связи, которую назвали религией. Звездное небо над нами и нравственный закон внутри нас (Кант) соединяют имеющего глаза и душу человека с бесконечностью, и дают нам веру в целесообразность нашего конечного животного существования.
Вера поддерживает и утешает в горе, отчаянье, слабости, болезни, старости. Но для полного утешения человеку необходимы образы, выработанные самостоятельно или готовые, предлагаемые различными исторически сложившимися культами.
Культы научились искусно эксплуатировать веру человека, не желающего думать. Но все больше людей готовы думать самостоятельно, сохраняя свою веру чистым источником разумной жизни.
Понятные мне образы веры, как помощника жизни, а религиозных культов, как обузы, проанализированы Л.Н. Толстым («Исповедь», «Христианское учение» и др.) и авторами Концепции общественной безопасности («Вопросы митрополиту санкт-петербургскому и ладожскому Иоанну и иерархии русской православной церкви», «Диалектика и атеизм: две сути несовместны» и др.).
Поставленная творцом общественная цель рисуется в виде создания на земле идеального охранителя людей, отражающего образ царства божьего внутри нас. Вера не только поддерживает этот образ, но и помогает каждому из нас собственным усилием войти в это строительство, является необходимым условием выживания и становления на земле соборного человечества.
В рассуждениях о вере необходимо упомянуть о многих необъяснимых фактах, согласно которым вдохнувшими в наших предков религию и давшими нашему конечному существованию бесконечную надежду, могли быть создания, стоящие на более высоком уровне космического творения.
Эту возможность подкрепляют красивые гипотезы, связанные с олимпийскими богами и титанами, пирамидами, следами ядерной войны, неопознанными летающими объектами, провидцами и прорицателями и т.д.
Эту возможность подкрепляет присущая людям рабская психология и заложенная в нас готовность трудиться на самых неблагодарных и изнурительных работах. Пастыри и овцы, господь и рабы, хозяин и слуги, запрет познания добра и зла, покорные стада народов – все это признаки клонирования или иной технологии нашего создания высшим разумом.
Но отрицает ли все это идею построения царства божьего на земле и необходимость веры для разумного человека?
Даже ограниченный догматическим богословием придворный астроном Ватикана, признавая возможность участия пришельцев в нашем творении, говорит о том, что они в этом случае имели просто более высокий уровень тварного развития, и что это никак не противоречит вере человека. Почему мы должны считать иначе? И почему мы должны на этом основании отказываться от решения осознанных нами задач и от веры, многократно умножающей наши скромные возможности и утешающей нас связью с бесконечностью звездного неба над нами и