Черная ярость. Часть 2

Прошло совсем немного времени, и Ангелина совершенно окрепла. Она на равных работала с Василисой и в огороде и дома. Стремительный полет темной гривы, казалось можно было видеть одновременно в разных концах деревни, легкая как стрекоза, быстрая как девчонка, она ловко выполняла любую работу. Казалось, она совершенно не вспоминает о том кошмаре, который с ней произошел и абсолютно не стесняется своего странного положения среди жителей деревни. Очень быстро она нашла общий язык со всеми, легкий характер и веселый нрав помог ей подружится даже с Галиной, которая вначале не переваривала новую, да еще такую молодую жительницу деревни. Какие тайные струны хитрой хохлушки удалось затронуть Ангелине, одному богу известно, однако однажды, теплым вечером, Галя притащила ей огромную сумку! "На бери, тебе надеть нечего, а я все равно это не ношу. Раньше, то я худая была, щас не лезет ничего". " Вот спасибо-то", радостно пропела женщина и схватила сумку, и только острый, режущий всплеск темных глаз неожиданно и резко обжег толстуху.
Подошел к концу жаркий июль. В деревне сладко запахло ранними летними яблоками, перезревшей малиной и флоксами, густой аромат плыл, кружил голову и обволакивал сонные улицы. Однако скорая осень уже ощущалась, вернее в воздухе угадывалось ее предчувствие. Птицы стали чуть суетливее, легкие, белые облака постепенно тяжелели, темнели и плотной чередой плыли над рекой, которая разбухла от теплой, поросшей желтыми головками кувшинок, воды.
"Вася, скажи, а в доме у реки, кто- то жил? Может у него хозяин есть, там сад такой красивый, и мостки, как в сказке"- как то вечером, когда они сидели на лавочке с семечками, спросила Ангелина.
"Да сто лет там никто не живет, сколько себя помню, пустой он"- удивилась Василиса- "А тебе зачем?"
"Да вот жить там хочу. На хозяйство стану, поможешь? Не вечно же мне у вас жить"
"Да помогу, конечно! Мы все поможем!"
Закипела работа, и уже к середине августа, в чистом, аккуратно побеленном доме поселилась новая хозяйка.
Работала она не покладая рук, завела и кур и уток, Василиса подарила ей молодую козочку. "Будешь хорошо себя вести, я тебе телку в аренду сдам", смеялась женщина " Будешь растить, молоко пополам".
... Вечера! Как только спускалась ночь, в доме Ангелины гас свет и тихие огни толстых свечей озаряли окна. Тяжелые, похожие на тряпки, карты, которые она вырезала из картонных коробок, собранных по всей деревне и раскрасила углем и свекольным соком, были настоящими, цыганскими. Долгими августовскими вечерами, еще очень теплыми, женщины собирались в темной комнате старого дома и слушали рассказы о своей судьбе, одновременно напевные и гортанные. Комната тонула в дурмане сладкого дыма, который Ангелина поддерживала, укладывая в огонь длинные сухие стебли неизвестной травы. Сознание туманилось, образы гадания становились яркими и ощутимыми. Тонкие руки лили воск, втыкали острые иглы и из белых, корявых фигурок сочилась кровь. Особенно частой гостьей была Ирина.

С Ириной они подружились сразу и очень близко. Молодые женщины шептались часами, Ирина стала часто оставаться ночевать и долгими вечерами, Ангелина нашептывала ей, что то на ухо, подливая в чашку ароматную смесь необыкновенно вкусного чая, собранного и высушенного по секретному рецепту.

В тот день стояла душная, тягучая, предгрозовая, совершенно не свойственная этому времени лета, жара. Все изнемогало, тяжелые кусты золотых шаров сникли и прижались к земле, запах полыни и чернобыльника кружил голову, тело наливалось свинцом и даже ноги было трудно передвигать по горячей уличной пыли.
Под вечер, Ангелина постучалась в высокое окно нарядного домика Катерины. "Ира, пошли купнемся, я тебе одну траву водяную покажу, ее только перед грозой собирают. Будешь в бане отвар на камни кидать, ой! Потом скажу чего будет". Стройная фигурка цыганки (все таки она была очень похожа на дочь Ромале) вся изогнулась, вытянулась.  Тяжелая плеть толстой косы соскользнула с груди и мотнулась назад, как хвост породистой кобылы.
Из-за придорожных кустов, жадный, тоскливый взгляд ощупывал ее, касался груди, круглой попы, проникал под длинную юбку, прожигал насквозь тонкую маечку.
Ангелина, ойкнув, спустила лямку, нечаянно показав, упругую, как шар грудь с темно- розовым соском. "Укусил, скотина"- и хлопнула по плечу, метнув быстрым взглядом темных глаз в сторону дороги...

Выскочила Ира и они быстро пошли в сторону реки. У них было свое место для купания, довольно далеко от деревни, скрытое от посторонних взглядов, среди густых плакучих ив.
Никто не знал об этом месте, вернее почти никто. Женщины свернули с дорожки, нырнули на тропинку, виляющую среди зарослей и вот, уже, их заветный уголок.
Кинув огромное полотенце на траву, Ира сразу бросилась к реке. Она обожала заплыть подальше, лечь на воду, раскинув руки и долго-долго смотреть в летящие над рекой облака.
Ангелина не признавала купальников, да и плавать не умела, поэтому плескалась у берега.
Обнаженное смуглое тело было гладким и складным, и, казалось, горело от жгучего взгляда, спрятавшегося в кустах человека.
Свинцовая туча налетела вихрем. Бешеный, сорвавшийся ниоткуда ветер, рвал тонкие ветви ив, вздымал пенящиеся буруны, на тихой и спокойной, обычно реке. Ирина быстро, широкими взмахами сильных рук, поплыла к берегу, как вдруг, уже недалеко, уже в тени старой ветлы, что то потянуло ее на дно. Казалось, скользкие и толстые стебли кувшинок оплели ее ноги и резко рванули вниз. Она беспомощно взмахнула руками, попробовала освободиться, но вода, тяжелая и сладкая, как мармелад хлынула, забила рот и нос, и через секунду, на поверхности, бурлящей от дождя, не осталось и следа.
Когда Ангелина прибежала в деревню, мокрая, задыхающаяся, бледная до синевы, было конечно поздно. К вечеру следующего дня, Ирину прибило к берегу, изломав тело среди кряжистых корней черемухи, километра за три от деревни. Молодой полицейский, захлопнув дело, назидательно процедил - "Купаться надо осторожно, особенно в грозу!".
Когда Иру хоронили на старом деревенском кладбище, женщины рыдали в голос, Ангелина билась в истерике, захлебываясь и крича что - то на своем птичьем наречии. Катерина не проронила ни слова, не уронила не слезинки. А через день, ее нашли в лесу, сняли с петли и похоронили рядом с дочерью.

Всю ночь, на мостках старого дома, горела свеча, тонкая фигурка с рассыпавшимися почти до земли волосами, до утра мерно раскачивалась над водой, и плыли странные звуки, похожие на журавлиный крик...