А был ли исход?

Переведи меня через майдан,
Через родное торжище людское,
Туда, где пчёлы в гречневом покое,
Переведи меня через майдан.
Переведи меня через майдан, -
Он битвами, слезами, смехом дышит,
Порой меня и сам себя не слышит.
Переведи меня через майдан.
Переведи меня через майдан,
Где мной все песни сыграны и спеты,
Я в тишь войду и стихну - был и нету.
Переведи меня через майдан.
Переведи меня через майдан,
Где плачет женщина, - я был когда-то с нею.
Теперь пройду и даже не узнаю.
Переведи меня через майдан.
Переведи меня через майдан,
С моей любовью, с болью от потравы.
Здесь дни моей ничтожности и славы.
Переведи меня через майдан.
Переведи меня через майдан,
Где тучи пьяные на пьяный тополь тянет.
Мой сын поет сегодня на майдане.
Переведи меня через майдан.
Переведи... Майдана океан
Качнулся, взял и вёл его в тумане,
Когда упал он мёртвым на майдане...
А поля не было, где кончился майдан.

Это известное стихотворение Виталия Коротича в переводе Юнны Мориц я бы поставил эпиграфом к статье, но не всякое лыко в строку, не всякое лыко годится для плетения лаптей.  Здесь поэтизируется история ослепшего лирника, который сознавая свою никчёмность, стесняется  встретиться с  женой, хотя и любит её, а также с сыном, что поёт на площади, и на голос сына, как на маячок для уха, он тоже не пойдёт... В оригинале на украинском языке старый лирник обращается к людям — переведите, переведiть. Может быть, в переложении Юнны Мориц он обращается к Богу, а не к спутнику, поводырю, но в восьмидесятые годы прошлого века в атеистической стране оба, и поэт, и переводчик, были слишком молодыми, чтобы вспомнить о Боге, - не хочу беспомощность ставить в эпиграф.  И ещё конфуз в том, что у старого слепца одно на уме:  затихнуть - был и нету, а в оригинале — сконать, это даже хуже, чем скончаться, что-то наподобие сдохнуть.  Священная же Тора —  гимн жизни, у Бога нет мёртвых.
Но не слишком ли велика прелюдия к скромной статье? - я ведь только хочу высказать несколько суждений о Торе, об Исходе... А стихотворение Виталия Коротича я привожу, чтобы показать, как сатана просил сеять веру и церковь. Откуда, кстати, Христос взял этот образ обречённого одноразового результата в противоположность неоскудевающей периодике апостола Петра? Заимствован он из 28-й главы Исайи(28:24-29). Увы, синодальный перевод невразумительно запутан. Поэтому я даю исайевскую притчу о севе и жатве пшеницы в современном переводе.  РАЗВЕ ПАХАРЬ, КОГДА НАСТАЁТ ВРЕМЯ СЕВА, ТОЛЬКО ПАШЕТ, ТОЛЬКО БОРОНИТ СВОЮ ЗЕМЛЮ? НЕТ, ОН РАЗРОВНЯВ ЗЕМЛЮ, БРОСАЕТ В НЕЁ СЕМЕНА ЧЕРНУШКИ, СЕЕТ ТМИН. ОН СЕЕТ ПШЕНИЦУ, ПРОСО, ЯЧМЕНЬ, НА КРАЮ ПОЛЯ — ПОЛБУ. ТАКОМУ ПОРЯДКУ ОН НАУЧЕН — ЕГО БОГ ДАЁТ ЕМУ НАСТАВЛЕНЬЯ. НЕ МОЛОТЯТ ЧЕРНУШКУ МОЛОТИЛКОЙ, ТМИН — КОЛЁСАМИ ТЕЛЕГИ, ПАЛКОЙ ОБМОЛАЧИВАЮТ ЧЕРНУШКУ И ТМИН — ПАЛКОЙ.  ДА И ПО КОЛОСЬЯМ, КОГДА МОЛОТЯТ ИХ, НЕДОЛГО ГОНЯЮТ ТЕЛЕГУ И КОНЕЙ — А НЕ ТО ИЗМЕЛЬЧИШЬ ЗЕРНО( сайя 28:24-28).  Но и такое, казалось бы, понятное изложение, я поясню своими словами. Здесь  описана последовательность граней драгоценного, испытанного, краеугольного,  крепко утверждённого  камня— это метафоры уже синодального перевода (Исайя 28:18) — фактически так говорится о седмине творения.  Она, эта седмина, называется мерой, весом и вообще всяким эталоном соответствия. Се мера! - так и русский язык славит семёрку.  Потому что конечной чертой семёрки является сЕмерть, смерть, мрак.    Седмины — это разветвлённые пределы Беспредельности, входы и выходы, которые можно назвать СЕМЕЧКАМИ или СУМЕРКАМИ — и здесь, и там опять же слышится искажённая семёрка. То есть смерть — одновременное рождение. Например, библейский день начинается с вечерних сумерек:  тмин и чернуха символизируют этот мрак и ложь в исайевской притче, а конец солнечного, «соломенного» дня олицетворяет жатва пшеницы, превращение её в сЕмерть, в семя, в  опять же вечерние сумерки. Начальным символом рождения является сев, орало, плуг, фаллос, ласка, нежность, мягкость, мечтательность, любовь, тайна, а конечными символами предела служат серп, коса, палка, нож, меч, жатва, страда, страдание, зрелость, болезненность, старость, хрупкость, твёрдость, очевидность.  Да мне территории не хватит, чтобы перечислить все слова начала и конца! Но пределы необязательно семеричны, ведь есть и десятичное исчисление. А что такое десятки, сотни и тысячи? Да всего лишь единицы с тем или иным набором нулей, те же входы и выходы, те же двери, те же зори и сумерки. Почему Христос называет себя дверью? Потому что это места, а может, даже ареалы и анклавы единства, если рассматривать их по вселенной, — сужения вселенной. В единицу, как дверь, входишь, а из десятка, как выхода, выходишь, но этот выход является одновременно входом в другой, в сотый предел. Наша неуклюжая левая рука с пятью пальцами — тёмная половина этого предела, а развитая ДЕСница подразумевает совершенный ДЕСяток. И предел реки начинается с щуплого родника, с истока, а заканчивается полноводным устьем. Да, мы умиляемся игривым, журчащим ручейком, но только  русло,  накопившее потенциал  в течении к устью способно работать, двигать генераторы гидроэлектростанций, поить нивы и города, кормить человечество рыбой. По аналогии с устьями рек конечные, совершенные  части головы с функциями речи и изложения мыслей, слуха, зрения, обоняния названы тоже похожими словами — устами, очами, ушами, носом.  И дерево  начинается с иждивенческих корней, но на конечных ветвях кроны-короны расположены благословенные плоды, итоги, результаты: на, срежь нас, скушай!  Свадьба(сводьба) тоже является соединением двух голодных, но развод всегда богаче, даже если приходится делить нажитое. Ханжи могут меня уличить в пропаганде  расторжения брака, но это расторжение кажущееся, псевдорасторжение.  Люди такая же природа, как и дерево. Посредством корней ствол дерева собирается, но посредством ветвей разбегается, это соответствует библейским постулатам освобождения из оков, рабства, ярма, из темницы, сетей, западней. Те же половины или части, которые разбежались, в местах единства снова соединяться, и в семени, и на небесах, правда, эти соединения трудно  назвать женитьбой, поскольку брак построен на корысти, по принципу: ты - мне, я - тебе, жена и жених на земле — как бы серпы друг для друга, по-древнерусски серп так и назывался — жен, орудие жатвы, жнитвы, женитвы; итак в божественных местах единства половинки, противоположности, не эротической любовью  переполнены, а агапэ, которую ещё называют платонической. Можно примеры пределов с левой, несовершенной, и правой, совершенной частью, привести из Писания. И БЫЛ ВЕЧЕР И БЫЛО УТРО(Бытие 1:5), а в совокупности — день.   ДУМАЕТЕ ЛИ ВЫ, ЧТО Я ПРИШЕЛ ДАТЬ МИР ЗЕМЛЕ? НЕТ, ГОВОРЮ ВАМ, НО РАЗДЕЛЕНИЕ(Лука 12:51). То есть в корнях предела, как и в корнях дерева — мир и единение, а в концах предела, как и в ветвях  — меч и разделение. Что ж, кто-то склонен к общественному коммунистическому житию, кто-то к капиталистическому индивидуализму и эгоизму. Коммунизм, как весна, прекрасен, но беден; капитализм, как зима человечества, полон амбарами, но жесток. МЫ ИГРАЛИ ВАМ НА СВИРЕЛИ, И ВЫ НЕ ПЛЯСАЛИ; МЫ ПЕЛИ ВАМ ПЛАЧЕВНЫЕ ПЕСНИ, И ВЫ НЕ ПЛАКАЛИ(Лука 7:32). Это сказано о религии, которая, как  и всякая отрасль, всякая жизненная ветка, не для всех предназначена. Она тоже может иметь  радостный родничок, но только терпеливые, труждающиеся и обременённые найдут покой.  СЕТОВАНИЕ ЛУЧШЕ СМЕХА; ПОТОМУ ЧТО ПРИ ПЕЧАЛИ ЛИЦА СЕРДЦЕ ДЕЛАЕТСЯ ЛУЧШЕ. СЕРДЦЕ МУДРЫХ - В ДОМЕ ПЛАЧА, А СЕРДЦЕ ГЛУПЫХ - В ДОМЕ ВЕСЕЛЬЯ(Еклесиаст 7:3-4). Вот так Соломон разделил седмину — на левую и правую, на низменную и горную(ГОРькую, гОрустную).
МОГУТ ЛИ ПЕЧАЛИТЬСЯ СЫНЫ ЧЕРТОГА БРАЧНОГО, ПОКА С НИМИ ЖЕНИХ? НО ПРИДУТ ДНИ, КОГДА ОТНИМЕТСЯ У НИХ ЖЕНИХ, И ТОГДА БУДУТ ПОСТИТЬСЯ(Матфей 9:15). Видите, и эта цитата из Евангелия ложится на седмину, мерило правды.  Кто вечеряет плоть и кровь жениха, можно назвать того бескорыстным? Конечно, эта плоть и кровь как бы символическая —  ну  фривольная или дружеская вечеря любви! Но символической, до кусочка хлеба и глоточка вина, её сделали по неудовольствию апостола Павла церковные буквоеды, ведь одни на вечере объедались и упивались, а другие уходили несолоно хлебавши. Но и сегодня, причашаясь плоти и крови Христовой в церкви символически,  разве мы поступаем не по-прежнему вне церкви, в мире? Ведь даже среди христиан, которые ну никак не должны быть хищниками, огромная социальная вилка: одни избыточествуют, другие едва выживают. Может ли страстная любовь к еде служить оправданием того, что мы  не приспособлены без неё к жизни? Еда и снедь более соответствует пренебрежительно-хищническому слову — едьба. А от того, что её  называют полным спектром экспрессий от торжественного до грубого, - трапезой, пикником, яством, застольем, угощением, пищей, кушаньем, жрачкой, хаваньем, банкетом, фуршетом, завтраком, обедом, вечерей, устрашающей чашей Христа, - ничего не меняет.  Вот как квалифицирует едьбу псалмопевец Давид:   ДА БУДЕТ ТРАПЕЗА ИХ СЕТЬЮ ИМ, И МИРНОЕ ПИРШЕСТВО ИХ — ЗАПАДНЕЮ;  ДА ПОМРАЧАТСЯ ГЛАЗА ИХ, ЧТОБ ИМ НЕ ВИДЕТЬ, И ЧРЕСЛА ИХ РАССЛАБЬ НАВСЕГДА; ИЗЛЕЙ НА НИХ ЯРОСТЬ ТВОЮ, И ПЛАМЕНЬ ГНЕВА ТВОЕГО ДА ОБЫМЕТ ИХ; ЖИЛИЩЕ ИХ ДА БУДЕТ ПУСТО, И В ШАТРАХ ИХ ДА НЕ БУДЕТ ЖИВУЩИХ, ИБО, КОГО ТЫ ПОРАЗИЛ, ОНИ [ЕЩЕ] ПРЕСЛЕДУЮТ, И СТРАДАНИЯ УЯЗВЛЕННЫХ ТОБОЮ УМНОЖАЮТ. ПРИЛОЖИ БЕЗЗАКОНИЕ К БЕЗЗАКОНИЮ ИХ, И ДА НЕ ВОЙДУТ ОНИ В ПРАВДУ ТВОЮ; ДА ИЗГЛАДЯТСЯ ОНИ ИЗ КНИГИ ЖИВЫХ И С ПРАВЕДНИКАМИ ДА НЕ НАПИШУТСЯ(Пс.68:23-29).  Ведь едьба она и половая, и социальная, в смысле эксплуатации человека человеком, и как несправедливое судилище, а не только когда мы едим баранину, да и чем мы отличаемся от волка, забравшегося в овчарню, или от ненавистного олигарха или работорговца? Даже футболист, забивший гол в ворота противника,  с упоением выражает непристойный жест  поедания кровавого мясца, жест торжествующего зверя. Апостол Павел в 11-й главе Первого послания к коринфянам, выстраивая цикавые полярно-иерархические отношения между мужчиной и женщиной, между Христом и церковью, заявляет, что таковые сходы или  общения не на лучшее указывают в мере правды, а на худшее(1 коринфянам 11:17). Давайте обратим внимание на порядок цветового спектра: красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой, синий, фиолетовый или индиго, ведь это тоже семиценный камень, радуга, символ договора между Богом и людьми. Красный — это цвет левизны, красоты, но кто видел прекрасную деву мудрой? - мудрость всегда справа, седая, сгорбленная, синюшная, даже не по возрасту мудрые дети,  дети-вундеркинды, зовутся детьми индиго. Итак, поститься и печалиться, быть мудрым — конечно же, больше, чем пыхать голосом жениха и невесты.  Сравните слепого лирника и его поющего  сына-меджнуна с таким же непристойным жестом  футболиста и альфа-самца: «тучи пьяные на пьяный тополь тянет». Потому-то в той же 28-й главе Исайи религиозные адепты красного цвета называются шатающимися от вина, обезумевшими от сикеры, спотыкающимися в суждениях, только что отнятыми от грудного молока, с лживыми, лепечущими устами, - это аханье и воздыханье  Исайя и апостол Павел называют непонятными, иными, чужими языками, тогда как надо стремиться, чтобы