Спокойным сном

любит?,- я улыбнулась в ответ.
- То чувство, что ты сейчас имеешь в виду, называется привязанность, увлечение, но никак не любовь. Через 2 месяца он встретит другую девушку, а потом еще одну.
- У  них с Кариной что-то будет?
- Всё зависит от них… Но на мой взгляд, он ей не пара. Хочешь интересную деталь? Андрей, ну тот спортсмен, сейчас сидит с телефоном в руке и пытается сочинить Карине что-нибудь веселое и утешительное в виде смс. Но он его, к сожалению, не отправит – у него сядет батарейка на мобильном, а зарядку он еще с утра где-то посеял.
- Но он же напишет ей потом? Переотправит?, - для меня это было очень важно.
- Нет. Потом он замотается и забудет. У него скоро сборы. Но мы с тобой это исправим…- Тимур загадочно посмотрел на меня.
- Откуда ты всё про всех знаешь???!!,- я уже негодовала.
- Я был с тобой неотлучно 2 года, я знаю, всё, что знаешь ты, а то, что происходит сейчас я знаю, потому что… знаю!».
Я серьезно посмотрела на Тимура: «Ты когда-нибудь расскажешь, как попал сюда?» Он внимательно посмотрел на меня: « Ты действительно хочешь знать?»
Отступление 1.
Аристарх Соколов, медбрат гор.больницы №1 зашел в палату интенсивной терапии. «Ну вот, брат, теперь ты не будешь киснуть тут в одиночестве, к тебе соседка!»,-сказал он нарочито бодрым голосом. Он верил, что его брат, уже 2 года, находящийся в коме, слышит его. Аристарх, собственно, и устроился работать в эту больницу, чтобы всегда быть рядом с ним, чтобы поддержать его, когда он очнётся. Он искренне верил в это. «А какая у тебя соседка-то хорошенькая!»,-весело продолжал он, но на душе была печаль. Ему в голову лезли воспоминания о том дне, когда они с братом на байке врезались в грузовик, резко вильнувший на встречку. Аристарх тогда отделался сотрясением и парой сломанных рёбер, а вот брату, который вел мотоцикл, повезло меньше. Аристарх часто упрекал себя за то, что выпил в тот день с друзьями и за руль сел его брат. Младший, хотя разницы у них всего 3 года, ему на тот момент исполнилось 17. Попавшая сегодня под колёса девушка напомнила Аристарху о своём горе так сильно, что он уже не мог вытерпеть, зашёл в бар, уйдя с работы, и напился, хотя не пил с того самого злополучного дня, уже 3 года. Дома он, не раздеваясь, рухнул на кровать, но никак не мог уснуть. Тоска, не заглушенная, а только усиленная алкоголем, грызла его. Он встал, взял ключи и, пошатываясь, пошел на чердак. Там у его брата была мастерская, он любил и умел рисовать. Зайдя внутрь, Аристарх долго молча стоял у порога перед тем, как включить свет и зайти. Наконец решился, зашёл. Всё здесь было так, как оставил его брат, уходя в последний раз. Аристарх сюда не заходил – было слишком больно. Обведя взглядом комнату, он остановился около карандашного наброска, лежащего на столе. На белой бумаге простым карандашом была изображена смеющаяся девушка. Аристарх долгое время стоял, словно окаменев, потрясенно смотря на неё. Хмель сразу спал. Он долго не верил своим глазам, но факт оставался фактом – это была девушка, которая стала соседкой его брата, в свои неполные 17, тоже ушедшая за черту – тоже кома.
«А ты ведь снилась мне за месяц до того, как я попал сюда, снилась каждую ночь. Пойдем со мной», - сказал Тимур. Место, куда мы пришли, было похоже на мастерскую. Везде холсты, пятна краски на полу, картины. Мы там были не одни – я увидела парня, который работал в больнице. Он с каким-то безумным видом смотрел на рисунок, лежащий на столе. Увидев его, Тимур с болью в голосе пояснил: «Это мой брат. Он был со мной рядом в день аварии и сейчас проклинает всё на свете, что не на моём месте». Я подошла поближе к Аристарху (я уже знала его имя) и взглянула на набросок. Длинные вьющиеся волосы, родинка над бровью – это же я! «Да, это ты. Я рисовал тебя по памяти, из снов», - ответил Тимур на моё немое изумление. Я не знала что сказать… Было много чувств: любовь, жалость, потрясение.
Некоторое время спустя мы опять шли по парку. Опять молча. Наконец я сказала: «Почему ты не объяснишь своему брату, что ты здесь? Он ведь винит себя, ему очень больно.
- Я пытался, но его боль и чувство и вины мешают. Он не слышит меня.
- Но я ведь смогла сказать маме!
- Ты только попала сюда, ты чувствуешь сильнее», - вот и весь ответ. Некоторое время молчали, потом Тимур сменил тему, начав говорить что-то малозначительное. Я почувствовала необходимость убедиться, расставить всё по своим местам: «Ты меня действительно любишь?», - спросила я в упор, и тут же испуганно посмотрела на него. Тимур рассмеялся: «А какие сейчас у тебя были большие глазааа!». Он обнял меня и поцеловал. Я рассердилась: «Я же серьезно! Для меня это очень важно!».
- Ну конечно люблю! Как может быть иначе? Я безумно рад, что ты здесь, со мной, что я могу до тебя дотронуться, обнять, поцеловать, свободно говорить с тобой. И в то же время я хочу, чтобы ты вернулась обратно, и ты вернешься, я знаю это. Тебе нужно жить. В полном смысле этого слова, иначе никак. А что до меня, - отвечал он на мой немой вопрос, - то я не знаю, вернусь ли я к вам или уйду насовсем. Ты знаешь, когда я был в реальном мире, у меня были закрыты глаза – я ел, пил, рисовал, гулял с друзьями, даже стал байкером. Но я не жил, я не думал и не чувствовал. Всё шло по плану, как должно идти. А когда я сюда попал и находился рядом с тобой, я по-настоящему жил и живу, потому что люблю и чувствую. Я переживал всё вместе с тобой: твоё горе – моё горе, твоя радость – моя радость и если я хотя бы немного уменьшал в твоей жизни печаль и страх, то я попал сюда не напрасно, моё существование обрело смысл. Я рад, что нашёл тебя, что кто-то там, наверху, указал  мне тебя, позволил оберегать и утешать… Ну вот опять у тебя большие глаза!», - он улыбнулся. Я внимательно посмотрела на него: сейчас или никогда: «Тимур, ПОКЛЯНИСЬ мне, что ты выберешься, что если я вернусь в реальный мир, то и ты вместе со мной. Рано или поздно. Я буду ждать тебя там, и ты же знаешь, что кроме тебя мне никто не нужен! Если уж наши судьбы так сплелись, то пускай так же и идут до смерти, вместе, до конца». Ответ был прост, глядя прямо в глаза: «Клянусь».
Время, если оно там было, шло для нас незаметно. Я никогда не была так счастлива, не было такого спокойствия, как рядом с Тимуром. Мы ходили по шумным улицам, бродили, где вздумается, держась за руки. Теперь я знала о нем все: знала его характер, привычки, жесты, вкусы. И чем больше я его узнавала, тем сильнее любила, и это чувство было ответным, я видела это в его глазах. Теперь я поняла – это не просто ангел. Это человек, который стал моим ангелом. И я благодарила Бога за то, что он дал мне его, дал его поддержку и любовь. Мы часто приходили к своим родным, нет, не во снах – зачем их тревожить, а просто наблюдали за ними и помогали им как могли.
Отступление 2.
Карина долго не могла оправиться от случившегося. Часто она просыпалась среди ночи с леденящим душу криком, ей снился тот самый день, когда машина сбила её подругу. Родители предлагали отвести её к психологу или отправить куда-нибудь, отдохнуть, она отказалась. Часто она приходила в больницу к своей подруге, часами сидела около неё. Там же она познакомилась с мед.братом, его звали Аристарх. Как оказалось, в этой же палате лежал его брат. Аристарх всегда улучал минуту и заходил в палату, когда там была Карина. Он поддерживал её и утешал, отвлекал забавными рассказами и шутками. Их сблизило чувство потери и ожидания. Они стали друзьями. Аристарх объяснил ей, что нужно жить дальше, что её подруга не умерла – она  всегда рядом. Что придет время, и она вернется, и всё будет как прежде. Мало-помалу Карина вошла в обычную колею, кошмары стали сниться реже. Она снова начала делать успехи в спорте, в учёбе. Как-то сам собой пропал из поля зрения Сергей Колесов, да и она не была очень этим расстроена. Карина была благодарна ему за поддержку в трудную минуту, но через месяц после аварии он, так и не добившись её, нашел себе новую «большую любовь». Таким он уж был человеком. Карина все чаще вспоминала Андрея, они изредка пересекались в спорткомплексе, где она тренировалась, но они не общались друг с другом.
Однажды вечером Карина, уставшая, шла после тренировки. Было уже 10 вечера. На завтра был назначен турнир, и Карина думала только об этом, отправляясь, домой в стареньком автобусе. На улице было ветрено и, зайдя в автобус и заняв свободное место, она вытащила карманное зеркальце, чтобы привести себя в порядок (она терпеть не может растрепанные волосы и размазанный макияж). Карина поднесла зеркало к лицу, поправила несколько прядей, автобус тряхнуло (все-таки 15 лет на ходу), и она выронила зеркальце. Она наклонилась за ним. Лежащее на полу зеркало послушно отражало пассажиров, кондуктора и… на миг ей показалось, что она сошла с ума. В зеркале промелькнуло лицо её подруги и парня, который лежал с ней палате, брата Аристарха. Подруга улыбалась и показывала на что-то у Карины за спиной. Всё это заняло не больше мгновения. Карина резко обернулась и.. столкнулась взглядом с Андреем, как раз проходившем в это время мимо. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, потом оба улыбнулись. Карина перевела взгляд на зеркало – там уже не было ничего необычного. Андрей тем временем указал на свободное время возле Карины и спросил, может ли он здесь сесть. «Я давно знаю тебя, ты ведь из секции каратэ? Я слышал, что произошло с твоей подругой, мне очень жаль её. Но еще больше тебя – такое пережить», - сказал он. Помолчав, добавил: «Раз уж мы плохо знаем друг друга, познакомимся еще раз – Я Андрей!». Они оба рассмеялись. «А я Карина!», - ответила девушка.
Автобус уезжал, унося с собой парня и девушку, которые через месяц общения станут красивой парой.
Я была ужасно рада, что Карина и Андрей нашли друг друга, теперь я не беспокоилась за подругу. Я знала, что это не просто начало отношений, это начало чего-то большего. Наверное, я, как и Тимур, научилась заглядывать в будущее своих близких и знать, что их ждет. Тимур всё чаще утягивал меня в больницу, где я лежала, словно он чего то ждал. Я пыталась спрашивать, но он отмалчивался. В больнице я часто видела маму, родных, Карина приходила с Андреем. У меня разрывалась душа видеть, как мама, плача, целует моё холодное лицо и просит поскорей вернуться. Тимур, видя это, однажды все-таки сказал: «Ей осталось недолго ждать». Я испуганно посмотрела на него. Он в ответ только обнял меня. В последнее время Тимур  все время держал меня за руку, словно боялся, что я вдруг исчезну. На его лице часто было смятение и страх, или глубокая задумчивость. Но потом он брал себя в руки, и все шло как прежде. Я догадывалась, в чем дело – скоро я вернусь обратно. Тогда уже, в свою очередь, меня охватывала паника – я не хотела терять Тимура так быстро. Он, чувствуя это, лишь грустно улыбался и говорил, что будет со мной всегда. Или в мире людей, или здесь. Но я верила, что я смогу, я вытащу его отсюда, не знаю пока как, но верила. Ведь для чего-то судьба связала нас?
Началась гроза. Мы с Тимуром сидели на крыше какой-то многоэтажки. Говорили о чем-то несерьёзном. Внезапно раздался оглушительный грохот – начался гром. Тимур встал и, взяв меня за руки, сказал: « Тебе нужно идти. Я не буду тебя держать». Я испугалась – неужели так быстро? Я закричала, что не уйду, что только с