Картина Часть 7 Глава 7

в этот момент на улице что-то заухало, засвистело, стали слышны глухие взрывы, треск, послышались радостные возгласы гостей. Пришло время фейерверка.
Гости высыпали во двор, заполнили всю лужайку перед центральным входом и в восхищении созерцали ночное небо, расцвеченное красками, взрывающееся разноцветными цветами, сыплющее с высоты множество блестящих искр, гаснущих в полете, не долетая до земли.
- Что это? – вздрогнула от неожиданности девушка.
Комната наполнялась всполохами света, в небе непрерывно что-то гудело, свистело и ухало.
- Подойди к окну, посмотри. Ты, наверное, и не видела такого ни разу в жизни, - милостиво разрешил Гай. – Только свет выключи.
Девушка нажала выключатель, тихо приблизилась к окну и замерла рядом с Гаем. В ее глазах мелькали красный, синий, зеленый цвета, попеременно сменяя друг друга, но мысли ее были далеко. Она оплакивала тех безымянных несчастных, что окончили свою безрадостную жизнь в свином корыте. Горькие слезы побежали по ее неподвижному лицу, поблескивая при каждом световом взрыве.
- Но уж лучше сломать позвоночник и умереть, чем … - прошептала она.
- Ну все, насмотрелась? – Гай прекрасно видел ее слезы. – Теперь вернись с небес на землю. И вспомни, что ты принадлежишь мне.
Семерка зажмурилась, когда Гай включил свет в комнате.
- Иди сюда, - позвал Гай.
Его голос как-то сразу стал хриплым, а лицо порозовело. Бездонные карие глаза в обрамлении угольно-черных ресниц настойчиво буравили ее. Семерка удивленно посмотрела на парня и вдруг, замотав головой, попятилась от него, пока не уперлась в стену.
- Я же предупредил, не надо мне сопротивляться, - медленно и с угрозой проговорил Гай, направляясь в ее сторону.
- Прошу тебя, - шептала Семерка, ощущая себя жалкой песчинкой, подхваченной штормовой волной.
- Подошла ко мне! – крикнул Гай, побледнев от злости.
Девушка мгновение стояла на месте, и вдруг обмякла, словно приняла какое-то решение и в ней произошли незримые, но существенные перемены.
- Хорошо, - прошептала она, медленно приближаясь. – Гай… Гай… Ты ведь не обидишь меня?
Молодой человек посмотрел на нее странным взглядом исподлобья.
- Не обижу, если встанешь передо мной на колени, - откуда в нем столько злости?
Что заставляет его мучить ее, если он мог бы просто попросить ее о том же другим тоном, с другим выражением лица. Но согласилась бы она тогда, вот в чем вопрос. Все родственники им брезгуют, все служанки безумно его боятся. Он сам ненавидит себя. Может ли он рассчитывать на милость?
Семерка медленно опустилась на колени, глядя на него бесконечно добрыми глазами.
- Ты когда-нибудь делала это? – спросил Гай.
- Я … не знаю. Но я сделаю все, о чем ты меня попросишь, - поспешно заявила она.
- Хорошо, - Гай вцепился пальцами в подлокотники своего кресла. – Выключи свет, и возвращайся.

Семерка сидела на подоконнике и смотрела в сад. Сверчок пел ей свою песню, не прерываясь ни на мгновение, трава шелестела от ветра, ветки яблонь царапали стекло, к которому она прижалась лбом. Как красиво, как мирно кругом. Если забыть про все, что произошло днем и позже, уже ночью, то может показаться, что она живет в прекрасном мире, где все настолько красиво и гармонично, что она счастлива.
Девушка прикрыла глаза. Хотелось плакать, сердце рвалось и терзалось в груди, но слез не было. Она ощущала себя опустошенной. Психологически. Над ней совершили насилие. Но кто? Тот, кто сам и является его самой большой жертвой.
Вдруг до девушки донеслись странные звуки. Прислушавшись, она различила всхлипы и бормотание. Поднявшись со своего места у окна, она неслышно вошла сени, снова прислушалась. Это плакал Гай. Немного помявшись на пороге, девушка осторожно приоткрыла дверь и вошла в комнату. Было темно и душно. Молодой человек тряс головой из стороны в сторону, царапал скрюченными пальцами простыню, что-то невнятно бормотал, и вдруг пронзительно закричал.
Семерка больше не колебалась. Она присела на край кровати на колени, прикоснулась к его вискам ладонями и зашептала что-то успокаивающим голосом. Он пытался вырываться, дернулся пару раз, но вдруг затих, пока Семерка целовала его лоб, брови, виски, говоря что-то ласковым шепотом.
Вдруг он вздрогнул и распахнул глаза. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя и узнать свою новую служанку.
- Ты что тут делаешь? – спросил он слабым со сна голосом и попытался отстраниться.
Семерка смущенно поднялась с кровати.
- Ты кричал, тебе приснилось что-то страшное, - проговорила она тихо. – Прости, мне не следовало заходить, да?
В свете луны, заглядывающей в большое окно, глаза юноши блестели. Он не мигая смотрел на девушку.
- Ты первая, кто так сделала, - прошептал он и облизнул пересохшие губы.
- Я принесу тебе воды, - Семерка направилась к дверям.
- Постой! – поспешно окрикнул ее Гай.
Девушка обернулась.
- Ты только не долго, - буркнул он. - И сразу возвращайся.
- Я рядом, вода в сенях.
Гай пил жадно, не обращая внимания на струйку, стекающую по подбородку на грудь. Ледяная вода приятно холодила.
- Открыть окно? Здесь душно, - предложила девушка.
- Я привык. Не люблю сквозняков… Но если ты хочешь, открой, - вдруг легко согласился он.
- Нет, сквозняки нам ни к чему. Спокойной ночи, Гай. Если что, я рядом, - и девушка направилась к себе.
- Постой, ты куда?
- К себе в комнату.
Гай сел в кровати, оперся на руки. В его положении вся сила, весь упор всегда приходился на руки, и мышцы были литые, накачанные, огромные.
- Ты можешь… остаться? – спросил он как-то неуверенно, что никак не вязалось с его образом грубого наглого собственника.
- Хорошо, я принесу свой матрас, - легко согласилась девушка.
- Не надо, - остановил ее Гай. – Иди ко мне, - и он откинул край простыни. – Можешь лечь рядом? – он напряженно ждал ее ответа, исподлобья взирая на нее.
Девушка улыбнулась и подошла к кровати. Осторожно легла с краю, укрылась одним с ним легким покрывалом. В следующую минуту она повернулась к нему, прижалась и обняла его, как ребенка. Он словно ждал этого, прильнув к ней.
Через мгновение юноша уже ровно посапывал, забывшись спокойным мирным сном. А девушка еще долго лежала с открытыми глазами, глядя в окно, на иероглифы, выписываемые ветками яблонь на ветру. «Морей неведомых далеким пляжем идет луна, жена моя. Морей неведомых далеким пляжем идет луна, жена моя. Морей неведомых…». И слезы текли из глаз.