более опытные королевские воины!... Умоляю, бросай оружие, дорогая! Ты не сможешь воевать, только погибнешь!... Именем Короля, освободите дорогу!!!...
Воины молча расступились, хотя, безусловно, посмеивались в душе, и готовы были сорвать свою злость от затянувшегося и прерванного тправления на всех.
А Воительница только грустно проронила: «Но я же защищаю Вас и Ваше королевство!».
Взгляд же Королевы только печально говорил: «Ах, дорогая! Королевство не стоит твоих мук,!.... Это все – лишь прихоти его правителя!.... Если бы только ты это понимала!».
С противоположной стороны приближался шумный отряд других воинов, возглавляемых… самим Королем, вопящим на все улицы: «Где ты, дрянь?.... Найду – казню на месте!».
Эхо этого отвратительного вопля пронзило Воительницу насквозь и она осознала, что затевается черное пламя, из темно-желто-уродливых ромбиков капризов, некогда бывших, белоснежными, лишь чуть отливающими золотом, знаками, которое нельзя потушить… Или же в ее силах остановить его жадные, бешеные языки?
- Ваше Величество! – смело крикнула она Королю сквозь гул толпы воинов, а Королева, прикидывавшая, как безопасно пришпорить коня, не двигающегося с места; вновь встревожено задергала его поводья и взмолилась: «Тише, дорогая!.... Лучше уезжай, пока есть возможность и он тебя не заметил!... Быстрее, беги!!!...».
Но она вынуждена была самоотверженно приникнуть к шпорам Воительницы, все еще стараясь заслонить ее от окруживших стражников и незаметно дать убежать от их предводителя – того, чья корона так безобразно треснула от гордости и самолюбия и чья мантия превратилась в хватающего все монстра мига желания!
- Ах, вот ты где! – скалясь, с кокетливой злостью выкрикнул он в сторону своей супруги, жалобно уговаривающую его взглядом отпустить ни в чем не винную девушку. – А ну иди сюда!!!
Королева, помня бесцеремонные толкания стражи в спину алебардами, больно колющие в ее хрупкие лопатки; предпочла сама встать и подойти к мужу, при этом не отходя далеко от коня Воительницы; вначале все растерянно, а затем недоуменно, наблюдавшей, как Король сам приблизился к Королеве, загораживающей… ее всеми способами, взял дрожащую супругу за простенькую корону, прочно вкрепленную в волосы, приговаривая: «Сюда, я сказал!.... Что же ты за дрянь?!!... Я тебе покажу!!...»!
- Оставьте свою жену в покое! – желала было протянуть к, слабо сопротивляющейся, Королеве руки Воительница, но массивный флаг мешал. – Как Вы можете ее так мучить?!.... Лучше сказали бы, если желаете, конечно, на дорогу моим воинам что-нибудь… А то невежливо без распоряжений Вашего Высочества ехать!...
- Молчать!!! – прежде всего, рявкнул тот, на, Королеву, вырывающуюся и едва слышно простонавшую: «Ничего не слушай, беги скорее, он хочет тебе только нехорошего!!!...»; после любезным тоном проговорил: - Вот эта глупая упрямица… – он еще раз грубо толкнул свою, почти обессилевшую, супругу. – …своим недопустимейшим поведением меня разозлила… И если хочешь, чтобы я снова подобрел и перестал ее мучить, укради для меня алмазную вазу – военный трофей, из соседней страны, и принеси в мои покои… И с ней ничего плохого не случится, клянусь!....
- Будет исполнено, Ваше Величество! – с готовностью ответила Воительница и поспешно развернула коня на страну, куда она и ее воины отправлялись; под довольную усмешку Короля и печальный взгляд Королевы.
Она… словно предчувствовала, что непонятные, зловещие стаи черных звезд в небе в ужасе убегали от вероломных воинов, срывающих петли с чужих домов и лезущие в драку с первым встречным ради замеченного чужого тусклого гроша.
Воительница прилагала все усилия, чтобы не допустить убийства, ведь была правильно уверенна: пусть лучше война будет незримой (под звон устрашений и дипломатии) чем непоправимо калечащей и уносящей жизни.
Она украдкой тушила поджоги и показывала места укрытия пленникам, перепуганным жителям чужой страны.
За это они готовы с радостью были передать жемчужную вазу – самое ценное, что у них есть, но… на нее незаметно и так щемяще упали маленькие рубиновые капельки, усыпляющие буквально… мысли Воительницы, невольно растормошенные, ее жадными воинами, пустившими камнем в ее замысловатый, но плохо защищающий шлем…
Это стало словно как ударом в сердце Королеве, от горечи бросающейся на решетки темницы и кричащей: «Что же ты наделал?!... За что отправил ее на войну?!... Бессовестный!!...».
Этот крик открыл перед ней совершенно новый мир, ступенькой к которому стало лезвие палача и гордое эхо Короля: «Не твое дело!!!.... Умолкай же навеки, ничтожество!...».
И, после черных лезвий мига и неотпущенных на волю звездочек чьих-то глаз, он спокойно пошел к себе в тронный зал, где его ждали новые, холодные и лживые, придворные красавицы, никогда не способные заменить Королеву, золото и пир, серо-одинаковый, громогласный голос стражи, докладывающей, что: «прибыл отряд из соседней страны».
Услышав это, Король вскочил, оттолкнув придворных и расплываясь в коварной улыбке, что снова медленно пробуждала шипящих ядом мысли, при взгляде на радостно вбегающую Воительницу, несущей в руках жемчужную вазу.
- Ваше Величество…. – хотела она обратиться бодрым голосом, как остановилась, чувствуя какую-то необъяснимую тоску и пустоту внутри: перед ее глазами сверкали стены алмазами, выжидающе-вальяжно располагался Король, а… Королевы не было!
- Умница! – тем временем игрался мантией тот, потягиваясь к вазе, - Ну, передай вазу своему правителю; а награду за нее можешь оставаться на пир и… вообще жить со мной, во дворце…
– Почему Ваша жена не сидит рядом с Вами? – будто не расслышав последних слов, спросила та. – Ей не здоровиться?... Что-то с ней случилось?... Может, помочь ей?...
- Она…. – забегал глазами Король, гадливо поморщившись, - Она болеет и не может выйти, чтобы тоже принять твой дивный подарок; но надеется, что ты ее извинишь за это… Ну, довольно, давай вазочку и сядь со мною за стол: я хочу непременно отметить твою победу и выпить за ее скорейшее выздоровление!....
Воительница невольно отступила, почуяв неестественно слепящий огонек в его глазах и отголосок чего-то, трагически затаившегося во тьме подвалов замка; что-то звало ее, терзало сомнениями, не позволяло верить всему, что происходило…
- Я… обязательно приду, Ваше Высочество! – решила она, поклонившись перед необычайно обрадованным Королем, - Только сниму доспехи и поблагодарю воинов за соучастие в нелегких боях!...
- Хорошо! – мягко бросил тот, - Только быстрее приходи назад, я жду!...
Эти слова оттенялись тем неприятным гулом волков и ветра, мрачные огоньки которых обычно печально убегают в более спокойные углы портьер, ставшими причиной того, что…
Воительница чуть не потеряла спасительную веточку рассудка среди океана хаотичных мигов – ведь за одной из них, таких ободранных и испачканных, тепленькие и ласковые руки и сердечко Королевы были откинуты от закрытых, ржавых железом, дверей свежего дыхания и долгожданного солнышка… твоего спасения, спрятанного в тусклом ключике, недалеко от которого была отброшена простенькая корона, крепко вкрепленная в волосы!
Их хозяйка уже не знает, что по ним украдкой мягко провела ладонью Воительница, что смахнула слезу и, скинув в, заросшем паутиной, углу доспехи, шлем, осталась в одной простенькой и длинной рубахе; а на собственные, коротко остриженные, волосы накинула черную длинную шаль (чтобы дать почувствовать себе, к чему приводят, слишком жестоко-насильно, растормошенные маленькие рубиновые капельки)…
Когда она вошла в тронный зал, они снова появились, только на глазах и лишь стали странно-светленькими, как мираж справедливости и красоты света власти, перевернувшиеся картины которой были перед их больно жгучим дождем: Король, как ни в чем не бывало, видимо, соскучившись, снова развлекался среди придворных красавиц; будто не зная, что…
- …Выходит, это вы убили свою жену? – чуть заметно прошептала девушка, сдерживая отвращение.
- Что это ты такое болтаешь, крошка? – отвлеченно слепо оглянулся на нее тот, маня к своему трону. – Впрочем, ты права… Ну и что?... Лучше иди сюда, я подарю тебе, в утешение, вместо этого убогого платка корону… Да и поставлю вазочку возле себя… Только дай ее и иди ко мне!...
Услышав его последние слова, Воительница ахнула и, исполненная шока, метнулась к окну и швырнула туда изо всех сил трофей, столь нелегко доставшийся ею.
- Вы эту вазу не заслужили!!! – отчаянно выкрикнула она. – Пусть хоть эта потеря отрезвит Вас и напомнит, что Вы нарушили клятву ради какой-то игрушки и каприза!!!...
- Что?!! – изменился в лице Король, вставая с трон, - Ты смеешь что-то выкидывать без моего разрешения?!.... – неожиданно он снова сел и на его лице засиял оскал.: - А ведь для этого должны быть причины! Ты что-то сделала, что осквернило трофей, признавайся и я прощу тебя… И ты будешь жить, со мною, во дворце…
- Моя вина лишь в том, что я отпустила всех пленных, вывела жителей, затушила пожары и старалась никого даже не ранить в чужой стране; хотя находилась на войне!... – чистосердечно, сдавленным от горя, голосом ответила Воительница, снова беря флаг и скидывая шаль, замирая с тоскливо-покорным взглядом…
Она ощущала, как ее, под властный хохот и визг Короля: «Давайте, крепче оковы завяжите, только такая ей судьба: она, струсившая предательница, ни одного врага не убила, обменяла у них на какую-то вазу честь своего Короля и королевства!!!....»; приковывают цепями к столбу и… осколками жемчужной вазы тормошат слишком больно, долго и резко, необратимо рубиновые капельки, тревожено покидающие стуки сердца; знающего, что Король снова пирует, с некоторым стительным наслаждением наблюдая огонь, жадно уносящий некогда белоснежные знаки флага; и рисуется перед придворными красавицами, что столько времени, риска и сил было потрачено в неблагодарное болото тьмы, что…
Где-то она снова встретит Королеву, взгляд которой печально хранит улетающие листики солнышка, прячущиеся среди миража того – яркого, шумного, призрачного света…
