Обретение

послал команду конечностям. Ноги подняли тело, доставили по назначению и обратно. Руки так же безукоризненно выполнили возложенные на них обязанности.
Мальчик вновь присел у черного зева и осветил его внутренности. Кругом паутина, только не понятно, чем именно питаются здешние пауки...
«Как чем? – усмехнулось подсознание. – Конечно же любопытными мальчишками, что суют свой нос куда не следует».
Мальчик невольно отдёрнулся. Потом переборол внутренние страхи и осторожно свесился вниз. Подвал оказался неглубоким: метра полтора, не больше. Пол устлан сырой соломой – по всему какой-то водосток. В противном случае вонючую жидкость отсюда пришлось бы вычерпывать вёдрами. Мальчик несказанно обрадовался, но гадкое подсознание и тут приземлило:
«Дурачок, разве не знаешь, что вода может легко просачиваться сквозь мельчайшие трещинки в камне... Тут же: строительные швы – раздолье для воды! Но только не для тебя».
Мальчик повременил и спрыгнул вниз.
Во все стороны полетели комья прелой соломы. Мальчик поёжился. Смахнул свободной рукой приставшую к брючкам грязь. Затем выпрямился во весь рост и осмотрелся. С трёх сторон напирали стены. В четвёртом направлении обозначился мрак. Света от лампадки хватало метра на два – два с половиной, после чего чёрная бездна поглощала и его.
Мальчик напоследок глянул вверх.
Чернь темницы ухватилась за взор.
Мальчик вскрикнул и быстро засеменил вперёд, изредка бросая косые взгляды через плечо.
В голове вертелась одна-единственная мысль:
«Правильно ли я поступил?..»
На протяжении какого-то времени проход шёл прямо. Затем мальчик почувствовал, что с каждым его новым шагом скользкая поверхность опускается всё ниже и ниже.
«Эх, не поскользнуться бы...»
Не успел мальчик толком обдумать мысль, как пол резко вырвался из-под ног... Блеснула во тьме, прощаясь, лампадка. В ушах засвистело, а за шиворот тут же набилась вонючая солома. Мальчик растопырил руки и зачем-то зажмурился. Наверное, так было легче. Полёт в неизвестность оказался недолгим. Наклонная поверхность исчезла, и мальчик рыбкой плюхнулся в вязкую жижу. Он тут же заработал руками и ногами, силясь поскорее всплыть. Последние метры своего падения мальчик звонко кричал, так что воздуха в лёгких совсем не осталось. Однако всплыть оказалось непросто. Конечности обвило что-то вязкое, сродни водорослям, а опрометчивые телодвижения только ещё сильнее затягивали их путы.
Мальчик понял, что вот теперь точно доигрался. Он рванулся из последних сил и всё же вырвался. Вынырнул, вдохнул полной грудью, закашлялся. Потом начал отплёвываться. Смрад стоял жуткий, как в Римских клоаках. Мальчик не знал, какого пахло именно там, но думал, что ничуть не лучше, чем здесь.
Совсем рядом обозначились очертания массивной плиты. Мальчик уцепился скользкими пальчиками за её кромку и попытался выбраться из хлюпающей трясины. Удалось лишь раза с четвёртого. Смрадная субстанция не желала отпускать так просто. Мальчик отполз по плите к стене, развернулся и вжался спиной в ледяную поверхность.
Если бы на плиту, в том месте, где он карабкался наверх несколькими секундами ранее, легла уродливая клешня водяного, мальчик бы ничуть не удивился. Напротив, ему было непонятно, почему этого так и не произошло...
Мальчик тяжело дышал, растирал по рукам жижу и попутно привыкал к новой обстановке. Туннель, метров шесть в высоту. По ширине и вовсе метров десять. В центре «благоухает» река нечистот – как-то иначе и не назовёшь. По краям, вдоль стен, уложены плиты, шириной в метр, которые уходят вдаль на вроде тротуара. По всему, аллея. Только не солнечная и тенистая, как на поверхности, а жуткая и смрадная, отчего стынет кровь в жилах. На стенах всё те же канделябры, только на сей раз, в них закреплены вовсе не свечки, а самые настоящие факелы. От их яркого света казалось, будто глаза животных горят огнём лютой злобы, а их отлитые гривы развиваются на слабом сквозняке.
Мальчик проглотил страх, поднялся. Оглядел себя со всех сторон и горестно вздохнул – не таким он желал вернуться к папе. Хотя... Какая уж теперь разница. А папа, несомненно, примет его в любом виде. Отругает только мама... Точнее взгреет, как следует, не иначе. Но до этого радостного момента нужно ещё дожить.
Мальчик плюнул на всё и поплёлся незнамо куда.
Он брёл около часа – так, по крайней мере, должно было быть, если принять каждый шаг за секунду. Мальчик насчитал их порядка трёх тысяч. Он считал просто так, чтобы не думать о плохом. Затем на пути возникла деревянная лестница, ведущая вверх. Она крепилась к стене стальной проволокой.
Мальчик, без тени сомнений, ступил на нижнюю перекладину. Та жалостливо скрипнула, но мальчик не обратил на это внимания. Он знал, что если идти по туннелю и дальше, то это займёт целую вечность. Причём он так никуда и не выйдет. Точнее ничего не достигнет.
Верхний уровень мало чем отличался от нижнего. Только тем, что вместо реки нечистот тут проходила узкая колея, по которой, скорее всего, толкали вагонетку. По крайней мере, поездом здесь и не пахло. Всё остальное пространство было выложено бетонными плитами.
Мальчик вздохнул и полез выше.
Уровни сменяли друг друга. Они походили на пазлы в руках младенца. На одних мальчик останавливался, другие преодолевал даже не задерживаясь. Казалось, что лестница подобна самим туннелям: и по той и по другим невозможно бежать. Они словно окольцованное время, которое течёт здесь, подчиняясь чьей-то посторонней воле. Воле безумца, воле психа, воле детоубийцы.
Мальчик замер. Огляделся. Этот уровень не был похож на предыдущие. Он был совершенно иным. А это значило одно: час истины пробил!
Мальчик осторожно ступил на обсидиановый пол. С двух сторон надвинулись точно такие же стены. Над головой навис мутный потолок. Канделябры на стенах сменили форму. Теперь они были вовсе не львами, а уродливыми змеями, что обвивали обоюдоострые клинки. Свет от факелов словно поглощался стенами, полом и потолком. Мальчик понял, что роль отражателя отведена лишь ему. Он словно звёздочка в извечном холоде космического пространства. Словно искра во мраке закрытой комнаты. Словно трепещущий огонёк за закопченным стеклом лампадки.
Сделалось немного не по себе. Но мальчик упорно гнал страх прочь. Сейчас ему было не до него. Он уже близко. До цели остались считанные шаги. И нужно поскорее их совершить, чтобы развеять оставшиеся сомнения.
Мальчик вздохнул и двинулся вперёд.
Примерно через пятьсот метров его встретили жуткие ворота. Две затворённые створки, на поверхности которых проступал блестящий серебром орнамент. В центре композиции – чёрная Земля. Чуть левее над ней нависла гигантская голова змеи. За змеёй выстроилась армия тьмы: жуткие создания с телами людей и головами грифонов; припадающие к земле твари, у которых срезана верхняя часть черепной коробки; своры недочеловеков, распахнувшие над головами перепончатые крылья.
Мальчика поразило то, что армия тьмы вовсе не кралась, как об этом принято говорить всуе, напротив, жуткие существа ступали ровными рядами даже не помышляя скрывать своих действий. Они словно насмехались над недальновидными людьми. А последние склонились ниц на правой створке. Задние ряды протягивали руки к небу. Однако последнего больше не было. Кругом раскинулась решётка из терновых прутков... Мальчик пригляделся и понял, что это вовсе и не терновник, а самая настоящая колючая проволока, острые шипы которой излучают обжигающий свет. Но некоторых людей это, такое ощущение, нисколько не останавливало. Они карабкались по телам друг друга вверх, хватались окровавленными руками за острые завязи... На их лицах застыли маски боли, но они всё равно желали обретения свободы. Им было невдомёк: последней больше нет. Вокруг остался лишь мрак. Мрак, который с каждой секундой всё решительнее сужает кольцо...
Но один персонаж на правой створке не боялся наступающего мрака – это маленький мальчик, что стоит впереди толпы, широко расставив ноги и вскинув вверх подбородок. Он держит в правой руке нож – единственное оставшееся оружие, – левая сжата в кулак. Всем своим внешним видом мальчишка говорит: дальше вам хода нет! Но мальчик не понимает, зачем ему спасать всех этих трусов. Он думает лишь о брате-двойняшке, о маме, о папе... До остальных ему нет дела – пускай выпутываются, как хотят! Ведь точно так же они думали друг о друге, когда ещё светило солнце над головой. Так пускай это будет кара. Страшный суд. Судьба, которой они все верили.
Ворота дрогнули. Где-то в глубине стен поселился зловещий рокот. Пол под ногами содрогнулся.
Мальчик мотнул головой. На какой-то миг ему показалось, что серебристый орнамент на створках ворот ожил. Точнее не ожил, а показал всё как есть. А если ещё точнее: то, как будет в скором времени.
Чёрная Земля раскололась пополам.
Мальчик отступил, посматривая то на отворяющиеся ворота, то на ножик в правой руке – и когда он только успел его выхватить?..
Створки неспешно скользили в пространстве, и мальчик знал, что в эти самые секунды где-то далеко за гранью вспыхивают новые звёзды, рождаются очередные миры, выходят на путь путники... а попутно взрываются целые галактики, гибнут ни в чём неповинные дети, крадутся во мраке хищники. Это была эволюция. Высшее мироздание. Истина.
Створки ворот замерли. Жуткий гул стих. Пол под ногами успокоился.
Мальчик решительно шагнул вперёд.
Это была огромная полукруглая зала, пол которой вспарывали многочисленные канавки, так похожие на русла пересохших ручейков. Сфероидальный потолок усеивали мерцающие серебром звёздочки. В отдельных местах они одиноко пульсировали, словно трепетно дышащие дети, перед тем, как заплакать. А кое-где вились целые рои переливчатых огоньков, соединённые невидимыми нитями в определённые последовательности.
Мальчик разинул рот.
Это были созвездия!
Над головой застыла Полярная звезда.
«Неужели снаружи уже ночь? Хотя... Если учесть, сколько я тут блуждал – самое то. Вот крику-то сейчас дома...»
Внезапно мальчик понял, что уже давно ощущает на себе пристальный взгляд сотен глаз. Это началось, как только отворились врата, просто в порыве чувств, он не сразу осмыслил данность. Мальчик оглядел залу.
На противоположной стороне высился трон. Сидящего на нём мальчик не разглядел – тот был словно укутан в ночь. Не помогали даже расставленные по всей зале свечи. Свет от них блек, касаясь пол сидевшего.
«Совсем как стены в туннеле за спиной...»
Вокруг трона, в три ряда, стояли люди в туниках с накинутыми на головы капюшонами. Монахи.
Мальчик в отчаянии принялся всматриваться в лица. Он искал знакомое выражение усталости... Однако под капюшонами ворочались лишь тени, так что ничего нельзя было разобрать.
Ряды дрогнули. Пришли в движение. Медленно расступились.
Мальчик увидел ещё одного персонажа трагедии – а в том, что он стал участником именно трагедии, не было никаких сомнений.
У подножий трона на коленях склонился человек. Он словно молился сидящему или, наоборот, смиренно внимал его волю.
- Папа? – Мальчик выронил нож. Тот со звоном отскочил от бетонного пола. Вспыхнула и погасла одинокая искра.
Восседавший на троне вскинул руку. Его перст указывал на