«Я все еще считаю, что рассказы – это великая вещь, нечто не только
вдыхающее в нас новую жизнь, но и спасающее нас. Я говорю об этом
Совсем не метафорически! Умение хорошо писать – хорошие рассказы
- это основа воображения, его ударный механизм».
Стивен Кинг
«Действительность не может застраховать реализм. Она просто дает
ему то, что дает. Но почему реализм должен ограничивать себя, держась
только за действительность? Что сказать о картине, на которой решительно
ничего нельзя увидеть, кроме того, что, собственно, на ней изображено?..»
Бернар Ноэль
«Где-то рядом есть нечто такое, что пытается тебя схватить, нечто ужасное,
Бесформенное, от чего невозможно убежать…»
Джон Карпентер
КЛИНИКА ДОКТОРА ИВАНОВА
Тьма стояла кромешная. К тому же дождь разошелся не на шутку, не прекращаясь ни на секунду. Однако мое ночное дежурство в клинике было на редкость спокойным, и я сидел в кабинете, склоняясь над кипой никому не нужных бумаг. Я заполнял один бланк за другим, не замечая , как ползут минуты на циферблате. Кроме меня в отделении находилась медсестра, но она закрылась в лаборатории и по всей видимости смотрела широкоформатные сны.
Как это часто бывало, сон постепенно свалил и меня. Сначала я пытался с ним бороться, но к половине второго окончательно сломался, выронил ручку, голова упала на бумаги…
Спал я недолго. Застрекотал кузнечиком телефон, и он привел меня в чувства. Трубку брать не хотелось, но предательская рука автоматом потянулась к ней.
-Слушаю вас!
-Примите груз… - прозвучал неприятный голос, и связь прервалась. Надо заметить, что «грузом» в нашей клинике называли покойников, а я уже собрался перебраться на диванчик и отдохнуть по полной. Потянувшись, я встал и подошел к окну. Дождь по-прежнему стучал в стекла и по подоконнику, изрядно усиливаясь.
Из лаборатории появилась медсестра – сексапильная особа неопределенного возраста в коротком прозрачном халатике, выставлявшем ее тело в определенных предметах женского белья напоказ. Она вопросительно уставилась на меня, поскольку больше смотреть было не на что. Раздался оглушительный стук, который окончательно поставил меня в рабочую колею.
-Нужно принимать… - зевнул я и направился к двери.
Не успел я ее открыть, как натолкнулся на свеженький гроб и едва не споткнулся. Там, аккуратно сложив руки на груди, лежала мерзкого вида старуха. Я покосился, на стоявшую рядом крышку и возмутился.
-Что они себе позволяют!? Мало того, что подсунули эту дохлятину под дверь, да к тому же и не закрыли!
Я вновь посмотрел на старуху, зеленоватая кожа которой напоминала подгнивший инжир, а приоткрытый рот скривился в подобие улыбки и отвернулся.
-Я уберу ЭТО в кабинет, - сказал я без особого энтузиазма, а сестра переминалась с ноги на ногу, словно ей приспичило по нужде, - Не дай бог, больные увидят, скандала не оберешься! – и добавил, - А вы разыщите санитаров, пусть отнесут в морг.
-Хорошо, - облизнулась медсестра и пошла по коридору, похотливо виляя задом.
«Эх, если бы не эта старуха!..» – вздохнул я и принялся перемещать гроб.
Затем я перенес крышку и положил ее туда, где ей и было место.
Сев за стол, я стал предаваться приятным фантазиям, в которых мы с моей помощницей занимались тем, чем обычно занимаются взрослые люди, оставшись наедине. Мои мечтания были прерваны подозрительным шумом, доносившимся со стороны гроба. Я повернулся и едва не подавился собственным языком. Крышка, несколько мгновений назад водруженная на место, валялась на полу, а отвратительная старуха сидела, положив пергаментные руки на колени. И хотя ее глаза были закрыты, создавалось впечатление, что она буквально сверлит меня взглядом.
Что делать?
В два прыжка я оказался за спиной покойницы, схватил ее за плечи и уложил в гроб. За дверью послышались шаги. Медсестра явилась с двумя дюжими санитарами в костюмах цвета морской волны, с марлевыми повязками на лицах и пилотках, глубоко надвинутых на глаза. Они встали в голове и ногах гроба и наклонились, чтобы поднять его. В руках сестры оказался чупа-чупс, и она принялась посасывать его с неоднозначным чувством.
-Осторожнее! – сказал я и для верности похлопал ближнего ко мне санитара по плечу.
Он рассыпался, словно был сделан из песка, гроб стукнулся об пол, рассыпался второй санитар. Я почесал затылок, несколько мгновений рассматривая валявшуюся на полу униформу. Сестра перестала сосать леденец, и из ее рта кокетливо торчала белая пластмассовая палочка. От удара об пол гроб раскололся, старуха вывалилась и лежала на боку, согнув ноги в коленях, а ее правая рука словно поддерживала голову, соблюдая определенное удобство.
С улицы послышался шум, а прямо за стеклом мелькнули странные тени.
-Бежим! – закричал я, - Ее нужно оттащить в морг!
Я схватил сестру за руку, а старуху за волосы и помчался по коридору со скоростью, на какую только был способен. Пробежав несколько метров, я свернул налево и понесся по лестнице вниз, увлекая за собой женщину и продолжая волочить труп. Я петлял между этажами, то поднимаясь, то опускаясь, я плутал в больничных лабиринтах, не встречая на пути ни единой живой души, как вдруг почувствовал, что мне слишком легко двигаться. Я остановился и оглянулся и… не увидел за собой ни медсестры, ни старухи, но в руки сжимали обрубок женской руки и клочья седых волос. Я с отвращением швырнул все это в пластиковое ведро и помчался дальше, схватившись за голову. Только оказавшись на улице, я отдышался и взглянул на больничный корпус, часть которого освещал фонарь. Прислонившись к стене и вытянув ноги, там сидела мертвая старуха. Ее голова по большей части лишилась волос и склонилась на бок, глаза были по-прежнему закрыты, а рот кривился в ужасной ухмылке…
Я попятился, оступился и упал в лужу… Слышался страшный вой, а в раскрытые окна клиники вылезали жуткие твари…
ЛЕНЬ
Меня так раздирает лень, что я не могу подняться с постели. Я лежу словно мертвец. Ни один мускул не шевелится. Не знаю, каким образом мне удалось открыть глаза, но теперь они уставились в одну точку на потолке и не двигаются. Я вижу муху, ползущую от трещины, быстро-быстро перебирающую лапками. Я не завидую ей, ведь ее не одолевает лень. Вот она вздрогнула, поскольку трещина стала шире, она расправила крылышки и полетела вниз. Она садится мне на лоб, но я не прилагаю усилий, чтобы согнать ее, хотя ощущение зуда доставляет мне сильное неудобство. К мухе присоединяется самец, и они вместе исследуют мое лицо, а затем начинают совокупляться, издавая неприятные звуки. Я лежу неподвижно. Другие насекомые (не могу сказать, какие именно) щекочут мои голые руки и ноги, и это становится невыносимым. Я же остаюсь в прежнем положении и слышу крики, доносящиеся с улицы. Это резвятся глупые дети. Раздается шум автомобильных двигателей, завывание сигнализации, какие-то скрипы, стуки, громкие голоса выпивающих мужчин. День вступает в кульминацию, но мне не интересно, я подавил эмоции. Я не хочу ничего слышать, я не желаю ничего видеть, но раз уж веки разомкнулись, то мне лень их закрывать. Трещина на потолке расширяется, и оттуда на меня сыпется пыль. Пустяки! Оглушительный удар сотрясает стену, но я спокоен. Следует второй удар, третий… четвертый… Слышатся голоса, но мне лень разбирать конкретные слова. Я лежу, а со стен и потолка сыпется штукатурка, краска и еще, бог знает что! Наконец-то мушиное совокупление закончилось, мухи отправились восвояси, однако зуд не исчез, а я… Последнее, что я вижу, это каменные блоки, летящие прямо на меня… Сейчас один из них угодит мне в голову…
ТЕЛЕФОННЫЙ РАЗГОВОР
Она услышала телефонный звонок и поспешила поднять трубку. Она ждала его звонка с самого раннего утра и уже готовилась к встрече.
-Алло! – прощебетала она приятным голоском, присаживаясь на стульчик и поправляя полы коротенького платьица.
-Здравствуйте! – раздался грубый мужской голос.
-Кто это? – она думала о нем.
-Сейчас вам будет очень хорошо! Подождите!
-Кто говорит? – она насторожилась.
-Не бросайте трубку, вы почувствуете мою силу!
-Перестаньте! - ее раздражала наглость звонившего, - Представьтесь… Или я прекращаю разговор…
-Не стоит этого делать, - продолжал голос, но она, сделав усилие, оборвала связь. И…
Неведомая сила подняла телефонную трубку и ударила ее по лицу. Затем провод словно змея опутал ее икры. Она взлетела в воздух, зависнув головой вниз посреди комнаты под потолком. Полы платья задрались, открывая стороннему наблюдателю интересный обзор. О как бы был счастлив, увидев такую картину, ее возлюбленный! Но его не было, а она извивалась, совершая невообразимые движения руками. Так продолжалось несколько минут, а затем невидимая рука сдавила ей горло, не слишком сильно, но дыхание перехватило, пропал голос, ища выход где-то в нижней части тела. Прошло еще две минуты, и она стала раскачиваться точно маятник, причем с каждым движением амплитуда увеличивалась, и вскоре голова ударилась о стену. Следующий удар был сильнее, а потом кто-то резко развел ее ноги в стороны, почти разорвав связки в промежности. Тело понеслось вперед и со страшной силой врезалось в потолок так, что соседи, смотревшие по телевизору интересный сериал, возмутились и принялись выражать негодование матерными словами и азбукой Морзе по батареям. Но она не могла этого слышать, она лишилась чувств. Разбушевавшийся невидимка продолжал наносить ее ватным телом удары по стенам, мебели, потолку и полу. Руки превратились в плети, кровь и мясные ошметки загадили все вокруг. На одно мгновение движение прекратилось, тело вновь повисло вниз головой, но уже в следующее оно было разорвано на две части и выброшено в окно, увлекая за собой деревянные рамы и осколки разбитого стекла…
ПРОГУЛКА
Они договорились о встрече ровно в четыре по полудню у кинотеатра.
Молодой человек готовился к этому событию всю неделю и сегодня сбежал с работы аж в одиннадцать. Доехать от Красной Пресни до Бескудникова не составляло труда, и уже в половине первого он был дома. Оставались три с небольшим часа, но они, как водится, самые тяжелые. Он помылся, побрился, послушал музыку, побродил по комнатам и даже взял в руки книгу, но скакали точно заяц в облаках, и он выглянул в окно. Погода стояла великолепная, лишь где-то далеко на севере появилось малюсенькое белое облачко. Все! Он обул кроссовки и выскользнул на улицу. «Пройдусь по району, дам круг, ведь для меня – семь верст – не крюк, прибуду в назначенное время, ну на двадцать минут раньше… Ах, как я люблю ее!» Он не придал значения тому, что с севера двигались редкие облака, но в жару немного тени не помешает. Он пошел к Дмитровскому шоссе и направился в сторону противоположную от кинотеатра. Он добрался до перекрестка Дмитровки и 800-летия Москвы, посмотрел на то место, где когда-то стояли пятиэтажки, вздохнул и
