По ту сторону заката

или всю ночь. Свеча догорела почти до основания, но когда Айслинн сказала «Всё!», она с удивлением обнаружила, что солнце ещё не до конца скрылось , и последние закатные лучи просвечивают сквозь деревья.
Волшебница забрала у неё огарок свечи, а потом повесила на шею тонкую цепочку:
- Теперь Обряд закончен.
Голос её звучал печально.
- Уже…всё?
Голос Гермионы звучал от волнения хрипло. Вот так, всё! И ничего уже нельзя изменить. Она потрогала цепочку, огляделась. Солнце за окном погасло, в комнате стало совсем темно. Кошка оглянулась, в темноте её глаза горели ярким зелёным светом. Потом она опять выгнула спину и спрыгнула Гермионе на колени.
- Ну, что ж, - будничным тоном сказала Айслинн. – Теперь можно и о будущем побеседовать.
«О каком «будущем», нет у меня будущего», - горько подумала Гермиона, поглаживая кошку за ушами, но вслух ничего не сказала. Однако это и не требовалось. Айслинн словно угадала её мысли.
- Не всё ещё пропало, - сообщила она ворчливо, подталкивая гостью к кухне.
Они опять уселись за стол. Айслинн мановением палочки зажгла множество свечей, и по стенам сразу же запрыгали причудливые тени. Скоро на стол явился кипящий чайник, чашки и всё, что полагается к чаю.
- Не хочется, - покачала головой Гермиона.
- Пей, захочется, - строго возразила хозяйка.
И действительно, после первых же глотков, Гермионе захотелось и варенья, и булочек, и печенья. Кошка примостилась рядом, беспокойный петух бродил по полу и что-то клевал. В приоткрытую дверь прошмыгнула большущая жаба. Гермиона отщипнула кусочек булочки и кинула жабе. Но петух шустро перехватил подачку.
Айслинн строго погрозила ему пальцем и поманила жабу пальцем. Жаба запрыгнула на лавку и важно уселась там.
-А теперь рассказывай, о себе, о Поттере. Посмотрим, что тут ещё можно сделать.
И Гермиона, неожиданно для самой себя, начала долго и подробно рассказывать. Так долго и подробно она не рассказывала о своей школьной жизни даже родителям. Айслинн внимательно слушала, время от времени отщипывая кусочки то жабе, то петуху, кивала головой, задавала вопросы. Так они просидели почти до самого рассвета.
- Ну, не так уж всё и страшно, - подвела итог хозяйка. – Насколько я понимаю жизнь, твой друг сам ещё не определился, кто ему больше нравится.
- Ему нравится Джинни, - горестно сообщила Гермиона и вздохнула. Кошка сочувственно замурлыкала.
- Я бы так не сказала, - ответила Айслинн, вставая. – По-моему, не всё для тебя потеряно, как мне кажется. А поверь мне, я уже долго живу на свете, всякого повидала. Конечно, любовь зависит только от людей. Но у меня есть подходящий талисман, возьмёшь  или нет?
Она махнула рукой, и из соседней комнаты прилетела маленькая шкатулка.
Гермиона колебалась.
- Да или нет? – строго повторила Айслинн, держа шкатулку в руке.
- Мур, - подсказала кошка и потёрлась об руку.
- Да, - торопливо согласилась Гермиона.
- Тогда бери.
Гермиона, занятая печальными мыслями, всё же с интересом следила за происходящим. Петух и жаба тоже внимательно уставились на хозяйку. Та пошарила в шкатулке, достала нечто маленькое и сказала:
- Держи. Теперь это твоё.
В комнате что-то сверкнуло, и что-то тёплое прикоснулось к шее Гермионы. Она пошарила рукой, но ничего не нащупала. Айслинн щёлкнула пальцами, со стены слетело зеркало и ткнулось Гермионе в руку. Она посмотрелась в него и обнаружила маленькую тёплую искру на своей цепочке. Она была невесомой и переливалась золотыми и изумрудными цветами.
- Это талисман, на любовь, на удачу, - торжественно сообщила волшебница. – Остальное зависит только от тебя. Думаю, ты справишься.
Жаба одобрительно квакнула.

Глава 4.
Надежда.

Ах, мальчик мой, в поход сыграли горны.
Осенний ветер реки остудил —
Уходишь ты, и там, в долинах горных,
Ты знай, я жду тебя пока достанет сил.

Но верю я — вернёшься ты, мой милый,
В пороше зимней, или в летний зной.
Я буду ждать, и под звездой счастливой
Пускай хранит тебя в пути моя любовь.

А может статься, без твоей улыбки
Зачахну я, как роза без дождя.
Ты отыщи тогда мою могилу,
Чтоб помолиться на коленях за меня.

И вот когда я голос твой узнаю,
От слов любви мне станет вдруг теплей,
В сырой земле душа моя оттает
И с миром в сердце я дождусь тебя к себе…

«Danny Boy»


О своём визите в Ирландию Гермиона никому не рассказывала. По крайней мере, сразу после возвращения. Да и не до того всем было на тот момент.
Лишь через месяц, когда они втроём собрались в «Норе» перед свадьбой Билла и Флёр, Рон случайно обратил внимание на её цепочку.
- Какая красивая штука, - удивился он. – Я её раньше, кажется, не видел. Откуда она у тебя?
Гермиона нервно убрала цепочку за пазуху:
- Это оберег.
И сделала вид, что очень занята разбором свёртков.
- Оберег, - задумчиво протянул Рон и почесал макушку. – Кто ж тебе обереги дарит, ведь не родители?
Палочка в руках Гермионы дрогнула, пакет упал на пол и его содержимое рассыпалось.
- Ну вот, - обвиняющим голосом заявила Гермиона. – Вечно говоришь под руку.
Рон на секунду задумался, решил, что лучше извиниться и начал собирать рассыпавшееся. Тут подошёл и Гарри.
- Гарри, где ты ходишь? Миссис Уизли когда ещё просила всю эту кучу разобрать, - набросилась она на друга.
Гарри, не возражая, взялся за свёртки.
За пару минут Гермиона успела взять себя в руки и решила, что пора  рассказать о своём путешествии во избежание дальнейших ненужных расспросов.
- Знаете, ребята, - обратилась она к Гарри и Рону, - я, пожалуй, сейчас расскажу вам, откуда взялась эта цепочка. Только не перебивайте.
Она описала и своё появление в Ирландии, и дом волшебницы, и её саму, и её животных. Особенно подробно рассказала об эльфийских заговорах и проклятиях.
Тема проклятий весьма заинтересовала Рона. Он так заслушался, что несколько раз ронял обёрточные пакеты, а верёвку запутал так, что её невозможно стало развязать, пришлось разрезать.
- Вот бы нашу «Нору» так спрятать, чтобы никакой Волдеморт не нашёл, - сказал он мечтательно, не замечая, что из разорвавшегося пакета сыплются на пол конфеты. Гермиона раздражённо отняла у него пакет.
- А зачем ты вообще туда отправилась? – спросил Гарри, задумчиво вертя в руках огромную поздравительную открытку.
- Хотела проверить слова Симуса, помните, он про всякие… обряды рассказывал, - Гермиона не смотрела на друзей.
Рон фыркнул:
- Что там проверять, болтун этот Симус. Сам же признался, что всё выдумал.
- Ничего подобного, не всё, - с жаром возразила Гермиона. – Айслинн мне много рассказала интересного об ирландской магии. Я даже и не подозревала, какие там сохранились древние обряды!
При слове «обряд» она прикусила язык, испугавшись, не сболтнула ли лишнего.
- Ну и что нам толку от этих обрядов? – буркнул Рон. – Ну, существуют они, где-то там. И что с того? Остаётся только тебе диссертацию писать.
- Да, жаль, что ничего из этого нельзя использовать, - вздохнул Гарри и отложил открытку. – Ни для защиты, ни для поисков крестражей.
Гермиона упорно молчала.
- Эльфийская магия штука вредная, - глубокомысленно заявил Рон. – Помню, ещё в детстве Фред с Джорджем мне одну книжку дали…
- Гарри, можно тебя на минутку? – в комнату заглянула миссис Уизли.
- Да, конечно.
Гарри встал, отложил свёртки и пошёл к двери.
Гермиона смотрела ему вслед, стараясь не расплакаться. В последние недели ей часто снился один и тот же страшный сон: Гарри уходит от неё, уходит навсегда. Она отчаянно зовёт его, но он не оборачивается. И она остаётся одна, совсем одна. Остаётся ждать заката…
- Гермиона, смотри какая вкусная штука, я тут нашёл. Попробуй.
Рон протягивал ей огромный леденец.
Она смогла усилием воли сдержать слёзы и даже улыбнуться:
- Спасибо, Рон.
И взяла леденец. Он действительно оказался необыкновенно вкусным.
Хорошо всё-таки, что у неё есть друзья, надёжные, верные! А, может, не всё ещё потеряно?
«Всякое в жизни бывает, иногда уже человек и не надеется, а его желание раз – и сбывается» - говорила старая Айслинн.
Гермиона задумчиво потрогала цепочку. Почему она решила, что всё уже кончено, а вдруг всё ещё впереди?
Как ни странно, после этого разговора кошмарный сон стал меньше её мучить. А потом произошло столько важных и страшных событий, что они почти вытеснили из её памяти и поездку в Ирландию, и самый обряд…
Жизнь в доме на площади Гриммо была такой напряжённой, что Гермиона перестала вовсе думать о себе, а уставала так, что спала почти без снов. А когда непрошеная тоскливая мысль посещала её днём, она усилием воли прогоняла её: «Сейчас не время, не до этого, потом».
А потом настала жизнь в изгнании. Они прятались по лесам, и от друзей, и от врагов. Нервы у всех троих были на пределе, к тому же свою злую лепту вносил и медальон-крестраж. К несчастью, они не сразу это поняли.
Особенно испортился характер у Рона. Он стал невыносимо обидчивым и раздражительным. К тому же у него вдруг проснулась ревность, и он целыми днями донимал Гермиону.
- Ты совершенно не обращаешь на меня внимания, я для тебя пустое место, - бубнил он ей под руку.
Гермиона пыталась сосредоточиться на сложном заклинании, но бурчание Рона мешало и отвлекало.
Стараясь быть терпеливой, она в десятый раз сказала:
- Рон, я прошу, не сейчас. Видишь, я занята.
- Ты всегда занята, - зашипел Рон. – Ты всегда, чёрт побери, занята! А для меня у тебя времени нет!
- Рон, - умоляюще сказала Гермиона, - ну, подожди минутку…
- Я и так жду! – взвился он. – Всю жизнь чего-то жду! А сколько этой жизни-то осталось!
Гермиона тоже рассердилась.
Она выпрямилась и посмотрела прямо в глаза покрасневшему от злости Рону:
- Так чего ты хочешь, говори!
- Я хочу внимания!
- А тебе не хватает? Мы же друзья!
- А я не желаю быть просто другом! – запальчиво крикнул Рон. – Я не хочу делить тебя с другими!
Гермиона побледнела, сощурила глаза и отчеканила:
- Мы друзья, я, ты и Гарри!
В этот момент в ссору вмешался Гарри. Но его посредничество чуть не кончилось дракой. В конце концов, Рон уселся в самом дальнем углу палатки и обиженно замолчал.
- Это всё проклятый медальон, – тихо шепнул Гарри. – Если бы только можно было его открыть!
- Или выбросить, - добавила Гермиона. – Как бы он не наделал беды…Рон совершенно не в себе.
- Я что-нибудь придумаю, - оптимистично пообещал Гарри.
Но ничего придумать он не успел. Очередная глупая ссора окончилась полным разрывом. Взбешённый Рон пулей вылетел из палатки и никакие уговоры друзей не смогли его остановить.
Гермиона молча смотрела прямо перед собой, не в силах что-нибудь сказать или сделать. И тут к ней подошёл Гарри, обнял за плечи и сказал:
- Не переживай, всё будет хорошо.
Она развернулась и уткнулась ему в плечо, а Гарри гладил её по волосам и утешал:
- Всё образуется, вот увидишь. Мы же вместе, мы всё сможем. И Рон скоро вернётся.
Он нагнулся и поцеловал её. Голова у Гермионы закружилась…В глубине души она надеялась, хотя от такой мысли ей стало невыносимо стыдно, что Рон вернётся не скоро. По крайней мере, не сразу. Ей было так хорошо вдвоём с Гарри, первый раз в жизни!
И даже когда Рон действительно вернулся, волшебство той ночи не развеялось полностью, некие незримые нити, казалось, навсегда связали её и Гарри. Быть может, как и говорила Айслинн, ещё не всё потеряно?
И хотя с возвращением Рона они почти не оставались с Гарри наедине,