это был славный городок

Это был славный городок, который словно бы скатился с сутулых плеч уральского хребта и раскинулся в странном беспорядке. Казалось его дома, заранее столбят пространство для будущего расширения своих границ.
Старые покатые горы были покрыты хвойными лесами, и только редкие острые обломки скал вонзались в небо, напоминая о былом величье этого края. Ранней весной, когда случайная оттепель теплым выдохом согревала лес и начиналась капель, тут снова врывался мороз и сковывал все. Каждая еловая или сосновая иголка оказывалась внутри замершей сверкающей капли. И при первом дуновении ветра лес начинал звенеть, а горы серебристо петь, перекатывая звук по своим склонам в потоках зябкого воздуха. А если день стоял солнечный и синева чистого неба нестерпимо резала глаза, казалось, горы сверкают, вспыхивают, то тут, то там блеском драгоценных камней.
Именно в такой, погожий денек, почти в конце учебного года в нашем классе появилась новенькая.
Коротко стриженная, почти под мальчика, с глубоко посаженными глазами она неожиданно возникла в дверях класса и замерла, обводя нас из под-лобья насмешливым взглядом, чуть покачивая не портфелем, а оранжевым туго набитым мешком из нейлона. Немая сцена-не ждали, все замерли и затихли в своем сумасшедшим полете, в броуновском движении перемены. В наступившей тишине прозвучал ее чуть хрипловатый голос:
-Всем привет! Я - Анна. Где посидеть найдется?
Ну, раз только посидеть, значит, ты временно закатилась. Так что с Лосем садись. Вон там, на камчатке. А то он у нас один одинешенек кукует.
Это сказал наш школьный бедокур и оторва Тала, живущий какой-то тайной внешкольной жизнью. Лосем звали крупного сутулого парня с вечно сонным мутноватым взглядом. Равнодушное лицо, которого и сейчас смотрело куда-то в сторону, сквозь всех, сквозь заиндевелое окно. В этом году школа взяла его на поруки. И спасла от суда. Хотя и был он - унылый лентяй и не участвовал в никакой общественной жизни. Да и родители были люди простые, неквалифицированного труда и не имели никакого влияния, и нужных связей. А дело было так.
В старой части города, где преобладали в основном древние частные постройки у них был свой дом, доставшийся от деда. И затеяли они в него провести магистральный газ. И пробивая ходы сквозь кирпичный фундамент и подвальные перегородки, обнаружили в каком-то углу, вмазанные в стену, два кирпича из самого настоящего золота. Их было точно всего лишь два. Милиция потом чуть ли не весь дом по камешку разобрала. Можно представить, как у Лося с родителями голова после такой находки закружилась. Сразу вспомнили все семейные легенды и предания. А места наши издавна славились, не зря их известнейший ученый Ферсман, кладовой Урала называл. Здесь когда-то царила такая золотая и прочая лихорадка, что до сих пор в соседних горах полно старых шурфов и землянок искателей. Нет-нет и сегодня, подростки из приличных семей бегут из дома, в лес, бросая учебу и забывая все на свете, дробят скалы, стащенными где-нибудь на стройке ломом и киркой. Это они Джек Лондона и сказок Бажова начитались.
А Лось с отцом не долго думая, поехали в областной центр, где и решили продать золото первому попавшемуся дантисту. Он то их и сдал родной милиции, посчитав за провокаторов из особого отдела. Наверное, потом после суда, много долгих ночей не спал, кусая от досады губы и шелковый пододеяльник. Такую удачу проворонить и все государству на блюдечке с голубой каемочкой подарить.
Папу Лося шумно и быстро посадили, а за нашего одноклассника школа ходатайствовала, ну и некоторые родители сумели помочь. Вот такое соседство ожидало новенькую. Лось был не просто крупный парень, он имел толстые и широкие бедра, и поэтому ему приходилось сидеть за тесной партой раздвинув ноги в стороны. Когда Анна с трудом села рядом, на самый краешек и тихо попросила его подвинуться, он даже не среагировал. Все так же безучастно продолжал смотреть в окно, где среди белого дня мигала неоновая вывеска “Аптека”, причем светились только буквы “Ап…” и “А”. Анна попросила его еще раз. Полное молчание. Мы, затаив дыхание, ждал развязки. Тогда новенькая, не вставая резким и мощным толчком, сдвинула грузное тело парня, да так что он шлепнулся на левое колено и озадаченно на нее уставился, словно только проснулся и впервые видит.
Но больше никаких слов, никакой реакции. Весь класс это сразу заинтриговала и насторожило. Лось никому не спускал обид, хотя и был абсолютно беззлобным человеком.
А новенькая, как не в чем не бывало, устроилась и стала сосредоточенно копаться в своем ярком мешке. И тут заверещал звонок, возвещая о начале урока.
Вошла химичка, сексуальная крашенная блондинка в костюме “джерси”, а с ней наша классная дама-мадама Ада Леонидовна, с мармеладной улыбочкой, ярко накрашенных губ, она представила нам новенькую. Когда мы услышали ее фамилию Герцог, то чуть не повались от смеха на пол.
Наш класс был интернациональным. И мы никогда не задумывались, кто есть кто, по крови и своей родовой принадлежности. Эта тема не висела в воздухе, не была причиной для обзывания или тайных пересудов. И вообще весь наш городок был оазисом национального целомудрия и конституционного равноправия. У нас напрочь отсутствовали условно-безусловные рефлексы Павлова на тот или иной генотип. Наш город был, как запаянная консервная банка из стратегических запасов страны, хранимых до особой чрезвычайной ситуации. Но, как известно даже тушенку не хранят вечно. Ботулизм опасная штука.
- Герцог. Очень красивая фамилия - сказала наш классный руководитель с улыбкой, которая, наверное, должна была изображать романтическое раздумье.
- Мой папа-немец. - Произнесла новенькая, которая оставалась стоять, после того, как ее уже представили.
- Папа-немец. Дед- фашист. У-у! Пепел Клааса стучит в моей груди!- Глумливым голоском пропел с первый парты Юра Пирожков. Которого мы называли шестижопым Шивой не за его восточный тип лица и удивительную похожесть на популярного индийского актера Раджа Капура, а за его стремления все время угодить и вашим, и нашим, а особенно учителям, выклянчивая четверку. Вообще-то его можно было звать “ Эс Эм”, потому что в его тетрадях чаще всего за место отметок стояло СМ- то есть смотрели…
- Слушай, ты Уленшпигель из толчка, ты после уроков домой не торопись, понял? - тихо, но внятно и твердо сказала Герцог, спокойно рассматривая длинноволосый затылок Шивы.
Странным образом Ада Леонидовна, наш бдительный и вездесущий классный руководитель ни как не среагировала на эту острую ситуацию, может быть, просто не услышала. Надо сказать в наших краях было довольно много этнических немцев. Во время второй мировой войны их сюда из Поволжья и других мест переселили, дабы не стали пособниками агрессора. Но жили и другие семьи, потомки военнопленных, которые осели здесь по тем или иным причинам. Но в нашем классе и школе их еще пока не было.

Девочки наши класса не были ярыми последователями молодежной моды тех лет. Они хотели казаться намного старше своих лет. Слыть роковыми женщинами или этакими Наташами Ростовыми. Они носили платья из тяжелого бархата, гипюровые блузки или строгие костюмчики из английского твида. Их головки украшали затейливые локоны или тяжелые “хвосты” отращенные с детского сада. А у одной нашей красотки по фамилии Пужай была прическа в стиле американской коммунистки Анжелы Дэвис, огромный иссинечерный кудрявый шар.
Поэтому внешний облик новенькой сразу вызвал у них душевный протест и категорическое неприятие. Но соперницу в ней они не разглядели…
Прежде всего, она была одета в джинсы, которые еще так редко встречались в наши дни и потом это же школа, какие тут могут быть штаны? На ней был одет белый свитер с изображением оленей и крепкие башмаки, похожие на альпинистские. Запястье левой руки украшал деревянный браслет, а на другом свисали на кисть крупные и какие-то не женские часы, прямо таки не часы, а компас.
Впереди еще было пять уроков, но мы уже изводились в ожидании конца учебного дня и предвкушении невероятных событий. Юра Пирожков был не искусный драчун, но мы знали, что мог схватить любой предмет, кирпич или палку и огреть неприятеля по голове или еще по какой-нибудь части тела. Но сейчас то была девочка? Будет битва или нет, вот в чем вопрос? Надо ей накостылять. Юрка же только пошутил. Подумаешь, фря, какая! - говорили наши девочки на переменах.
После уроков весь наш класс дружно и алчно топтался возле школьного крыльца, а так как весть о предстоящем облетела всю школу, рядом кучковались любопытные разного возраста. Под ногами скрипел и повизгивал утрамбованный снег, из наших ртов вырывался пар, а глаза реагировали на каждый стук школьных дверей. Но новенькой все не было.
И вот, наконец, она появилась с жизнерадостной улыбкой, одетая в легкую спортивную куртку с крупной надписью “Монреаль”. Чуть задержавшись на ступенях, Анна оглядела толпу, словно хотела удостовериться, что Шива-Пирожков на месте, и уверенно направилась за угол школы, как будто бы всегда знала о месте, где проходили наши редкие драки. Мимо аккумуляторной будки к хозяйственным постройкам, за которыми было отличное место, скрытое от всех ненужных глаз. Мы почти бежали за ней вприпрыжку, так легко и стремительно она перемещалась в пространстве.
- Не торопись, трусы порвешь, крикнул, новенькой в спину, Юра Пирожков и суетливо хихикнув, обернулся на нас, пытаясь найти в наших лицах одобрение.
- Сейчас я на твоем котелке “Танец с саблями” Хачатуряна отстучу, продолжил он и в его руках появились, откуда не возьмись барабанные палочки. Шива был не плохим ударником в школьном вокально-инструментальном ансамбле. Новенькая уже стояла, спокойно поджидая его и когда мы сомкнулись вокруг них, тихо сказала: А ну, быстро брось это.
- А хо-хо не хо-хо? Что, я о тебя руками пачкаться должен? – В глазах Юры полыхала лютая ненависть, но в движениях скользила какая-то неуверенность. И он враскачку, как ходит шпана, двинулся на Анну, постукивая сложенными палочками по раскрытой ладони. И тут случилось им непредвиденное, новенькая с разворота, почти в полете, резко ударила Шиву точно в промежность. Тот, задохнувшись от чудовищной боли, мгновенно побледнел и чуть согнулся. Но мальчишеская гордость не позволяла упасть и он, яростно выдохнув - Ну, теперь все! - двинулся на Анну.
Та, стремительно переместившись влево со всего размаху, заехала ему в ухо своим кулаком в кожаной горнолыжной перчатке с рельефными уплотнителями на пальцах. Затем, снова переместившись, как настоящий боксер послала точный удар в прыщавый подбородок соперника. Пирожков рухнул на колени и с его головы отлетела в сторону мохнатая лисья шапка.
Сняв перчатки, новенькая подняла указательным пальцем лицо с помутневшими глазами и искаженное гримасой боли и с сожалением глядя, сказала –
- Предупреждаю всего один раз. Если когда-нибудь, ты еще вякнешь подобное или хотя бы намекнешь, то разговор будет короткий, придется тебе всю жизнь на таблетках жить.
Не ожидая ответа, она шагнула сквозь наши ряды и ушла, помахивая своим оранжевым туго набитым мешком. Мы медленно двинулись следом, переглядываясь