Ах, почему ОН не один, или Испытание выбором.59,60

   
    Часть пятьдесят девятая.

    - Ма-ма, ма-ма, ма-ма… - сидя в кроватке, скандировала Полинка.
    - Не шуми.
    - Каша?
    - Ребенок каши просит.
    - Каша – это я, - оглянувшись, объяснила я Марату.
    - Если Каша – это ты, то каша – это как? – с улыбкой глядя на Полинку, спросил он.
    - Тоже каша.
    - Де мама?
    - Мама спит.
    - Нет.
    - Хорошо, я пойду посмотрю, где мама.
    - А я?
    - А ты не шуми. Это – дядя Марат. Он пока с тобой поиграет. Поиграешь? – обратилась я к Марату.
    Он согласно кивнул.

    Машка сидела в кровати и, расположив на коленях планшетку, что-то писала на линованной бумаге карандашом.
    - Как ты?
    Машка, не сразу оторвавшись от своего занятия, рассеянно на меня посмотрела.
    - Как ты себя чувствуешь?
    - Более-менее…
    - А что ты пишешь? - поинтересовалась я, присев на кровать рядом с ней.
    - Я же говорила…
    - Книгу?
    Она кивнула.
    - А почему карандашом?
    - Не люблю зачеркивать, - повертев перед моим носом карандашом, на другом конце которого был ластик, объяснила подружка.
    - Хватает же у тебя терпения…
    - Пока стираю, есть время подумать…
    - Почитай…
    - Да это так… Наброски.
    - А о чем книга?
    - О нас.
    - О нас?
    - Обо мне, о тебе, об Ольке… Воспоминания, размышления…
    - Мемуары? Не рановато ли? – рассмеялась я.
    - Да ну тебя… Конечно это выдуманная история, но прототипы – мы.
    - А когда почитать дашь?
    - Да хоть сейчас… Там в кабинете в среднем ящике письменного стола лежит голубая папка…
    - Вечером, когда Полинку уложу. Кстати, она проснулась и очень живо интересуется, где ее мама.
    - Гаш…
    - Поняла. Ну, занимайся пока своим творчеством, а я на кухню.
    - Полька с Маратом? Он не ушел?
    - Пока нет, но если ты…
    - Я просто спросила.
    - Ты, в самом деле, не против?
    - Мой дом – твой дом. Все, не мешай.

    После ужина Машка ушла к себе, Марат, подхватив Полинку под мышку, удалился в детскую, а я, оставшись одна, принялась за уборку. Убирать, собственно, было нечего.  Ну, вымыла посуду… Две-три минуты… А дальше что? Настроение было  непонятное. Вроде бы все хорошо, а на душе какая-то смута. Я подошла к окну и, облокотившись на подоконник, стала смотреть на улицу. Уже совсем стемнело. По стеклам стекали тонкие струйки дождя, уличные фонари за ними, расплываясь, перемигивались призрачной иллюминацией. Я люблю дождь. Дождь, но не осеннюю морось. Хотя почему? В октябре, например, так приятно побродить под зонтом, шурша опавшими желто-красными листьями, подбрасывать их носком сапога и смотреть, как они, плавно кружась,  возвращаются на землю. Но сейчас март. Снег не до конца сошел. Нет, на улицу совершено не тянуло. Я даже непроизвольно передернула плечами. Поглазев еще немного на водяные дорожки и заметив, что в голове начали роиться ненужные мысли, я отправилась в детскую.

    Полинка сидела на своем стульчике за маленьким столиком и наблюдала, как Марат, устроившийся рядом на полу по-турецки, рисовал цветными карандашами сказочные замки. Сосредоточенность на лице Марата и неподдельный восторг на мордашке малышки. Уморительная картина.
    - Теперь сама, - подвинув к ней бумагу и карандаши, предложил Марат.
    - Нет, - отрицательно замотав головой, воспротивилась Полинка.
    - Да ты попробуй…
    - Нет, - упорствовала она.
    - Не мучай детеныша, она не умеет рисовать карандашами.
    - Что так? – подняв голову, взглянул на меня Марат.
    - Маленькая еще…
    - А чем ты рисуешь? – заинтересовался он, снова наклонившись к девчушке.
    - Кашки.
    - Что это у тебя, Пелагея, одна каша на уме.
    - Поля, - поправила она Марата.
    - Поля – это ведь Пелагея? – вопросительно посмотрев на меня, спросил он.
    Я согласно кивнула.
    - Ну ладно, Поля так Поля… Так чем ты рисуешь?
    - Кашки, - повторила Полинка.
    Марат снова посмотрел на меня.
    - Краски, - расшифровала я. – Она рисует красками.
    - Красками? Так это замечательно. Сейчас все устроим.
    Марат хотел встать, но Полинка удержала его, ухватив за руку.
    - Ты. Шам.
    - Неужели самой не интересно попробовать?
    - Поля нет. Так нет.
    - Хочешь, я тебя научу?
    Полинка радостно закивала. Марат приподнялся было, но она снова его удержала.
    - Потом, - махнув ручкой, хитро улыбнулась она. – Шам, - отодвигая к нему бумагу, настаивала она.
    Покачав головой, он улыбнулся.
    - Что ты хочешь?
    - Шамок.
    - Опять?
    Она кивнула.
    - Шамок, мое, дакон… Шветы… Много-много шветы!
    - Слушай, это нормально, что она так говорит, совсем без падежей?
    - Откуда я знаю? Родители не выказывают особого беспокойства. Наверное, нормально. Ты рисуй, давай.
    Теперь мы вдвоем с Полинкой наблюдали за тем, как на белой бумаге расцветало красочное великолепие.
    - А у тебя здорово получается.
    - Карандаши хорошие. Не понимаю, зачем было так тратиться, если ребенок не умеет рисовать?
    - Это мой подарок. Думаешь, что дешевыми карандашами: твердыми и блеклыми, легче научиться рисовать?
    - Допустим… Но двенадцати цветов было бы вполне достаточно.
    - Пусть ребенок с самого начала учится разбираться в нюансах оттенков.
    - У богатых свои причуды…
    - Да ты жадина!..
    - Я не жадный, а рачительный.
    - Ну-ну… Так что такое ужасное о себе ты хотел рассказать?
    Марат покосился на Полинку.
    - Не здесь же…
    Я тоже посмотрела на нее. Она, как завороженная сидела тихо-тихо… Переведя взгляд на Марата, сосредоточенно разрисовывающего ватманский лист двенадцатого формата, вспомнила Машкины слова. Представить здесь Кузнецова, а тем более Савельева было довольно сложно. А Марат… Впервые в доме, Полинку раньше не только не видел, но знать не знал о ее существовании… А вот сидим втроем как будто  так и должно быть. Но главное мне с ним спокойно. Можно вот так молчать… Не скучно.
    Полинка широко зевнула. Взглянув на часы, я опомнилась.
    - Все, Полина, собирай рисунки.
    - Каша, - нахмурясь, недовольно сказала она. – Нет.
    - Не нет, а да. У тебя уже глаза слипаются.
    - Дядя Мат…
    - Пока мы с тобой будем купаться, дядя Мат… Тьфу ты, Господи… Дядя Марат как раз закончит рисунок.
    - Каша…
    - Все, все, все…
    Несчастная Полинка послушно встала, сгребла в кучку, уже готовые рисунки и, привстав на мысочки, положила их на полку стеллажа.

    В ванной она, как обычно, развеселилась, и процедура купания прошла хоть и шумно, но вполне миролюбиво.
    Уже завернутая в банное полотенце, нетерпеливо болтая ногами в ожидании, когда я закончу подсушивать ей волосы феном, Полинка неожиданно спросила:
    - Каша, дядя Мат хоший?
    - А сама как думаешь?
    - Хоший, -  в  подтверждении своих слов, она кивнула головой.
    - Мне тоже так кажется.
    - Нет. Кашешя нет. Он хоший. Ты пиходи дядя Мат. Ты и дядя Мат вшеда.
    - Ну, это не только от меня зависит.
    - Нет. Тебя.
    - Поль…
    - Я шнаю. Тебя.
    Я с удивлением на нее посмотрела.
    - Я шнаю, - снова повторила она.
    - Знает она… Ты лучше скажи, когда шипеть перестанешь? Половину алфавита не выговариваешь…
    На это Полинка лишь пожала плечами.

    Вернувшись в детскую, Полинка первым делом поинтересовалась у Марата, закончил ли он рисунок? Получив положительный ответ, она вырвалась от меня и подбежала к нему. Взглянув на рисунок, она  захлопала в ладоши и, не зная как еще выразить восторг, обняла его за шею и поцеловала в щеку. Растроганный Марат  подхватил Полинку на руки и закружил по комнате в сторону ее кроватки.
    - Спать? – уложив ее, весело спросил он.
    - Шкашка.
    Все еще плохо разбираясь в ее наречии, Марат вопросительно кивнул мне. Но Полинка все решила объяснить сама.
    - Каша шитай шкашка.
    - Ну… - многозначительно начал было Марат, но замолчал, потому что ничего так и не понял.
    - Какую сказку?- спросила я, желая сразу убить двух зайцев.
    - «Шиняя бода».
    - «Синяя борода», - разъяснила я Марату, который опять ничего не понял.
    - Ого!.. Можно я тоже послушаю?
    - Да, - милостиво позволила Полинка.
    Марат устроился на диванчике, на котором я спала прошлой ночью. Взяв с полки книгу, я устроилась рядом.
    - Не помнишь, где мы вчера остановились?
    - Нет. Нашала.
    - Ну, хорошо.
    Чтение не слишком затянулось. Закрыв книгу, я посмотрела на Марата.
    - Удивительные существа все же дети… Только что бурно веселилась и уже спит.
    - Да, - согласилась я. – Может чаю?
    - Что?
    - Чай. Не хочешь?
    - Не знаю… В принципе можно…

    Пока я возилась с чайником: наливала воду и ставила на плиту; Марат занял позицию у окна, повернувшись ко мне спиной.
    - Дождь…
    - Еще не кончился?
    - Идет…
    - Пойду посмотрю, как там Машка?..
    Не дождавшись ответа, я вышла.

   
   Часть шестидесятая.

    Машка спала. Собрав разбросанные на постели листки, я сложила их аккуратной стопкой на прикроватной тумбочке, погасила свет и покинула подружку.

    - Как она?
    Он, по-прежнему, стоял ко мне спиной, глядя в окно.
    - Спит.
    - Счастливые люди…
    - Кто?
    - Да все кто может вот так безмятежно спать…
    - Трудно судить…
    - Судить… Да кто же их судит?.. Завидую…
    - Марат, что случилось?
    - Слушай, ну его чай… - отвернувшись от окна, он рассеянно оглядывал кухню, избегая встретиться со мной взглядом. - Есть в этом доме что-нибудь покрепче?
    - Как не быть… Что-нибудь обязательно есть. Только…
    - Ну что?! – взглянув, наконец, на меня,  спросил он неожиданно громко. -  Хочешь сказать, что на сегодня я свою норму выполнил? Не переживай, я мужик крепкий.
    - Не кричи, перебудишь всех, - поморщилась я.  В холодильнике, кажется, водка была…
    - Пойдет, - кивнув, он сел за стол.
    Достав бутылку и стопку, я поставила все это перед ним, а сама устроилась напротив.
    - А ты?
    - Я не люблю водку.
    - Кто ж ее любит?.. Водка не газировка с сиропом, чтобы ее любить. Выпей со мной, не ломайся.
    Взяв стопку для себя, я снова села напротив.
    - Наливай.
    - За что выпьем? – разлив водку и подняв свою стопку, спросил Марат.
    - За тебя.
    - Почему за меня?
    - Похоже, с тобой что-то нехорошее произошло… Так вот, чтобы все это рассеялось как дым и снова засияло солнышко.
Марат улыбнулся.
    - Ты – мое солнышко. Да боюсь что… Ладно, не все сразу.
    Он выпил залпом и поморщился.
    - Я сейчас какую-нибудь закуску организую.
    - Сиди, - махнул он рукой.
    Я вздохнула, но осталась на месте.
    - Ну что ты ее греешь? Выпей. А то дым не рассеется…
    Пить мне, честно говоря, совсем не хотелось. Но, уже согласившись, отнекиваться теперь было глупо. Глядя на довольно вместительную стопку, которую Марат наполнил до краев, я невольно передернулась.
    - Будет тебе, не яд же… В разумных количествах даже полезно.
    Я кивнула, и одним махом опрокинула в себя содержимое. Все прошло на удивление благополучно и, выдохнув, я улыбнулась.
    - Повторим?
    - Без закуски я не буду.
    Я встала, но Марат снова меня остановил.
    - Сиди, я сам.
    По-хозяйски распахнув Машкин холодильник,  он достал первое, что попалось на глаза.
    - Мужик в этом доме есть?
    - А что? – удивилась я его вопросу.
    - Так есть или нет?
    - Машкин Игорь вроде мужик…
    - А чего же ножи такие тупые? – кое-как кромсая ветчину, недовольно пробурчал он.
    - Возьми с зубчиками, они, по-моему, острее.
    - Пилят дрова, а продукты надо резать… Где хлеб?
    - В шкафчике, как раз над тобой.
    - Хорошо бы еще огурчиков