Туфли

Одна пара туфель решила расстаться. Нет, «пара» — это не подходящее для случая слово. Да простит меня великий и могучий, но и он должен понимать, что этих двоих придется разделить. В общем, две туфли надоели друг другу. С чего все началось, и кто первый начал — теперь уже и не вспомнить. Но особенно обиженной считала себя правая. На нее приходилась, как она утверждала, самая серьезная нагрузка при ходьбе, ее набойки сбивались в два раза быстрее, а первый, самый ответственный шаг, всегда начинали с правой ноги.
Однажды правая туфля так рассердилась, что решила вообще никуда не ходить. Она просто спряталась под тумбочку в коридоре, пока хозяйка одевалась. Расчет получился верным — у хозяйки как раз были нелегкие времена, а рядом стояла еще одна пара лодочек — примерно таких же, только более старых. В итоге хозяйка отправилась на работу в разных туфлях. А левая — получила себе старую, с обшарпанным мыском, спутницу.
«Вот теперь опозорятся, и станут меня ценить! — злорадно думала правая, отдыхая под комодом. — Все будут показывать на них пальцем!» Она с нетерпением ждала возвращения хозяйки и рассказа о кошмарном провале. Возможно, хозяйку даже уволят с работы — как неадекватную. А над левой все будут смеяться.
Но все прошло странно и тихо. Левая туфля, вернувшись, гордо отвернулась мыском к дверям. А хозяйка… похоже, она ничего и не заметила! Нет, надо же быть такой растяпой! О чем ходит — думает? Тоже мне, женщина называется!
И правая туфля озлобилась еще больше. И на хозяйку теперь даже сильнее, чем на левую. Да и правда, обидно, когда твоего отсутствия никто не замечает!
Вскоре она нашла способ по-настоящему привлечь к себе внимание. Хозяйка куда-то поехала и была, как обычно, настолько погружена в себя, что едва замечала что-то вокруг. Она спустилась в метро. Подошел поезд, открылись двери, и, как только она стала входить, правая туфля исхитрилась и зацепилась за порожек вагона. А, зацепившись, немедленно слетела с ноги — и упала в промежуток между поездом и платформой - прямо на рельсы.
Хозяйка тотчас очнулась. Она успела вылететь из вагона до того, как закрылись двери. Поезд прошел, а она в растерянности стояла на одной ноге и всматривалась в драгоценную потерю, гордо и одиноко лежащую между шпалами.
«Вот так вот! — подумала туфля. — Ну, и кем ты меня теперь заменишь? Как ты пойдешь без меня? Так и будешь стоять здесь и плакать, понимая, кого потеряла! А эта левая — идиотка! Кому, кому она теперь нужна? Без меня ее просто выкинут — вот и все! Кончит жизнь на помойке!»
Правда, эти мысли, промелькнув, быстро исчезли — под набегающим новым поездом. Туфля вжалась в пол так сильно, как только могла. Ей вовсе не хотелось превратиться в страшную, искореженную уродку. А если ее оставят здесь навсегда? Если никто ее не заметит? Хозяйка уйдет - и что дальше? Что? Что… Одна — она тоже никому не нужна… никому.
Но все кончилось благополучно. Хозяйка поковыляла к дежурной по станции; дежурная — толстая сердитая тетка с усами приволокла какой-то крюк на длинной палке, и туфлю извлекли. Вот тут-то и настал черед ее триумфа! Хозяйка была просто счастлива! Она не шла — летела! Но была осторожной. Посматривала на ноги каждую секунду — проверяла. Боялась потерять, значит!
Однако когда женщина вернулась домой, она сказала себе вслух: «Пожалуй, эти туфли слишком уж разносились. Не стану их больше обувать, а то опять, не дай Бог…»
Сказала, и засунула их обеих в коробку. Выбросить, наверное, было жалко.
Так они и лежали там вдвоем - правая и левая. Можно даже сказать теперь — пара... Много лет лежали. Сначала не разговаривали. А потом — начали разговаривать. А что им еще оставалось делать? Других-то развлечений в этой жизни уже не предвиделось. Да и общие воспоминания — как-то сближают.