Картина Часть 2 Глава 5

почему?
- Твое воспитание, пап, чего ты хочешь! – засмеялась девушка.
- Но если вы любите друг друга, почему бы вам не пожениться?
- Действительно, - девушка с насмешливой улыбкой пожала плечами. – Но он не предлагал мне… Думаешь, мне следует предложить это ему? Самой?
Отец не поддержал ее шутливый тон.
- Понимаешь, детка… - он прикрыл глаза и нараспев произнес: - Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою. Ибо крепка, как смерть, любовь, люта, как преисподняя, ревность. Стрелы ее – стрелы огненные, она – пламень весьма сильный. Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее.
У Светы защипало глаза. Она всегда с большим волнением слушала, когда отец цитировал Библию.
- Как красиво, - произнесла она тихо.
- Красиво, - кивнул отец, - и опасно. Любовь ревнива, детка, она хочет обладать, она хочет властвовать безраздельно. И ей нужны гарантии, и печать в паспорте, и перстень на руке. Любовь требует сильных аргументов. Она не может основываться только на словах и голых эмоциях.
- Пап, я понимаю, но что я могу сделать. Не могу же я его попросить жениться на мне! Обещаю тебе, что я подумаю обо всем, и попытаюсь вывести Кьенга на это разговор.
- Ни в коем случае, дочка. Никогда не говори, что мужчине надо делать. Он мужчина, он сам принимает решения.
- Ну могу я его легонько подтолкнуть?
- Ну если только легонько, - улыбнулся отец. – Хорошо, уже поздно, спи. Приятных снов, Светлячок, -  он снова укрыл ее, поцеловал, погасил свет в кухне, и осторожно прикрыл за собой дверь.


***

Последние листья облетели с деревьев, дворники собрали их в кучи, и прощальные погребальные костры задымили по всему городу, включая Чина-таун. Первый снег припорошил бульвары и мостовые, первые вьюги закружили по улицам и площадям.
Сэмо стал близким другом Светы. Он часто сопровождал ее на прогулках по Китайскому кварталу, рассказывал много историй и легенд, знакомил с культурой своего народа. Общественные дела часто отнимали Кьенга у Светы, и Сэмо, как мог, заменял его.
Не смотря на близкое положение друга Золотого китайца, Сэмо, как и все в Чина-тауне, в присутствии народа называл Кьенга хозяином.
- Почему ты говоришь так же, как и все? – спросила у него однажды Света. – Я думала, твой статус позволяет обращаться с ним … на равных.
- Хороший слуга готов умереть за своего хозяина, и я каждый раз напоминаю ему об этом, о своей готовности сделать это, таким образом, выражая свое уважение и преданность.
- Но почему…как… как он заслужил такое отношение к себе? Такое уважение! Я даже чувствую, что оно распространяется и на меня! Я читаю это по лицам жителей вашего Города.
Сэмо улыбнулся:
- Потому что он также, не задумываясь, готов умереть за каждого из нас.
Света по-прежнему много занималась. До полного изнеможения, до абсолютного отказа всех групп мышц, до ощущения своего тела газообразным облаком, без веса и массы, в то время как на самом деле ее тело было налито свинцом усталости. Но лежа на полу в опустевшем зале, бездумно глядя в потолок и с трудом двигая глазами, она осознавала, что сегодня поднялась еще на одну ступень в своих достижениях. После тренировки она была не в силах не то, что сжать руку в кулак, а даже пошевелить мизинцем, но чувствовала, даже ощущала, как поток энергии вливается в ее организм, принося новую силу, возможности и способности. И завтра у нее будет достаточно сил и мужества вновь прийти в этот зал и быть более опытной и умелой, благодаря сегодняшним пыткам в течение долгих часов изнурительного труда. Только бы Кьенг перестал ей мешать, как он делает это из занятия в занятие.
Его чрезмерная озабоченность ее самочувствием постоянно вызывает улыбки на лицах мужчин. От этого Света поначалу испытывала сильное смущение, замечая, как они переглядываются между собой и даже перемигиваются. Его попытки облегчить ей задания и сократить время их выполнения огорчали девушку, вынуждая ее спорить и требовать полной свободы выполнения наравне со всеми. А Кьенг продолжал ее опекать, постоянно интересуясь, не дует ли ей от окна, или считая, что это упражнение ей выполнять совсем и не обязательно, и это тоже, а это так просто опасно для ее жизни. Не слишком ли она усердствует, ведь это всего лишь спорт.
- Нет, - отвечала она. – Это искусство. Боевое искусство. И я хочу им овладеть, если не в совершенстве, то очень прилично. Чтобы ты, между прочим, мог мной гордиться, а не стыдливо прятать глаза, глядя на мои выступления.
А Кьенг снова и снова останавливал ее, когда считал, что она устала, стараясь защитить ее от переутомления. Но как тщетны были его попытки!
- Я не хочу, чтобы проснувшись завтра утром, ты расплакалась от боли прямо в постели!
- Ну и что ж, - противоречила ему Света, - это самая прекрасная боль в мире – боль в натренированных мышцах. Я настолько к ней уже привыкла! Я ее люблю.
- Вот что значит женщина, - сдавался Кьенг, улыбаясь. – Она даже в боли находит что-то прекрасное.
Но он по-прежнему мешал ей работать, опасаясь, чтобы она не сломала ногу, или не вывихнула руку, или не растянула мышцу.
Первым не выдержал Сэмо. В этот день они отрабатывали технику падения.
- Это очень важно, - объяснял Кьенг всей группе. – Нужно уметь падать так, как надо вам, а не вашему противнику. С любой высоты, с любым ускорением, из любого положения, заданного врагом. Так, Белой Лилии это не обязательно слушать, ее это не касается, не женское это дело, выпрыгивать из окна, или из едущей машин, или еще откуда-то. Так что, пожалуйста, иди вон в тот конец зала и отрабатывай пока стойку «флейтиста».
Света онемела от такой дискриминации, а в следующую минуту уже размазывала слезы по лицу.
- Не хочу, не хочу, не хочу, - твердила она, умоляюще глядя на мастера. – Ну пожалуйста… Тем более эта стойка у меня уже хорошо получается, хочешь покажу?
- Есть много других стоек, какие ты еще не знаешь.
- Но все по порядку. Сначала – падения, потом – все остальное. Ну прошу тебя! - Света была готова не на шутку разреветься, и сама боялась этого позора.
За нее попытались вступиться другие бойцы, заверив строгого учителя, что они не против отрабатывать падения и прыжки вместе с ней, с Белой Лилией.
Кьенг вздохнул, и уступил. Но его красноречивый взгляд сильнее слов был призван показать Свете его истинное отношение к этой ситуации. Он позволил Свете слушать дальше.
- Правильное приземление – это очень сложно, так как помимо физической силы и теории вы должны держать под контролем и управлять каждой мышцей своего тела. Что-то напрячь, что-то расслабить, и при этом не перепутать, что именно. Сегодня мы начнем с простейшего положения – как ставить ноги и приземляться после удара ногой в прыжке, – по вздохам Кьенг понял, что немного разочаровал свою группу. Они ждали большего, готовые приступить к тренировочным прыжкам из вертолета без парашюта. – Если вы научитесь это делать правильно, избегая микротрещин в голеностопе, то, может быть, в скором времени мы перейдем к прыжкам и повыше, чем подскок. Итак, внимание!
Кьенг обладал ценными знаниями, полученными еще в детстве. Всю свою сознательную жизнь он тренировался, и его учителя были куда более строгими, чем он. В свое время он считал их безжалостными, так как его страдания не трогали их, и его боль не впечатляла их. Жесткие тренировки и строгие наказания за неудачи сопровождали все время его взросления. Он только украдкой вытирал кулачками слезы и продолжал до изнеможения выполнять приказы, повторяя упражнения по тысяче раз, тем самым продвигаясь к высотам искусства.
Благодаря своему упорству он достиг высокого класса, показывая отличную школу. Но мнение, что не каждой девушке стоит заниматься этим, было направлено именно на Свету, потому что она его девушка, и он любит ее. Он просто не может смотреть, как она тайком плачет от боли и усталости. Сколько раз она покидала этот зал на его руках, не в силах сделать ни одного шага самостоятельно.
После тренировки Сэмо подошел к своему другу.
- Если хочешь, я могу потренироваться со Светой отдельно.
Кьенг вопросительно на него уставился.
- Если честно, нет сил смотреть, как ты изводишь девушку. Ты всегда показываешь высший класс, но отрабатывать технику она может и со мной. Обещаю, я буду ее щадить.
Кьенг промычал что-то невразумительное.
- С тобой она будет долго достигать результатов, потому что ты сам ей в этом активно мешаешь. А я натаскаю ее в спокойной обстановке, и вскоре ты увидишь, что можешь ей больше доверять.
Кьенг буркнул что-то про то, что и так ей доверяет, а вот всякие умники и коварные «доброжелатели» могут ее действительно уморить, но согласие дал.  

После нового года, встреченного в компании с отцом, новогодние каникулы девушка проводила в Чина-тауне.
Это было беззаботное время, когда с детворой на улице она строила снежные крепости, каталась с ледяной горы сидя верхом на Кьенге, размораживала узоры на окнах в уютной комнате с камином, который Кьенг растапливал самолично.
Экономка Золотого китайца учила Свету готовить его любимое блюдо – тушеное мясо с имбирем, и печь восхитительные булочки с луком. Света часто посещала китайский театр, засматриваясь боевыми представлениями, и мечтала о собственных личных успехах.
Это было безмятежное время, которое она могла проводить в обществе дорогого человека, полностью доверяя ему и чувствуя покой в сердце.