боковую аллею, не спеша пошли рядом.
- Ты отважная девушка, - проговорил Арсений, искоса поглядывая на нее. Света горько усмехнулась. – Что? В чем дело? Почему такая реакция?
- Ну, понимаешь,… может, однажды я словлю большие неприятности из-за этого, но, все равно не перестану нестись как угорелая на крики о помощи.
- А в чем дело? Расскажи мне.
И Света рассказала. Эта боль мучает ее так давно, что пришло время излить ее хоть кому-то, хотя бы даже и врагу. Просто, чтобы получить хоть какое-то подобие душевного облегчения.
- Однажды, давно, еще в студенческие годы, я совершила….нет, не то, я… в общем, я ничего не сделала, чтобы спасти человека. То есть, можно сказать, я дала ему умереть, и, возможно, он погиб из-за меня. Во всяком случае, у него был шанс на спасение, если бы не я… Мальчишка лет тринадцати, домашний, скромный, драться не умеет. Я не знала его, впервые увидела в автобусе, но, ты же знаешь, иногда достаточно взгляда, чтобы многое понять о человеке. И этого человечка можно было прочитать. Как и двух других, чуть постарше, - Света помолчала.
-И я ведь почувствовала неладное, когда они выскочили вслед за ним из автобуса, странно переглянувшись, в последнюю минут перед закрытием дверей. Я даже еще раньше поняла, что что-то не так, по тому как они на него смотрели. А всего-то и была причина – навороченный плеер. В те времена, знаешь, такие вещи были редкостью, и тем пацанам такое не светило. Мне бы остановить паренька, предложить проехать еще остановку, или выйти вслед за ним, или задержать в автобусе этих подростков, но… был поздний вечер, шел сильный дождь, у меня промокли ноги, и очень хотелось домой… И это стоило ему жизни. Видимо, он хотел защитить свою собственность, может, он был смел, и это было дело принципа, только они оказались сильнее и злее, толкнув его. Это и убило его, неудачное падение. Моя однокурсница жила в том доме, рядом с которым обнаружили его труп с проломленной головой в «луже крови». Так я и узнала, что натворила. Мое равнодушие позволило его жизни оборваться так рано. Воспитанному мальчику из хорошей семи, любимцу мамы и бабушки, ведь наверняка у него была бабушка, и хорошая нежная мама… - она осеклась и отвернулась. Не хотелось показывать ему слезы.
Она столько их полила в его присутствии, что он знал о них все, мог даже написать поэму, а если бы они были алмазами, как в сказке, она не только бы сама обогатилась, но помогла еще многим неимущим семьям в их городе, и про нее написали бы в газете… Но, то были слезы слабости, страха и беспомощности. А это – слезы горечи и сожаления. Да, нет ничего страшнее, чем слезы сожаления… Они бесплодны и безутешны… Ими все равно не заполнить и не залить ту пустоту в душе, следствием которой они являются.
Мужчина помолчал немного, давая ей время прийти в себя.
- И с тех пор ты ввязываешься в любую передрягу? – тихо спросил он. – Без страха и сомнений?
- Без сомнений, но конечно со страхом. Что я могу! Драться я не умею, оружия у меня нет, только ненависть к насилию, когда на одного нападают несколько негодяев сразу. И ненависть всегда пересиливает страх. Я больше не позволяю себе отвернуться и сделать вид, что это меня не касается.
Он вздохнул.
- Получается, смерть того мальчика спасла жизнь моему сыну, - тихо произнес он.
Света задержала дыхание.
- Да, я рада, что твой сын уже вне опасности.
- Ты спасла моего сына, – он посмотрел ей в глаза. С его взглядом что-то произошло: что-то переменилось внутри, и проявилось в глазах.
Они шли по больничной аллее, листья шелестели под ногами, воробьи устроили кутерьму из-за хлебной горбушки прямо у них на пути.
- И ты теперь его вторая мама, - он не отрывал взгляда от птичьей перепалки.
- А я и не отказываюсь, - она улыбнулась. «Мама ему, но… кто тебе?» - вопрошал ее взгляд. Он ухмыльнулся и отвернулся.
- Понимаешь, мои мотивы для совершения подвигов так трагичны, но, другие люди, да любой поступил бы также на моем месте. Разве я сделала что-то особенное?
- Да, особенное, – его голос прозвучал сухо и жестко. – Я навел справки, в тот день в Службу скорой помощи и в Орден не поступило ни одного звонка. Кроме твоего случая.
- Ни одного? Не может быть! Я же видела, там проходили люди… да и окна домов выходили на ту поляну… ну и ну!
- Теперь ты понимаешь, что жизнь моего сына зависела только от тебя? От тебя одной в целом мире, - он осекся и снова отвернулся.
- Это ничего не значит, - заявила Света. - Ты ничем мне не обязан, я сделала это просто автоматически! Поверь, я не требую никакой признательности. И не хочу, чтобы тебя это тяготило хоть в какой-то мере…
Он остановился, схватив ее плечи, и резко развернул к себе. Его строгие глаза заставили ее замолчать. Несколько секунд он тяжело дышал, не отводя взгляда.
- Я обязан тебе, и я рад этому. Что было бы, если б в ту ночь… я сделал то, что был должен сделать… Я… хочу, чтобы ты знала, я рад, что ты осталась жива, что я не смог… Чччерт! - он также резко выпустил ее и отвернулся, ища в карманах плаща пачку сигарет дрожащими руками.
«Я спасла жизнь его сыну, и его сын спас жизнь мне», - поняла в этот момент она.
Она обвела пьяным взглядом осенний парк. Какой же освежающий ветер, до чего же пронзительное небо, и как же хорошо жить на свете! Все вдруг стало прекрасным, волшебно преобразившись за каких-то несколько минут. Она поверила, что этот угрюмый человек умеет быть благодарным. Ей больше не надо его опасаться, и как же это хорошо!
***
В дверь звонили так настойчиво, что Света подскочила от неожиданности и, не раздумывая, бросилась к входной двери, потеряв одну тапку, не найдя другую, пытаясь застегнуть пуговицы рубашки, в связи с чем забыла спросить «кто?» и посмотреть в глазок.
Она распахнула дверь и застыла с открытым ртом, с руками на пуговицах и босиком. Арсений!
- Мы без приглашения, извини, но решили, что если тебя предупредить, то ты можешь и отказаться, а так – у тебя нет выбора. Антоха, иди сюда, поздоровайся со своим родным человеком.
Из-за спины отца вышел юноша, и лучезарно улыбнулся Свете. А потом подскочил к ней и громко чмокнул в щеку.
Света, почему-то покраснела.
- Ну что, - довольный, спросил он, - ты едешь с нами?
- Куда?
- К нам на дачу. Знаешь как там хорошо! Я все время в Лондоне мечтаю только о том, как приеду к отцу и отправлюсь на наше озеро. Соглашайся, Света!
- Ой, что же вы на пороге стоите, зайдите в квартиру, - отмерев, спохватилась девушка и принялась застегивать пуговицы.
Антон направился было к ней, но отец остановил его, потянув за капюшон куртки.
- Нет, спасибо, мы подождем тебя на улице, в машине, а ты собирайся быстрее, и выходи к нам. Брать с собой ничего не надо, только оденься потеплее.
Мужчина с сыном вошли в лифт, а Света закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Ну дела… Они теперь что, друзья? Что ж, она не против. А глаза у него какие светлые сегодня - никакого намека на мрачные воды морской пучины. Что ж, вот возьму и поеду!
Света бросилась к шкафу выбирать джемпер. Так, главное – не забыть оторвать ценник от новых джинсов. Да нет же, главное – суметь навести порядок на голове, а лучше - в голове! Хотя, второе – сложнее. Сегодня выходной, значит, трудности отбросим. И так, где мои носки, расческа и тушь?
На веранде сидело шесть человек. В центре стола торжественно установили самовар, разведенный на дровах с добавлением сосновых шишек, вокруг него расставили вазочки с пряниками и конфетами, клубничное и черничное варенье разлили в креманки, особое место отвели для блинов, высокую гору которых под общие крики восторга вынесла из кухни пожилая женщина с веселым добрым лицом.
- Какая красота, - восхитилась Света, обозревая все это богатство.
- Клава, сметану-то забыла, поди, - подсказал бородатый дед, вправляя в велосипедное колесо спицы. Клава всплеснула руками.
- И то правда, дед, забыла, - и понеслась было на кухню за сметаной, но Антон ухватил ее за руку и настойчиво усадил за стол.
- Клавочка, садись, ты вон какую гору блинов сварганила, устала, наверное, а я сам схожую. Где сметана-то?
- Да в холодильнике, на нижней полке. Найдешь ли, Антошка?
- Найду, отдыхай.
- И не торопись, а то носишься как угорелый, а тебе силы восстанавливать надо, - Клава смахнула непрошенную слезу. – Отец, вон, совсем не смотрит за тобой. Беда-то и приключилась.
- Ну, ну, угомонись, - цыкнул на нее муж. Клава, только безнадежно взмахнула рукой, сокрушаясь о беспечности молодежи, не жалеющей своего здоровья, и не заботящейся о здоровье пожилых людей.
Антон ушел, и вскоре вернулся с запотевшей банкой домашней сметаны.
Все как по команде расхватали тарелки, ложки, потянулись к банке, стали раскладывать блины, и все это под гул голосов, довольный и веселый. Дед отложил колесо, неспешно и торжественно сполоснул руки в рукомойнике, приделанном к дереву, росшему около перил и с торжественностью патриарха сел за стол.
- Так, кому чаю? – задал он самый важный вопрос, и все протянули ему чашки.
Этот обед на свежем воздухе, под аккомпанемент шуршащих листьев, тронул Свету до глубины души. Она была приятно удивлена, обнаружив, каким уважением оказались окружены работники дачи, муж с женой, выполняющие обязанности сторожей, огородников, дворников и поваров. Из разговора она заключила, что они живут здесь всю жизнь и помнят Антона с малых лет. Они практически растили его, каждое лето отправляемого к ним на дачу. С дедом он ловил рыбу, с его женой Клавой ходил в лес по грибы и по ягоды, кормил кроликов, собирал вишню в саду, помогал варить варенья и делать заготовки на зиму.
Когда все насытились, было решено, что пора отправиться к озеру, главной достопримечательности данного поселка.
Всю дорогу шутили, смеялись, Антон развлекал Свету, как мог, и темноволосый мужчина со странным именем Бертуччо рассказывал веселые истории, поддавшись заразительному настроению юноши. Арсений говорил мало, больше наблюдал за девушкой и сыном, и в его взгляде читалась нежность и любовь.
- Света, спасибо тебе еще раз за моего сына, - он подошел к Свете и пошел рядом с ней. – Страшно подумать, как бы я жил, потеряв его.
- Кто это был, там, в парке, ты же знаешь?
- Да, знаю, - Арсений отвернулся. Вопрос ему не понравился, говорить на эту тему он не хотел. Но у Светы были еще вопросы.
- Я так понимаю, что через Антона они пытались достать тебя?
Арсений поморщился как от зубной боли.
- А где гарантия, что они не повторят своей попытки?
- Как только Антон окрепнет, он снова уедет в Лондон, он учится там, в закрытом колледже. За ним там присмотрят. А до тех пор я глаз с него не спущу, обещаю. Можешь, не сомневаться.
- Что ж, ты отвечаешь за свои слова и выполняешь обещания, - проговорила Света.
Она больше не смогла произнести ни слова, потому что дорога вывела их из зарослей кустарника и деревьев прямо к озеру, гладкая поверхность которого отражала сияние солнца и парящие в небе облака. Озеро цвета глаз Арсения. Все стояли в благоговейном молчании, говорить не хотелось. Хотелось птицей носиться над зеркальной поверхностью водоема и громко петь.
Света представила лодку, деда и Антона в ней, расставляющих сети на ночь. На берегу разведен костерок, из веток ельника сооружен шалаш на двоих, после сытного ужина Антона ждут байки от старого деда. Зимой в
