Подарок судьбы (главы 6 - 12)

гостиную. – И где на этот раз наш гений оставил автограф?

- На стене, за шторами, - с готовностью ответил подросток.

Было видно, что ему чрезвычайно нравятся странности этого дома, а меня они раздражали невероятно, я еле сдерживалась, чтобы не затопать ногами и не завизжать. Сама не понимаю, почему на меня вдруг нахлынуло такое буйство, бороться с которым становилось все труднее. Словно какая-то невидимая черная аура окутывала меня и давила, вытягивая все соки.

Черт, я совсем забыла про свой «волшебный колпак»! Досада! Лихорадочно я попыталась привести мозги в порядок и мысленно прыгнула под спасительный купол, стены которого сделала в два раза толще обычного, да еще из пуленепробиваемого стекла! При этом я, видимо, строила страшные рожи, потому что Димка с интересом на меня воззрился и спросил со всей непосредственностью:

- Че, живот схватило? Так туалет рядом с кухней, я видел.

- Как, здесь проведена канализация? – восхитилась тетушка. – Какая прелесть! Нет, я непременно куплю этот дом! Нам с Марусенькой здесь будет уютно. Немедленно сообщу подруге, что я нашла то, что нужно!

И Вера достала из кармана куртки сотовый телефон.

- Не смей! Запрещаю! - заявила я.

Тетя деланно изумилась:

- А позволь спросить, почему? Ты мне кто? Мать? Или опекун? Я сама могу распоряжаться своими средствами и выполнить волю человека, который мне, в отличие от родной племянницы, доверяет. Мне нравится этот дом. И цена мне тоже нравится. Уважаемая, - обратилась Вера к выходившей из кухни домработнице, - я готова заключить сделку. Я покупаю дом. Сообщите об этом своей хозяйке.

Старуха, насупившись, кивнула и скрылась за дверью.

- Документы у тебя с собой, - заметила Вера, - я готова подписать все, что требуется.

- Веруня, ты сдурела? Нет! Пока я не увижу владелицу этого здания, пока не выясню все, что меня беспокоит, я не позволю тебе совершить покупку! – «стеклянный купол» разлетелся вдребезги, и я начала кричать, потрясая кулаками.

- Ах так? – рассмеялась «покупательница». – Езжай в город, встречайся с хозяевами этого чудного дома, а я хочу тут остаться, осмотреть все, как следует. Думаю, за домом превосходный сад. Мы с Марусей поставим там лежаки и будем любоваться цветением яблонь. Или вишен. Не знаю, какие деревья тут растут. Но узнаю!

Я плюнула и вышла во двор.

- Ну, - у калитки стоял Вадик, которому стало скучно в машине, - осмотрели хибару? Возвращаемся в агентство?

- Едем, - решительно сказала я, - Дима, Вера! По местам!

- И ничего подобного! – крикнула из окна расшалившаяся тетушка. – Я здесь побуду, пока Тоня документы до конца оформляет.

Я, было, повернула назад, чтобы силой вытащить зловредную родственницу, сунуть ее в автомобиль и увезти как можно дальше от Перемыкино (я кожей чувствовала, что с этим домом что-то не так, а интуиция меня никогда раньше не обманывала!), но тут на меня налетел взъерошенный Димка, который несколько минут назад отправился на экскурсию вглубь участка.

Мальчишка часто дышал, на переносице выступил пот:

- Антонина, - просипел он, в спешке, видно, забыв отчество, - я такое нашел! В сарайчике… А за ним… Во, блин!

Последнее восклицание меня убедило, что паренек и вправду наткнулся на что-то такое, что заставило его бежать без оглядки.

- Идем, покажешь, - оживился засидевшийся водитель, - что там? Фамильный склеп?

- Почти, - выдохнул Димка.

- Эй, вы куда, - крикнула из окна Вера, - меня подождите! Я как-никак практически новая владелица особняка!

Глава 9.

Димка, который показывал направление, еще не успел опустить руку, как наша троица – Вадим, я и тетушка – бросилась в глубину сада. Мальчик присоединился к нам, хотя на его лице без труда читалось огромное желание оказаться куда подальше от странного дома. Похоже очарование «дьявольского гнезда» на подростка больше не действовало.

Вадим бежал первым, я следом, прячась за его спиной. И когда водитель вдруг остановился у бревенчатого сарайчика с призывно распахнутой дверью, я, не успев вовремя затормозить, врезалась физиономией ему прямо между лопаток. Отчаянно заболел нос, а Вадим только недовольно повел плечами, словно сгоняя надоедливую муху.

- Н-да, - сказал Куницын, почесывая макушку, - пейзаж! Прямо владения семейки Адамс!

Я высунула ноющий нос из-за его спины и, не сдержав эмоций, громко икнула.

- Тошенька, - жалобно простонала догнавшая нас Вера, испуганно таращась на «владения», - что-то мне уже не хочется покупать этот домик. Поедем домой, а?

«Пейзаж» перед нами открывался и впрямь впечатляющий.

Шагах в пяти от сарая, из открытого дверного проема которого пахло стружками и лаком, росла яблоня. А под ней был могильный холмик, «увенчанный» невысоким конусообразным металлическим памятником. «Прощай, Агата, я никогда тебя не забуду», - прочла я надпись на табличке.
Правее была установлена статуя женщины с длинными, до пояса, распущенными волосами, прижимающей к груди ребенка. Скульптор, судя по всему, старался создать скорбящую мать, оплакивающую мертвое дитя: черты лица женщины искажала горестная гримаса, а ребенок безвольно висел на руках, опустив каменные ручки и ножки.

- И правда, кладбище, - шепнул Вадим, - смотри, вон, за деревьями…

В глубине сада, между стволов яблонь и слив, я разглядела не меньше шести могильных холмиков, и у каждого, «в изголовье», был воткнут то ли крест, то ли просто колышек с поперечно прибитой доской. Вера, страдавшая дальнозоркостью, тут же сообщила, что на дощечках написаны только имена и возраст покойников.

- Это дети! Кошмар какой! Мертвые дети захоронены в саду! – восклицала тетушка, клацая зубами от потрясения.

Я не поверила, двинулась вперед по еле заметной тропе, петляющей между деревьями, подошла к первому вытянутому холмику и сама прочитала скорбные буквы на доске, косо прибитой к колышку: «Обриета, 1г.». Здесь зарыта девочка! Годовалая! Я поскорее отвернулась, но взгляд уже зацепил очередные надписи на крестах, расположенных неподалеку: «Виола, 1г.», «Адонис, 2 г.»…

Мало того, что в этой деревне называют детей трудно выговариваемыми именами, так еще и хоронят в младенчестве! И почему-то в саду дома, который потом выставляют на продажу. Что-то шевельнулось у моих ног. И мне, уже нахлебавшейся впечатлений по самые уши, вдруг стало так жутко, как никогда раньше не бывало.

На мгновенье показалось, что усопшие младенцы, превратившись в зомби, выбираются из-под земли, чтобы схватить меня и утащить с собой. Меньше надо было фильмы ужасов смотреть! Я завыла не хуже собаки Баскервилей, развернулась и помчалась назад, подпрыгивая, как спринтер в беге с барьерами (для меня роль барьеров играли корни деревьев и всевозможный садовый мусор).
Тетушка нерешительно топталась у открытого дверного проема в сарай. И когда я, отчаянно вопя, вылетела из-за деревьев, бедная пожилая дама струхнула не на шутку и, освобождая мне путь, попятилась вглубь строения. Она сделала назад шага два или три, взмахнула руками и… пропала с громким: «Ой!»

- Баба Вера! – вскрикнул Димка.

- Помогите! – из сарайчика послышался слабый всхлип.

Как ни странно, испуганный голос Веруни заставил меня остановиться (а ведь я уже была почти в двух метрах от спасительной калитки в заборе, отделяющем этот жуткий дом от нормальной деревни). Видимо, родственные чувства и готовность помочь ближнему преобладали над низменным инстинктом самосохранения. И я вернулась в сад. На дрожащих ногах и с подгибающимися коленями, но вернулась.

Вадим встретил меня с ухмылкой.

- Пришла? Отлично, пойдем выковыривать твою тетушку.

А Димка, выглянув из сарайчика, зловещим шепотом сообщил:

- Я такое недавно в ужастике про вампиров видел…

Сердце болезненно сжалось. Значит, я права, вернее, мое подсознание, подсказывающее, что это место кишит нечистой силой. Вера стала очередной жертвой. Бедная, несчастная моя тетя!

- Какого черта! – из глубины сарая раздался требовательный и вполне живой голос Веруни. – Вы собираетесь меня отсюда вынимать?

Я тут же влетела внутрь, сметая с дороги Димку, и оторопело заморгала: тетушка лежала в гробу, сложив на груди руки, и смотрела на меня суровым педагогическим взглядом.

- Вера, - глупо спросила я, - ты живая?

- Как видишь, - фыркнула та. – Только не повернуться.

- Какой-то странный гроб, - рассуждал тем временем Куницын, стараясь зачем-то приподнять домовину с пола (при этом ноги Веры стали выше головы), - узкий больно.

- Так для младенцев делали, - вякнул Димка, сжимавший (на всякий случай) в руках грабли, которые нашел неподалеку от сарая.

- Ага, для худых и длинных детей, - заметил водитель, - для дистрофиков. Сначала их голодом морят, а потом хоронят…

- Доставайте меня отсюда немедленно, - взвилась тетушка, суча ногами. – Мне страшно. И в туалет хочется.

- Нет, какое безобразие!

На пороге сарайчика выросла фигура домработницы.

- Я, конечно, понимаю, что вы участок осматриваете, но зачем вы улеглись в мой пенал? – далее следовал негодующий жест в сторону Веруни в гробу. - Здесь мое имущество сложено! Я еще вывезти не успела!

Старуха гневно глядела на нас, и лукошко с яйцами в ее руке так же гневно раскачивалось.

«Как бы не разбила, - подумала я, - а то еще и в этом обвинит!»

- Ка-кой пенал? – простонала тетушка, силясь выбраться из плена.

- Обыкновенный. В спальню. Полочки внутрь поставлю и белье сложу, - заявила домработница. – Мне эту мебелину хозяйка подарила.

- А это… тоже пенал?! – удивился Димка, грозя граблями вглубь сарая.

В полумраке я еле разглядела, что к дальней стене привален еще один длинный и узкий ящик, а на полу, рядом с ним, лежал (ой, мамочки!) траурный венок.

- Ага, шкафчик, - закивала селянка. – Полки-то Славка, сын мой, на мотоцикле увез еще на прошлой неделе, а пенал в мотоциклетную коляску не засунешь, великоват. Надо бы машину какую нанять, да все некогда.

- Мамаша, - хмыкнул Вадим, - а веночек тоже домой повезете?

- Издеваетесь? – вызверилась домработница. – Это я на могилу хозяина купила, да все никак до кладбища не дойду. Говорю же - некогда! А вы, гражданочка, вылазьте из моего пенальчика! Где же это видано, чтобы люди в шкафах лежали! Да еще и в грязной обуви! А ведь я только вчера пенал заново лаком покрыла, оставила тут сохнуть, и на тебе!

Куницын поднапрягся и выдернул-таки тетушку, схватив ее за руки.

- Больно, - пожаловалась Веруня, растирая запястья, - синяков-то наставил!

На меня напал нервный смех.


Глава 10.


Теперь я понимала, почему двухэтажные хоромы с земельным участком стоили так смехотворно дешево! Да кому же охота из собственного окна любоваться кладбищем! И какой извращенный ум мог устроить в собственном саду погост?!

- Уважаемая, - простонала Вера, пытаясь унять в голосе дрожь, - вас как величать?

- Софья я, - с достоинством молвила домработница, - Софья Николаевна. А чего?

- Дорогая Софья Николаевна, - торжественно изрекла поборовшая страх тетушка, - мы, видимо, откажемся от покупки этого дома.

- Дороговато? – расстроилась старуха, - так цену можно сбавить.

Я, было, удивилась, насколько легко прислуга распоряжается хозяйским имуществом, но домработница, поймав мой взгляд, тут же пояснила:

- Мне господа строго настрого наказали: если кому