Перешагивает через Олега, оставив его на четвереньках.
Двор перед домом Славы.
Слава выходит из подъезда, неся на руках дочку.
Слава.
- Накурили... Дышать нечем. Ничего, котенок, сейчас будет лучше.
Лена.
- Папочка, а ты меня покатаешь?
Слава кружит ее.
Лена.
- Не-е-ет! Не так! Не так! Я хочу на новой машине.
Слава.
- На мне же лучше, котенок!
Лена.
- Ну, папочка! Я никогда на такой не каталась... Ну, чуточку!
Слава.
- Ладно. Но только до мороженого и обратно.
Улица перед домом Славы.
В правой двери "Мерседеса" дырка от пули.
Радостная девчушка плюхается на сидение. Слава садится за руль.
Лена.
- Папа, почитай мне стихи. Как вчера.
Слава.
- А какие? Детские?
Лена.
- Не-е-ет.
Слава.
- Хорошо.
Гутаперчивый мальчик,
Гутаперчивый мальчик,
Ты - ни зло, ни добро, ни резиновый мячик
Ты висишь на канате, ты скачешь по кругу.
Нет слов для тебя "не хочу" и "не буду".
Ты, согнувшись дугой, улыбаешься туго.
Но не можешь уйти из заклятого круга.
Лена.
- А кто это сочинил?
Слава.
- Я.
Лена.
- Ты?! Папочка, я тебя так люблю.
Девочка находит в двери дырочку. Пробует поковырять пальчиком, чтобы понять, что это такое. И внезапно начинает задыхаться.
Лена.
- Папа, папа, дай платок.
Слава. (С ужасом)
- Опять?
Девочка лихорадочно хватает белый комочек платка и затыкает им нос, жадно дыша сквозь него.
Лена.
- Папа, я не могу дышать! Останови. Останови!
Машина останавливается.
Ресторан.
Слава сидит один.
За соседним столиком несколько мужчин.
На равном расстоянии от обоих столов устраивается какой-то посетитель. Бумажник он небрежно кладет на стол, достает сигарету и хлопает по карманам, пытаясь найти зажигалку.
Слава и один из мужчин, сидящих за соседним столиком, собираются сорваться с места, чтобы "помочь" лоху.
И встречаются глазами. Эти незнакомцы молниеносно узнают друг друга. В криминальной среде все построено на взглядах. Не так посмотрел - могут и убить. Это по-детски упрямое и заносчивое соперничество глаз выливается в непроизвольное движение расшитых наколотыми крестами пальцев уголовников-воров к карманам.
Волчьи глаза Славы неподвижны и внешне невозмутимы. Когда эта незаметная для других молчаливая война накаляется до предела, официант приносит Славе заказ.
Это Телепман. На нем черный костюм - форменная одежда этого ресторана.
Между столами он спотыкается. Поднос, все, что стоит на нем - все летит вверх тормашками. Бокалы и тарелки водопадом ложатся на стол и на пол, оставляя на белоснежной рубашке Славы большое винное пятно.
Слава вскакивает и обрушивает на голову официанта поток отменной брани.
Слава.
- Ах ты, ...! Кретин безрукий! Откуда ты взялся, урод?!
За соседним столом молча переглянулись. И оглушительно заржали. Больше они не смотрели в сторону Славы.
А Телепман своей неуклюжей походкой - немного утиной, вразвалочку - пошел прочь.
Багровый от ярости, с расширенными от гнева глазами, Слава подошел к стойке. Знакомый бармен сразу налил ему то, что Слава обычно пил - коктейль из мартини и сока.
Бармен.
- Это Телепман. Еврей, а работает официантом. Представляешь?
Слава.
- Теперь представляю. Давно он у вас?
Бармен.
- Несколько дней. Замещает отпускного официанта. Временно.
Слава.
- Другого времени не нашел. (Взглянув на сотовый). - Вырубился. Наверное, когда этот урод меня облил.
Бармен.
- Он немного того.
Крутит пальцем у виска.
Слава.
- А разве таких берут на работу?
Бармен.
- Иногда странные вещи говорит. Посетителям нравится.
Слава.
- Урод.
Сауна.
Шеф, Слава, Олег и Андрей расслабляются в обществе нескольких полураздетых проституток.
Шеф, Андрей и Олег заняты какой-то странной игрой. Слава в ней не участвует, пьет пиво.
Олег, приняв важный вид, завернувшись, как в тогу, в простыню, сидит за столом, а Шеф, как есть - полуголый - ползает под столом, что-то ищет.
Олег.
- Нашли?
Шеф.
- Нет... До свидания.
Кряхтя, вылезает из-под стола. Олег выходит. На проституток никто не обращает внимания. Врывается Андрей. Тоже полуголый, но с кейсом и стодолларовой бумажкой в руке.
Андрей.
- Ваше? Вот только что нашел в коридоре.
Олег.
- Это его!
Выскакивает из-за стола, бросается к двери.
Олег.
- Стойте! Стойте!
Андрей, пока его нет, открывает кейс и производит какую-то манипуляцию, напоминающую фокус с предметами "невидимками".
Возвращается Шеф. В руке - секундомер.
Шеф.
- Пятьдесят восемь секунд. Долго. Не годится. А ну еще разок!
Андрей выходит. Олег, вернувшись, водружается за стол. Шеф лезет под стол.
Шеф.
- Засекаю!
Одна из проституток.
- Ой, мальчики! Во что это вы играете?
Другая проститутка.
- На сто баксов? Мы тоже хотим!
Шеф.
- Девочки, вам пора домой. Андрей, проводи.
Они быстро покидают компанию.
Слава хлебнул пива и разломил рака.
Слава.
- Фу! Воздух без них чище.
Шеф.
- Тебе еще тридцати нет, а ты уже на баб не смотришь.
Слава.
- Блядей не люблю.
Шеф.
- Сам-то ты кто?
Слава застыл с куском во рту.
Слава.
- Я вор.
Шеф.
- Ладно. Работа есть работа.
Слава.
- А что это за игры на природе?
Шеф.
- Я нашел покупателя на наш офис.
Слава.
- Вы собираетесь его продать?
Шеф.
- Мы его так же продадим, как и купили.
Олег.
- Я понял! Понял, шеф!
Слава.
- Так... Диму мы уже поимели. Впрочем, так ему, лоху, и надо...
Шеф.(Славе)
- Забудь свой жаргон. Терпеть не могу, когда при мне говорят нелитературным языком.
Олег.
- И много навару?
Шеф.
- Мы ведь доверяем друг другу, верно?
Олег.
- Ясное дело, Шеф.
Андрей возвращается и кивает головой.
Шеф.
- Все?
Андрей.
- Все. Вывел их.
Шеф. (Славе)
- И тебе достанется.
Слава.
- Да плевал я на твой навар! Я вольный вор! Я воровать умею. А ты мочить умеешь...
Шеф. (Олегу и Андрею)
- Вышли быстро.
Они ретировались.
Шеф.
- Так-так. Вот в чем дело. Но Диму убил не я.
Слава.
- А кто же?
Шеф.
- Я-то смотрю, что ты так разнервничался, господин директор.
Слава.
- Это тебе надо бояться. Ты меня проституткой назвал. А сам чисто работать не умеешь. Надо так вылечить, чтобы человек либо сам отдал, либо так и не понял, что случилось и как. Отваливаю от вас.
Шеф.
- И думать забудь. Еще раз скажешь подобное, сядешь. А если не сядешь, так сляжешь.
Слава.
- Я хочу отвалить. Чтобы не быть проституткой.
Шеф.
- Кстати, помнишь, как Набоков писал о проститутке? "Твой крест пе..."
Слава.
- В другой раз, ладно?
Шеф.
- Это не о тебе, не переживай. А все-таки зря ты девочек не любишь, Слава. Подозрительно это.
Слава смачно выплюнул пустую ножку рака и вытер руки.
Шеф.
- Стихи пишешь. Да, да. Я знаю. Думаешь слишком много. А думающий человек всегда опасен. Но отказываться от тебя не хочу.
Слава.
- Почему?
Шеф вздохнул.
- Поговорить не с кем.
Строятся "декорации" для второго действия аферы Шефа.
Центр Москвы. Ничуть не менее фешенебельное здание, чем прежде. Бесподобный, ультрамодный интерьер холла. На второй этаж бесконечной чередой несут коробки, кадки с цветами, столы и т.д.
Шеф отдает распоряжения направо и налево. Он в центре этого круговорота. Хлопает в ладоши.
Шеф.
- Всем перерыв.
Садится за стол. Подзывает Славу.
Шеф.
- Набокова-то я все ж тебе прочту. Слушай.
"Твой крест печальный - красота,
твоя Голгофа - наслажденье-
Скользишь, безвольна и чиста,
Из сновиденья в сновиденье,
не изменяя чистоте..."
Слава. (продолжая)
"..своей таинственной, кому бы
не улыбались в темноте
твои затравленные губы".
Слава нарочно вздохнул.
Шеф.
- Жаль. Придется тебе терпеть меня. (Вытаскивает свой мобильник).
- Тут у меня целый фильм. Весь – о тебе, дорогой. Ловко же ты крадешь. Глаз радуется. Тут все. Драгоценности тоже. А уж свидетели найдутся. Взгляни!
Слава.
- Ха! А я-то думаю, что во всех вас такое знакомое!
Смеется, рассматривая свои фото.
Слава.
- А этот, в баре, кто был?
Шеф.
- Андрей.
Слава.
- Точно! А официант?
Шеф.
- Официант?
Слава.
- Ну, в ресторане, странный такой...
Шеф.
- Не знаю. При твоем занятии надо быть более внимательным.
Слава.
- Плевать. Я вас больше заложу, если вы меня подставите. Я вам весь кайф испорчу. Так что адье!
Подъезд дома Славы.
Слава выходит из лифта и натыкается на ствол. Олег дергает затвор.
Слава.
- Ну, стреляй! Чего ждешь?
Олег.
- Не хочу тебя убивать.
Слава.
- Тогда я тебя!
Выбивает ногой оружие. Оно отзывается звонким бетонным полом. Драка долго не длится. Слава одерживает верх, заломив руки противника за спину. Садится на него верхом.
Олег.
- Ну, дальше что?
Слава.
- Почему не убил? Говори, гад.
Олег.
- Как крестился… забыл?
Слава.
- Ха. Ну, и что мы теперь будем делать?
Олег. (Скрежеща зубами, с заломленными назад руками).
- Я скажу, что ты на коленях умолял тебя пощадить и готов вернуться обратно на любых условиях Шефа.
Слава разжимает руки.
Слава.
- Ладно, браток. Все условия, кроме одного. Я не хочу вести с ним беседы на темы литературы и искусства. Обломись.
Квартира Славы.
Слава раскладывает пасьянс, сидя в уютном кресле в банном халате.
Маша подходит сзади, обнимает за шею, прижимается щекой.
Маша.
- А зачем тебе от них уходить?
Слава.
- Не хочу под кем-то лежать. На себя хочу работать.
Маша.
- Вот и работай. Если не можешь справиться с этой компанией открыто, действуй скрытно, их же оружием. Так, как делают женщины.
Пасьянс у Славы не сходится. На столе остаются лежать три туза и пиковая дама.
Слава.
- Вот непруха!
Маша.
- Что такое?
Слава.
- Загадал на свое будущее. В третий раз одно и то же. Вылезает эта дама. Пиковая. И три туза. Знаешь, карты меня ни разу в жизни не обманули… В них – судьба…
Маша.
- Ерунда.
Слава.
- Помнишь Пушкина? Пиковая дама означает тайную недоброжелательность. Недоброжелательность женщины…
Маша. (Усмехнувшись).
- Очень уж ты женщин не любишь. Подозрительно что-то!
Слава. (Шутливо).
- Да? А вот мы сейчас проверим!
Валит ее в кресло.
«Офис».
Он приобрел обжитой вид. В нем несколько комнат. Недалеко от него, на той же улице, вешают табличку «НОТАРИАЛЬНАЯ КОНТОРА». Шеф распоряжается.
Кабинет врача.
Открывается дверь. Входит Слава, ведя дочку за руку. Женщина-врач поднимает глаза от своих записей.
Врач.
- Ну, что вас беспокоит?
Процедурная.
Леночке медсестра капает реактивы на внутренней стороне ее ручки от запястья до локтя, а потом иглами от шприца делает множество царапин на этих каплях. Над пробирками написаны химические формулы. Иногда просто слова: пыльца, никотин и т.д.
Кабинет врача.
Слава.
- Что же?
Врач. (рассматривая ручку Лены).
- Ничего. Аллергии ни на что не выявлено.
Слава.
- Так что же?
Врач.
- Я же сказала. С моей стороны – ничего.
Пишет диагноз: «Здорова».
Открывается дверь другого кабинета. И другой врач пишет диагноз: «Здорова».
Так повторяется много раз. С каждым разом фаза открывания двери становится все короче и написание диагноза все быстрее, пока этот процесс не превращается в сплошной круговорот стремительного движения, перекрывающего одно другое.
Ресторан.
Слава сидит в уже знакомом ресторане, за тем же столиком. И разговаривает по сотовому, машинально набрасывая на салфетке рисунок: голый Шеф под столом, как в собачьей будке.
