СТРАСТИ ПО "ПАДИШАХУ"

собираешься делать?
– Что? – Валера ухмыльнулся. – Побеседовать. Повоспитывать. Молодёжь ведь надо учить уму-разуму.
Крепыш выжидающе смотрел на Валеру.
– Ну, и как конкретно ты собираешься учить его уму-разуму?
– Словесно. – Снисходительно разъясняющим тоном, с застывшей на лице ухмылкой, сказал Валера. – Суну мордой в землю и поучу.
– О! Это серьёзно.
– Только кажется.
– Хм. Ну, хорошо. Надеюсь, не сильно испортишь ему фасад. А я что буду делать? Держать за руки? Что-то не очень хочется.
– Ты? Ты будешь смотреть, если захочешь. Для разговора мне не нужны помощники.
– Тебе нужен зритель?
– Шурик, мне не нужен зритель. Но тебе ведь хочется посмотреть? Так что смотри, я не против. В этом что-то есть, а то вроде как полдела, если некому оценить твою работу, да и тебе будет, что вспомнить. Но что мне позарез нужно, так это прикрытие с другой стороны валуна. Я подойду справа, ты – слева. – Валера опять ухмыльнулся. – Чтобы этот хлыщ не удрал под прикрытие к девочкам. У него такая манера – торчать посреди цветника. Никак с ним тет-а-тет не встретимся.
Валера замолчал. Крепыш терпеливо смотрел на него, ожидая продолжения инструктажа. Предлагаемая роль его устраивала.
– Ты заговоришь с ним – придумаешь, что сказать, а я тем временем подойду и ... – Валера, характерно щёлкнув пальцами, сжал-разжал их, потом коротко и энергично схватил воздух и ткнул рукой вниз, заводив ею из стороны в сторону.
– Н-да ... – крепыш оценивающе посмотрел на Валеру, потом кинул взгляд в сторону валуна на молодого человека. Основная масса людей находилась в стороне от предполагаемого места выяснения отношений: на живописных уступах, любуясь окрестностью и устраиваясь для пикника. Громадный валун скрывал парня ото всех, кто не стоял вот так, как они, на краю обрыва и не смотрел на него сбоку.
– А сдачи даст? – спросил крепыш, загораясь предстоящим действом. "А ведь может и дать. Почему бы нет? Любопытно, каков он с этой стороны, за что его так любят девочки?"
Валера снисходительно глянул на приятеля и, скривив в усмешке губы, отрицательно покачал головой.
– Я выше ростом и килограммов на двадцать тяжелее буду.
– На двадцать? А не больше?
– Не знаю. Может быть и больше. Не важно.
Глянув пристально вдаль, Валера затем критически оглядел себя.
– Больше, конечно, – уверенно заявил он, – а жира, как видишь, у меня нет ни грамма.
– Ну, попробуем. Веселиться, так веселиться. Только ты не очень уж усердствуй. – Крепыш зорко глянул по сторонам и отправился в обход.
***
Тимофей подрёмывал на солнышке, приоткрывал иногда глаза и сквозь ресницы смотрел на море. Он сидел на большом обломке валуна, на более-менее ровном его участке, в удобной впадине, как в сиденье, обхватив руками голые ноги и прижавшись щекой к коленям.
– Прекрасный вид открывается!
Тимофей приподнял голову и обернулся на голос. Рядом с ним возле самого камня стоял небольшого роста, но очень мускулистый мужчина лет сорока пяти, и восторженно глядел на море, упёршись руками в бока.
– Да, вид неплохой. – Вежливо согласился Тимофей.
– У вас глаза, надеюсь, зоркие, а то у меня что-то не то со зрением, вон там: катер или мне мерещится? – мужчина ткнул пальцем в левую сторону морских просторов.
Тимофей нехотя выпрямился; не вставая, вытянул шею и посмотрел в указанном направлении. Море ярко сверкало, переливаясь световыми бликами, но ничего похожего на катер или теплоход он не увидел. Пока Тимофей всматривался, Валера подошёл совсем близко, только руку протянуть. Но тут его подстерегла крайне болезненная по своим последствиям неудача. Он рванулся вперёд, чтобы схватить Тимофея, этого ублюдка – о! как всё в нём горело предвкушением предстоящей расправы! – но его левая нога ухнула в расщелину очень сложного разлома. Валеру в рывке качнуло в сторону, раздался непередаваемый хруст – он изумлённо болезненно вскрикнул, балансируя всем телом на самом краю бездны. Чуть не так, и ты внизу кровавым месивом по камням!
Тимофей резко повернулся – совсем рядом, почти возле самого камня, он увидел своего вокзального врага. С искажённым лицом тот качался перед ним и судорожно размахивал руками. Тимофей соскользнул с камня назад, в сторону валуна.
– Падаю... – почти беззвучно прохрипел Валера, балансирующий на грани возможного. Глаза его широко распахнулись, являя собой смесь недоумения, ужаса и боли.
Тимофей, ещё толком ничего не поняв, непроизвольно подался сначала назад, расширенными глазами уставившись на Валеру, потом рванулся к нему, протягивая через камень руки. Валера, немыслимо изогнувшись, ухватился за них, вцепившись мёртвой хваткой чуть выше запястий, Тимофей ответно в перехват тоже ухватился за его руки. Не очень-то удобная поза – изгибаться над камнем, удерживая такого крупного мужчину. Тут под здоровой ногой Валеры что-то качнулось, нога его заскользила, и он стал заваливаться вбок над обрывом, увлекая за собой Тимофея. Тот изо всех сил упёрся ногами в изломанный край камня; основной упор пришёлся на колени и примыкающие к ним части ног. Валера своей массой утягивал его за собой, однако, они какое-то время умудрялись сохранять равновесие, но ноги Валеры как-то вдруг моментально потеряли опору – обломилась боковая часть расщелины, и он сорвался вниз. Рывок его падающего тела кинул Тимофея животом и грудью на камень, жёстко провезя его несколько в сторону по камню; ноги, коротко дёрнувшись, коленями впились в каменный излом. Руки рвануло с такой силой, жгучей болью отозвавшейся в позвоночнике, что, казалось, они вылетели из суставов, попросту разлетелись на части! Удивительно, что они сразу, парочкой, не полетели вниз.
Валера повис на руках Тимофея над блистающей солнцем бездной, над её мерцающим хаотичным дном. Упор оказался не очень чётким, а Валера, словно стальными капканами сжавший его руки, непомерным грузом тянул вниз, и Тимофей, несмотря на отчаянные попытки всего своего распластанного тела удержаться, расцарапываясь, поехал по камню, стараясь затормозить на каждой неровности.
Всё это произошло очень быстро, ещё какие-то неуловимые мгновения, и они оба скрылись бы под обрывом, если бы крепыш в тот самый последний критический момент не пришел в себя. Прытко кинувшись к ним, он ухватил Тимофея за ноги – тот ещё немного проехал вперёд – навалился на них, как на рычаг, прижимая к камню, и истошно завопил, призывая на помощь. Он сумел-таки зафиксировать Тимофея на самом краю камня.
От такого вопля, эхом прокатившегося по горам, обе экскурсионные группы пришли в страшное волнение. Тройку несчастных мужчин обнаружили не сразу – их не было видно за валуном.
После секундного остолбенения все бросились по округе, разыскивая источник такого отчаянного крика, прозвучавшего где-то очень близко и непонятно где. Вопль повторился, и, наконец, их увидели. Вернее, увидели только двоих: багрового взмокшего крепыша с вздувшимися на висках и лбу венами, намертво вцепившегося в торчавшие над камнем ноги, прижимая их к камню ещё и всем корпусом. Видны были ещё шорты, всё остальное скрывалось за камнем. Валеру в первый момент не увидели, его можно было увидеть, лишь подойдя вплотную к краю обрыва.
Сразу несколько человек бросились на помощь крепышу. Не менее четырех пар рук рванули Тимофея за ноги вверх. Первой мыслью подбежавших спасателей, вернее, не мыслью даже, а неосознанной оценкой ситуации, было предположение, что человек, чьи ноги торчали над обрывом, потерял сознание или что-нибудь сломал себе, иначе как объяснить, что даже с чужой помощью, в данном случае крепыша, он не может выбраться? Но он неожиданно оказался чересчур тяжёлым и после первого же рывка вверх хрипло со стоном прокричал:
– Нет!
– Там, там... – задыхаясь, шептал крепыш.
– Что там? – в горячке спасения Валеру всё ещё не видели.
– Там ещё один. Висит на руках!
– Эй! – закричали Валере разгоряченные граждане, – Упрись ногами в край!
– Не сможет, а то давно бы, наверное... – заявила спортивного вида женщина, – Здесь уклон идёт под обрыв.
– И так бы не смог. – крепыш, с трудом, прерывисто дыша, все ещё держал ноги Тимофея, опять навалившись на них, на его голени, ибо опешившие спасатели было отпустили их, и теперь держали Тимофея кто за лодыжки, кто за ступни. – По-моему, он сломал ногу.
– Господи! И как их угораздило! – в сердцах с непередаваемой мукой в голосе воскликнул инструктор. Над обрывом собрались все экскурсанты.
Девушки, страшно взволнованные, заглядывали сбоку под обрыв. Рядом с ними суетился Витечка. Лену трясло, как в лихорадке, губы побелели, глаза стали огромными, страшными и прекрасными. Встав на краю на колени, впившись руками в камни, она неотрывно смотрела на Тимофея, на его натянутые, как струны, руки; рубашка сзади выбилась из шорт, обнажив спину, позвонки торчали, как гребни рептилии. Утешало лишь то, что такое количество людей не упустят Тимофея. Во всяком случае, его ноги. В ответ на эту мысль в мозгу возникла дикая картинка – остаются лишь его ноги, а всё остальное... Лена затрясла головой, отгоняя нелепое видение.
Нервная система родственников Валеры, особенно его жены, мгновенно выбросившей из головы все его выходки, подверглась ещё более мощной атаке. Они не могли, как Лена, надеяться, что уж его-то удержат, во всяком случае, ноги... В любой момент Валера мог сорваться вниз, их связка не вызывала доверия, силы у обоих были явно на исходе. Руки Тимофея, его пальцы, почти не держали Валеру. Только от хватки собственных рук зависела жизнь несчастного Валеры.
С помощью верёвки один из мужчин помоложе приспустился к Валере, другой верёвкой, одним её концом, перехлестнул теряющего сознание Валеру по подмышкам, насколько мог крепко завязал, и за другой конец верёвки к всеобщему облегчению и восторгу Валеру вытащили наверх. Правда, был один волнующий момент, это когда спустившийся вниз мужчина попытался оторвать руки Валеры от Тимофея. Только после крепкого, безжалостного удара ребром ладони по бицепсам, пальцы Валеры разжались, у Тимофея же пальцы разжались сами собой гораздо раньше под весом отцепившегося атлета. После всех этих манипуляций втянули наверх и Тимофея, где его подхватили сразу несколько пар рук. Вид у него был хлестче, чем у Валеры: встрепанные волосы, багровое набрякшее лицо с закаченными глазами. Оглушённый карась, да и только! Ноги изодранные, на выбившейся из шорт порванной рубашке кровавое пятно. В общем, кошмарное зрелище. Его даже и не пытались поставить на ноги – на таких не устоишь.
Витечка бесцеремонно перехватил Тимофея себе на руки – он наш, наш, мы сами справимся! – и вместе с девушками, стайкой окружившими его, перенёс Тимофея подальше от края, туда, где уже уложили Валеру, и где юная Светлана Федоровна занялась его ногой. В отличие от багрового Тимофея, Валера был бледен, как смерть.
Девушкам передали аптечку, Светлана Федоровна крикнула им, что с поверхностными повреждениями они сами справятся, а всё остальное она потом осмотрит сама. А может, они со всем сами справятся? Справятся? Пусть обратят внимание на суставы рук и грудную клетку! Суставы надо будет перевязать! Связки растянул стопроцентно, а вдруг ещё и вывих есть? Нет? Вывиха нет? Хорошо!
Она явно страшилась