Наша школьная учительница физики, Галина Алексеевна Ситникова, вела уроки ещё у моего папы, который, кстати сказать, учился в той же школе, что и я когда-то., так что несмотря на то, что я ни черта не понимала в алгебре, она ко мне очень хорошо относилась, и это было взаимно. Я очень любила физику, ведь если алгебра – это просто числа, то физика – это числа со смыслом.
Так вот, в тот день после уроков я зашла к ней, чтобы написать олимпиаду. В классе помимо меня была ещё какая-то девица, сидевшая за первой партой среднего ряда. Галина Алексеевна объясняла ей что-то о магнитах. Я была дико голодна, так как никогда не брала с собой в школу завтрак, а из-за голода, как известно, мозги отключаются, а одной только пищей умственной не прокормишься.
Галина Алексеевна, давая мне конверт с заданиями, спросила:
- Ольга, ты кушать не хочешь?
- Так, - пожала я плечами, - Чуть-чуть.
- Ну подожди, сейчас мы чаю попьём, - улыбнулась учительница.
Она ушла в лаборантскую, над входом в которую висела синяя табличка с надписью «Физика – это наука понимать природу», а я осталась за последней партой заполнять свой бланк.
Вдруг из лаборантской вышла Галина Алексеевна с чашкой, клеёночкой и бутербродом в руках, приговаривая:
- Вот тебе, Ольга, чашечка, только без блюдечка с голубой кайомочкой...
Я встала с места, чтобы взять свою чашку.
- Пересаживайся поближе.
Я взяла чашку и села за предпоследнюю парту. Галина Алексеевна расстелила предо мной маленькую голубую клеёночку с рыбками и водорослями, изрядно потёртую, и положила на неё бутерброд, кусочек круглой булочки, разрезанной вдоль, покрытый длинным тонким кусочком жёлтого сыра в мелкую частую дырочку.
- Спасибо огромное! – поблагодарила я.
- Я сейчас схожу к Сергею Валентиновичу, - сказала Галина Алексеевна, направляясь к своему столу.
Подойдя к нему, она обратилась ко мне:
- А у меня есть ключ. Золотой, - и продемонстрировала длинный ключ жёлтого металла, достав его из одной из многочисленных карандашниц, стоявших у неё на столе.
Я улыбнулась, откусив кусочек бутерброда.
Чай был довольно сладкий, о чём я догадалась по маленькой пеночке, ещё не попробовав его, но тёплый. Он был налит в маленькую белую чашечку, на которой чёрным была нарисована собачка в цветах, походивших на мимозы, и надпись, написанная по-русски: «Скотч-терьер».
Бутерброд с сыром и сладкий чай напомнили мне детский сад, и стало очень-очень хорошо. «Надо бы как-нибудь шоколадку ей принести,» - подумала я.
