вас…
Иван Петрович сел за стол, бестолково провел по нему рукой. Как-то сразу стало не о чем говорить.
Зинка молча поднялась со стула, молча пошла в комнату.
-Куда? – рявкнул Иван Петрович, но уже потише, поспокойнее.
- Собираться… – услышал в ответ.- Сейчас Шамиль приедет…
- Басаев? – нашел в себе силы пошутить он.
- Евлоевы они…
- А девчонок-то зачем берешь?- -спросил Иван Петрович тоскливо. - Гуленьке в школу надо, да и Томуське здесь спокойнее. Они ведь привыкли уже. Не бери.
-Мансур сказал взять…
- Мансур сказал, Мансур приказал! – теперь уже разъярилась доселе только вздыхавшая горестно мамаша. – Отец правильно сказал: ты у него как собака дрессированная! Поимела бы хоть гордость-то!
- Я же сказала: раненый он…
- Ну и что теперь? Лечить его некому? Да, может, и врет этот чёрный? Хитростью хочет выманить! У них это запросто!
- Про такое не врут, - качнула головой Зинка. – Соврал – смерть. Мужчины говорят: закон гор.
- А бабы, значит, права голоса не име… А-а-а! – и Петрович отчаянно так рукой махнул. Дескать, понял, что доказывать тебе бесполезно. Поступай как знаешь, не девчонка несмышленая. Только вот внучки его как… Ласковые, вежливые. Огород вон весь пропололи, никто не просил… И к нему всё «деда да деда»…
- Когда вернешься? – спросил он. Зинка подняла на него глаза. Все понятно. Можно было и не спрашивать.
- Вот деньги, - сказала и конверт протянула. – Надо будет –тратьте.
- Забери, - отвел ее руку Иван. – Свои есть. Слава Богу, работаем – не христарадничаем.
- Ты пиши, что ли… - глухо сказал он и вдруг неумело обнял, прижал к груди, словно спрятать хотел, а вот никак не прячется, хоть наизнанку вывернись. Хоть тресни - никак…
Зинка , опустив голову, молча уткнулась в него носом, не глядя положила конверт на стол… Потом отстранилась и пошла собираться. Следом за ней, как собачонки на веревочках, пошли вмиг притихшие девочки…
Прошел год, потом второй. От Зины не было никаких известий, на письма не отвечала, на звонки по мобильнику тоже. Иван Петрович первое время свирепствовал, орал на всех подряд, даже участкового из-за какого-то пустяка прилюдно обматерил и даже с кулаками на него полез. Слава Богу, вовремя оттащили, хотя двое суток он всё-таки пропарился в отделении… Но жизнь постепенно выровнялась, устаканилась, вошла в привычную колею, заслонилась новыми заботами, новыми проблемами. Правильно говорят: время – лечит, тем более появилась большая, самая настоящая радость: Маруся, наконец-то, понесла и родила парнишечку, которого назвали Митяем, в честь прадеда. И по телевизору Иван Петрович, как всегда, смотрел все подряд, и только когда показывали про Кавказ, телевизор или переключал на другую программу, или выключал вообще…
